Труд как совместная деятельность

Труд как совместная деятельность

Энгельс доказал, что уже у своих истоков труд не сводился к одностороннему воздействию на внешнюю природу с помощью орудий; он специально уделил внимание и генезису другой стороны зарождавшейся трудовой деятельности: взаимодействию индивидов друг с другом.

С самого «начала» антропосоциогенеза изменение образа жизни недавних древесных обезьян заключалось, по мысли Энгельса, не только в телесной перестройке, открывшей возможность использования предметов внешней природы в качестве «продолжения» естественных органов обеспечения жизнедеятельности, но и в изменении психики, а тем самым чисто зоологических стереотипов поведения внутри сообщества.

Механизм генезиса социальности едва ли не менее всех других аспектов антропосоциогенеза раскрыт наукой. Тем не менее в основном ясно, что процесс зарождения труда как фундамента социального бытия и мира культуры, предлагающий уже в своих истоках использование естественных, а затем изготовление искусственных орудий, был невозможен без совместной деятельности, без кооперации. Ископаемому предку, чтобы стать человеком, мало было обладать искусственными орудиями. Ему «нужны» – и это непременная предпосылка труда – другие индивиды, которым, в свою очередь, «нужен» он.

Такие новые поведенческие моменты, как «тесное сплочение» членов группы, частые «случаи взаимной поддержки, совместной деятельности» и все более ясное «сознание пользы этой совместной деятельности для каждого отдельного члена»[716], не только создавали неведомый животным психологический уровень общения индивидов друг с другом (подавление зоологического индивидуализма, распределение функций между отдельными особями в интересах всей общности и т.п.), но и выступали как факторы естественного отбора, принявшего в этих условиях, что отмечал еще Дарвин, групповой характер. Сплоченность микропопуляции становилась не менее необходимым «средством» выживания и прогрессивной эволюции, чем орудийная деятельность, тем более, что они друг друга диалектически обусловливали.

Отвергая индивидуалистские иллюзии «робинзонады» в трактовке истоков истории человечества, Энгельс утверждал, что «нельзя выводить происхождение человека, этого наиболее общественного из всех животных, от необщественных ближайших предков»[717]. Общественный инстинкт наших отдаленных предков, писал Энгельс П.Л. Лаврову, «был одним из важнейших рычагов развития человека из обезьяны»[718].

По сути дела, Энгельс ставил вопрос о становлении в качестве субъекта труда гипотетического предсоциального коллектива.

Непосредственной предпосылкой социальности в процессе антропосоциогенеза, с его точки зрения, была такая форма проявления «общественного инстинкта» обезьяноподобных предков, как стадность. Она не только защищала их от суровой и подчас агрессивной окружающей природы, но и создавала некую внутреннюю почву общения, взаимодействия, совместных усилий, разделения животнообразного труда, выработки общих эмоциональных структур и форм жестово-звуковой коммуникации.