Чистое бытие

§ 86. С чего мы начинаем познание любого предмета? Первым делом мы констатируем следующий факт: всё то, что вообще существует в этом мире, включая интересующий нас предмет, всё это есть. Мы признаём, как само собой разумеющееся, что есть мир как таковой во всём богатстве его содержания. Причём всю пестроту разнообразия красок мира мы без каких-либо оговорок оставляем здесь без внимания и удовлетворяемся лишь только тем фактом, что всё то, что существует, всё то, что имеет место быть на этом свете, всё это просто есть. Это первый шаг в логике познания мира, который определяется категорией чистое бытие – без всякого дальнейшего определения. В нашем примере с биноклем этой категории соответствует серое пятно, которое представляет собой полностью размытые очертания всех предметов, находящихся перед объективом. Образ этого пятна свидетельствует нам только о том, что всё находящееся перед нами, все эти предметы просто имеют место быть.

§ 87. Но с другой стороны, это серое пятно ещё ничего не показывает нам. В нём мы не видим ни единого предмета. Их для нас ещё просто нет, поскольку все они слились в однообразную серую краску. Поэтому, говоря о том, что всё есть, есть бытие как таковое, мы, следовательно, исключаем из своего внимания всё богатство содержания мира, всё то конкретное, что наполняет собой этот мир. Тем самым категория чистое бытиё оказывается равной категории ничто. Бытие есть то, что совершенно лишено определений, и такое же отсутствие определений есть ничто.

Бытие часто представляют себе как абсолютное богатство, а ничто, напротив, как абсолютную бедность. Но если, рассматривая весь мир, мы говорим, что всё просто есть, и не говорим ничего более, то тем самым мы опускаем все другие определения и имеем, следовательно, вместо абсолютной полноты абсолютную пустоту. Серое пятно в объективе бинокля выражает собой одновременно и всё и ничего. Точно так же и категория чистого бытия выражает собой одновременно и всё и ничто.

Категории чистое бытие и ничто виртуальны. Причём виртуальны не только в том смысле, что воображаемы, но и в том смысле, что они постоянно переходят друг в друга. Констатируя, что всё есть, мышление в итоге получает ничто. Не желая мириться с таким поражающим своей пустотою ничто, оно устремляется к конкретным предметам реального мира, надеясь найти в них утвердительную почву для подтверждения факта их наличного бытия. Но, подчиняясь логической дисциплине, которая на данной ступени познания требует вести речь лишь о факте бытия всех вещей вообще, мышление вновь возвращается к категории чистого бытия, которая при ближайшем рассмотрении вновь оборачивается – о, ужас! – пустым ничто. И вновь, возмущаясь такому самообману, мышление опять бежит за свидетельством к факту бытия реальных предметов, но повинуясь строгим канонам логики, оно в очередной раз утыкается в ничто и поворачивает вспять. В нашем примере этому беспокойству мысли будет соответствовать действие по перемещению объектива из одной крайней точки фокусного расстояния в другую, от одного серого пятна к другому.

§ 87а. Определения чистого бытия и ничто представляют собой, следовательно, постоянное беспокойство мысли: стремясь к достижению определения чистого бытия, мышление неожиданно для себя получает ничто, а убегая от ничто, приходит к чистому бытию, которое тут же превращается в ничто и т.д., до бесконечности. Конструктивная роль этих категорий заключается в том, что в своём бесконечном взаимопереходе друг в друга они образуют логический ноль – абсолютное начало процесса познания как такового, вне зависимости от того, что именно и в какой части мира нас интересует и что, следовательно, мы намерены познавать.

§ 87б. Для обыденного сознания смысл этих категорий хорошо знаком. Выражения типа: "Всё – это ничто", или – одесский вариант – "Об всё не может быть и речи", обнаруживают хорошую интуицию не обременённого логическими упражнениями рассудка. К тому же в русском языке есть слово тьма, которое обладает таким же двойственным смыслом; оно одновременно выражает и абсолютную целокупность какого-то содержания и его полное отсутствие.

В России две напасти:

Внизу власть тьмы.

Вверху тьма власти.

Политический подтекст этих строк, которые, к тому же, относятся ещё к дореволюционным временам, нас здесь совершенно не интересует.

Столетие спустя другой немецкий философ, Мартин Хайдеггер (1889–1976), предложил свою экзистенциальную трактовку категории ничто. Слово экзистенция происходит от позднелатинского слова exsistentia – существование. От него произошло название того направления философской мысли, которое связывает развитие философского видения мира с ценностями человеческой жизни, в её, так сказать, размеренном спокойном течении. В нашей стране в последнее десятилетие в обиход вошло выражение "по жизни". Под ним понимается спокойная полоса жизни человека, замкнутая на собственные интересы личности, без гроз революций и потрясений войн, без диктата идеологических установок и давления религиозного фанатизма. Говорят, например: "он и по жизни скандальный человек" или "я по жизни никогда не курю, так лишь, в тяжёлые моменты". Вот это "новорусское" выражение по жизни наиболее удачно отражает суть экзистенциальной философии, её стремление связать рациональную картину мироздания с тем, как она воспринимается человеком по жизни.

Так вот, согласно толкованию Хайдеггера, человек в состоянии сильного испуга и ужаса теряет смысл окружающего его мира. В этот миг в его потрясённом сознании мир перестаёт иметь какую-либо ценность. Все его краски, всё богатство содержания превращаются в глазах человека в ничто. Происходит ничтожение бытия, по выражению Хайдеггера. Это не значит, что всё куда-то исчезает. Для сознания человека, находящегося в состоянии аффекта, бытие мира именно ничтожится, т.е., обессмысливается и теряет своё настоящее значение. При описании таких состояний люди говорят: "Мне аж весь мир застило!". И хотя такие минуты случаются с человеком крайне редко, тем не менее, как считает Хайдеггер, бытие человека всегда погружено в такое экзистенциальное ничто и напрямую граничит с ним.

Когда же человек пребывает в нормальном жизненном состоянии, тогда изначальным определением его жизни становится забота. Забота как экзистенциальный аналог категории чистого бытия, т.е. как забота обо всём, забота как таковая. Раз живёшь, то, значит, заботишься обо всём том, чем вообще живёшь. Этот пример из экзистенциальной философии призван помочь нам уяснить смысл начальных категорий логики: чистого бытия и ничто.

§ 88. Это внутреннее беспокойство мысли, перебегающей от чистого бытия к ничто и обратно, есть становление. Но становление не в историческом плане, не в плане истории развития реального объекта, а в логическом плане, как становление в нашем сознании образа познаваемого предмета. В нашем примере с биноклем категории становления соответствует сам переход от одного серого пятна к другому. В становлении бытие и ничто находятся в неразрывном единстве и, вместе с тем, как различимые; категория становления появляется лишь благодаря переходу от одного из них к другому.