1. Что останется от государства
1. Что останется от государства
Парижская Коммуна явилась поворотным пунктом в историческом развитии. После нее складывается новая историческая ситуация и вместе с тем начинается новый период в истории марксизма.
Опыт первой пролетарской революции, первой попытки установить диктатуру пролетариата имел огромное значение для развития теории научного коммунизма, в том числе и теории коммунистического общества. Как ее положительные достижения, так и ее ошибки дали богатый материал для размышлений. Классическим обобщением ее опыта явилась работа Маркса «Гражданская война во Франции».
Ее поражение со всей ясностью показало, что без массовой пролетарской партии, основанной на принципах научного коммунизма, успешное осуществление пролетарской революции невозможно. Начался процесс образования таких партий в отдельных странах. Борьба за правильные теоретические основы рабочих партий стала одной из главных задач Маркса и Энгельса.
Жизнь и деятельность Энгельса после Парижской Коммуны делится на два по времени равных периода, которые разделяет смерть Маркса: 1871 – 1883 и 1883 – 1895 гг. Обратимся к первому из них.
В течение двух лет после Парижской Коммуны в центре внимания Энгельса была борьба против анархизма. В теоретическом плане существо борьбы сводилось прежде всего к вопросу о государстве. А здесь главным отличием марксизма является требование диктатуры пролетариата.
«Мы хотим уничтожения классов, – говорил Энгельс, выступая 21 сентября 1871 г. на Лондонской конференции I Интернационала. – Каково средство, чтобы добиться этой цели? – Политическое господство пролетариата» (17, 421 – 422, 417 – 418).
В резолюции «О политическом действии рабочего класса», принятой на конференции, подчеркивалось: «организация рабочего класса в политическую партию необходима для того, чтобы обеспечить победу социальной революции и достижение ее конечной цели – уничтожение классов» (17, 427).
Вопрос о государстве, о его будущей судьбе, рассматривается в эти же годы в ряде писем Энгельса[89] и в его чрезвычайно важной статье «Об авторитете».
Анализ этих материалов выявляет определенные сдвиги в марксистском учении о государстве вообще, о его будущем в особенности, которые произошли после Парижской Коммуны и были стимулированы борьбой против анархизма.
И здесь можно усмотреть определенную аналогию между развитием марксизма после 1848 – 1849 гг. и его развитием после 1871 г. Подобно тому как тогда, обобщая опыт европейской революции, выступая против идеализма, волюнтаризма, авантюризма фракции Виллиха – Шаппера в Союзе коммунистов, Маркс и Энгельс существенно развили теорию научного коммунизма, – так и теперь они развивали ее, обобщая опыт Парижской Коммуны, в ходе борьбы в Интернационале против анархизма Бакунина. Причем как тогда, так и теперь Маркс и Энгельс опираются на диалектико-материалистическое понимание истории.
Критика Энгельсом бакунизма в эти годы нашла свое завершение в его статье «Об авторитете», написанной в октябре 1872 г. В ней Энгельс с поразительной ясностью формулирует и разрешает вопрос о необходимости авторитета.
«Некоторые социалисты, – говорит он, имея в виду бакунистов, – начали в последнее время настоящий крестовый поход против того, что они называют принципом авторитета… Авторитет в том смысле, о котором здесь идет речь, означает навязывание нам чужой воли; с другой стороны, авторитет предполагает подчинение… Спрашивается, нельзя ли обойтись без этого отношения, не можем ли мы – при существующих в современном обществе условиях[90] – создать иной общественный строй, при котором этот авторитет окажется беспредметным и, следовательно, должен будет исчезнуть…
Предположим, что социальная революция свергла капиталистов. Предположим… что земля и орудия труда стали коллективной собственностью тех рабочих, которые их используют. Исчезнет ли авторитет или же он только изменит свою форму?»
Анализируя особенности современной, крупной промышленности, Энгельс показывает, что в силу самого характера современного производства воля каждого отдельного участника комбинированного производственного процесса неизбежно должна подчиняться либо воле одного руководителя, либо, если это возможно, воле большинства. «Желать уничтожения авторитета в крупной промышленности значит желать уничтожения самой промышленности».
Формулируя свой общий вывод, Энгельс подчеркивает, что при существующих материальных условиях производства, независимо от какой бы то ни было организации общества, определенный авторитет необходим.
