3. Форма и материал

3. Форма и материал

— Это отношение простирается в многообразии видоизменений от отношения формы статуи к мрамору как ее материалу, вплоть до отношения категориальной формы к материалу наполняющего ее созерцания.

Помимо своего логического характера, это отношение обременено еще и неким отголоском возможной экзистенции, предстоящей материалу в сознании его глубины и неисследимости, затем — его бесформенности, а затем — его хаотичности и чуждости всякой форме (Formwidrigkeit); предстоящей форме в сознании ее светлости и ясности, красоты ее очертаний, ее порядка и разумности, но затем — в сознании ее косности, и наконец — ее лишенной второго плана плоскости. В отношении к материалу сохраняется сознание дара и искушения, затем — сознание преданности, но преданности как непостижимому божественному в лишенном закономерности, так и исчезающему и унижающему в простом материале.

Бытие превосходит противоположность формы и материала. В то время как их единство как их связанность друг с другом наличию для нас во всяком мыслимом как существовании, путь трансцендирования проходит вначале через радикальное раздвоение на чистую форму и чистый материал — не достигая ни той, ни другого, — чтобы затем мыслить трансценденцию уже не просто как взаимосвязанность обоих, но как их тождество в невозможности мышления (geht der Weg des Transzendierens zun?chst ?ber die radikale Spaltung zur reinen Form und zum reinen Material — beide nicht erreichend, um dann die Transzendenz nicht mehr als blo?e Zusammengeh?rigkeit, sondern als Identit?t beider im Nichtdenkenk?nnen zu denken).

Если двусмысленность экзистенциального отголоска отменяют, если материя становится дурным, а форма — хорошим, то трансцендирование в этом раздвоении ищет, правда, абсолютизируя его отдельные стороны, не-сущего и сверх-сущего, падения в ничто и восхождения к подлинному бытию. Материя становится не имеющим в себе сущности ничто, формы, как чистые формы, наполняют занебесные области; существование представляется как многосложное построение из смешения материи и форм. Но эта однозначность куплена ценой деградации материи, которую лишают ее глубины и возможности. Мир и жизнь делаются более гармоничными и прозрачными, чем были в прежней двусмысленности, но при этом также бледнеют и теряют героические черты. Это знание, упраздняющее риск, становится философией успокоения, указывающей единый истинный путь для всех — путь ввысь, к формам.

Если, однако, форму и материал удерживают мыслью таким образом, что остается возможность как отрицательной, так и положительной оценки обоих, что оба указывают и путь, и ложный путь, то трансцендирование ищет по ту сторону обоих этих путей того немыслимого тождества трансценденции, в котором становится единым то, что было раздвоено и что остается еще раздвоенным в своей взаимной связанности, — так что то, что есть собственно форма, само становится материей, а то, что есть собственно материя, становится формой, форма и материал суть одно и то же.