9.2. Активность восприятия. Восприятие связано с действием

Как уже было отмечено, когнитивная активность нуждается в действии, а познание есть эпистемическое действие. По словам Анри Бергсона, «наша мысль изначально связана с действием. Именно по форме действия был отлит наш интеллект»[230]. «Актуальность нашего восприятия состоит, стало быть, в его активности, в движениях, которые его продолжают, а не в относительно большей интенсивности»[231], – пишет Бергсон в работе «Материя и память». «Восприятие, как мы его понимаем, показывает наше возможное действие на вещи и тем самым также и возможное действие вещей на нас. Чем шире способность тела к действию (она символизируется усложнением нервной системы), тем обширнее поле, охватываемое восприятием»[232]. Бергсон говорит здесь не только об активности воспринимающего существа, но об интерактивности, встраивании его в поле действий и воздействий окружающей среды, познаваемой им.

Существуют петли обратной связи между воспринимающим организмом и воспринимаемым и активно осваиваемым миром. Применяя нелинейно-динамический подход к пониманию когнитивной деятельности живого организма, можно говорить здесь о структурном сопряжении воспринимающего субъекта и воспринимаемого им объекта или о его активном встраивании в окружающую среду, об активном прохождении им среды (парадигма active walk, разрабатываемая ныне Луи Лэмом)[233], связанном с возникновением коэволюционных ландшафтов, определяющих восприятие и действия субъекта и созидаемых, конструируемых и трансформирующихся в результате его активного действия. Мир строится от восприятия и действия познающего организма, но и сам мир активен, он предоставляет возможности[234], которые могут быть восприняты или не восприняты субъектом. Восприятие – активный и конструктивный процесс выбора из предоставляемого нам миром.

Здесь нелишне еще раз вспомнить один из лозунгов эпистемологического конструктивизма, часто используемый Жаном Пиаже: «Разум организует мир, организуясь сам»[235]. Хайнц фон Фёрстер сформулировал этот тезис как императив: «Хочешь познать, научись действовать»[236].

Каждый организм черпает из огромного резервуара возможностей мира все то, что ему доступно, что отвечает его способностям познания (способностям восприятия и мышления). Живой организм как когнитивный агент активно осваивает окружающую среду, он познает, действуя. К тому же, это вполне в русле современной теории сложности: обусловленные внутренними свойствами открытых нелинейных сред наборы структур-аттракторов эволюции – это гигантский резервуар возможностей мира, скрытый, неявный мир, из которого реализуется, актуализируется всякий раз лишь одна определенная, резонансно возбужденная структура[237].

Активность исходит и от организма как когнитивного агента, и от среды. Причем среда – как среда именно данного когнитивного агента, – и среда вообще, как весь внешний и объективный мир, далеко не тождественны.

При этом, как утверждает Варела, «мир, который меня окружает, и то, что я делаю, чтобы обнаружить себя в этом мире, неразделимы. Познание есть активное участие, глубинная кодетерминация того, что кажется внешним, и того, что кажется внутренним»[238].

В процессе познания имеет место циклическая детерминация субъек та и объекта познания. Сложность и нелинейность сопровождающих всякий акт познания обратных связей означает, по сути дела, то, что субъект и объект познания взаимно детерминируют друг друга, т. е. находятся в отношении кодетерминации, они используют взаимно предоставленные возможности, пробуждают друг друга, сорождаются, со-творятся, изменяются в когнитивном действии и благодаря ему.

Представление «познание через действие» имеет прямые следствия для обучения познающих существ, причем как человека, так и животных: «обучение через действия» («learning by doing»).

Согласно теории культульно-исторического развития психики Л. С. Выготского, разработанной им в 20—30-х годах XX в., оперирование с материальными предметами, имеющее спонтанный, пробный, игровой характер, сыграло решающую роль в развитии у высших млекопитающих интеллекта как изобретательной, креативной функции мозга. Молодые собаки, кошки, как и человеческое дитя, в отличие от насекомых, играют. Их «игра, сама являясь инстинктивной деятельностью, вместе с тем является упражнением других инстинктов, естественной школой молодого животного, его самовоспитанием или дрессировкой»[239]. Играя, животные научаются находить обходные пути и устранять препятствия для реализации своих намерений.

Мир живого организма возникает вместе с его действием. Это – «энактивированный» мир. Не только познающий разум познает мир, но и процесс познания формирует разум, придает конфигурации его познавательной активности. Как говорил М. Мерло-Понти, опираясь на которого Варела и строит свою нейрофеноменологию, «тело увлекает за собой интенциональные нити, которые связывают его с окружением, и в итоге являет нам как воспринимающего субъекта, так и воспринимаемый мир»[240].

Познающий не столько отражает мир, сколько творит его. Он не просто от-крывает мир, срывает с него завесу таинственности, проникает в его мистерии, но и отчасти изобретает его, вносит в мир что-то свое, конструирует что-то, пусть и наподобие природных устройств и форм или стихийных моторов (вихри водные или ветряные). Имеет место нелинейное взаимное действие субъекта познания и объекта его познания. Имеет место сложное сцепление прямых и обратных связей при их взаимодействии.

Наглядный образ такого рода циклической, взаимно полагающей связи дает нам известная картина Эсхера М. Эшера «Рисующие руки» (1948). Правая рука рисует манжету с запонкой. Ее работа еще не закончена, а справа уже детально прорисована левая рука, которая рисует манжету с запонкой, из которой выступает правая рисующая рука. Эти две руки взаимно рисуют друг друга, они взаимно полагают условия своего возникновения. Их взаимное определение выделяется на общем фоне рисунка и составляет некое единство, некое автономное действие, которое можно, пожалуй, назвать кругом творения.

Отношения человека и мира сложны, Хайнц фон Фёрстер пытается раскрыть эту сложность, используя метафору танца: познание человеком мира обеспечивает такую тесную и обоюдную связь между ними, которая подобна танцу. Человек, приступая к познанию мира, словно приглашает мир на тур вальса. В этом вальсировании ни один из партнеров не является ведущим, они оба и активны и пассивны, поскольку выступают в интерактивной связке. Сам процесс познания, сам вальс вынуждает их идти рука об руку. То человек ведом, его ведет мир, то он ведет мир, а мир подстраивается под его па. Эта метафора танца, мне кажется, замечательно передает новое отношение человека к миру – отношение партнерства и взаимного созидания.