«С развитием крупной промышленности и крупного земледелия материальные условия производства и обращения неизбежно усложняются и стремятся ко все большему расширению сферы этого авторитета… Авторитет и автономия вещи относительные, и область их применения меняется вместе с различными фазами общественного развития[91]. Если бы автономисты хотели сказать только, что социальная организация будущего будет допускать авторитет лишь в тех границах, которые с неизбежностью предписываются условиями производства, тогда с ними можно было бы столковаться…
Все социалисты согласны в том, что политическое государство, а вместе с ним и политический авторитет исчезнут вследствие будущей социальной революции, то есть что общественные функции потеряют свой политический характер и превратятся в простые административные функции[92], наблюдающие за социальными интересами. Но антиавторитаристы требуют, чтобы авторитарное политическое государство было отменено одним ударом, еще раньше, чем будут отменены те социальные отношения, которые породили его» и т.д. (18, 302 – 305; ср. 51, т. 33, 62 – 63).
В этой работе Энгельса, как и в предшествующих его высказываниях против анархизма, явно обнаруживается сдвиг, перемещение акцента в марксистской концепции государства. Раньше Маркс и Энгельс подчеркивали главное, специфическое в своей концепции – классовый характер государства. Теперь, когда бакунисты вульгаризировали и довели до абсурда требование уничтожения государства, возникла объективная необходимость подчеркнуть и другую сторону – связь государства с выполнением определенных функций, удовлетворяющих некоторые общие интересы общества в целом. Если раньше в отношении будущего акцентировалось главное – неизбежность устранения государства, то теперь, во-первых, в большей мере стала подчеркиваться необходимость пролетарского государства, диктатуры пролетариата для переходного периода и, во-вторых, усилилось внимание к тому, что останется в коммунистическом обществе от государства после его отмирания как «политического государства».
Понимание того, что функции государства не сводятся к его роли как инструмента классового господства, было у Маркса и Энгельса и раньше (46, 50, 59), но тогда они подчеркивали его классовую природу.
В «Манифесте Коммунистической партии» они формулировали свой взгляд очень точно: при коммунизме «публичная власть потеряет свой политический характер» (4, 447). Но, значит, что-то от нее все-таки останется! Что же именно? Об этом гениально догадывались уже предшественники научного коммунизма. В особенности Сен-Симон. Превращение государства в простое управление производством – вот что означает утрата публичной властью своего политического характера, вот что останется от государства (4, 456).
Но опять же характерно изменение отношения Энгельса к этим догадкам. В «Манифесте» акцент падал на отрицательную сторону дела: критиковалась недостаточность воззрений предшественников. Но вот проходит 30 лет, и акцент заметно перемещается. В «Анти-Дюринге», оценивая теоретические заслуги Сен-Симона, Энгельс снова касается вопроса о будущей судьбе государства: «В 1816 г. Сен-Симон объявляет политику наукой о производстве и предсказывает полнейшее поглощение политики экономикой. Если здесь понимание того, что экономическое положение есть основа политических учреждений, выражено лишь в зародышевой форме, зато совершенно ясно высказана та мысль, что политическое управление людьми должно превратиться в распоряжение вещами и в руководство процессами производства, т.е. мысль об отмене государства…» (20, 270). Здесь акцент падает на положительную сторону дела: мысль Сен-Симона оценивается как гениальное предвосхищение.
И не случайно, что в эти же годы в работах Энгельса наряду с прежней, классовой характеристикой государства снова появляется тема происхождения государства из обособления общих интересов (ср. 46, 42 – 43, 47, 97; 18, 272; 20, 152, 183 – 184). Аналогичный процесс «перемещения акцентов» наблюдается в это время и в работах Маркса (18, 616; 19, 27; 25, I, 422).
Что же останется от государства после его отмирания как «политического государства»? – «Экономическая централизация». Как видно из письма С.А. Подолинского П.Л. Лаврову от 7 сентября 1872 г., накануне, 6 сентября, на 11-м заседании Гаагского конгресса I Интернационала, в ответ на выступление лидера анархистов Гильома Энгельс, разъясняя марксистскую точку зрения на будущее государства, заметил, по словам Подолинского, что «они [т.е. сторонники Маркса] также желают уничтожения политического государства и только думают сохранить экономическую централизацию»[93].
В марте 1875 г. в связи с критикой проекта Готской программы Энгельс снова возвращается к вопросу о будущем государства. Критикуя оппортунистический тезис немецких социал-демократов о «свободном народном государстве», он пишет Бебелю:
«Следовало бы бросить всю эту болтовню о государстве, особенно после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле слова… С введением социалистического общественного строя государство само собой распускается [sich aufl?st] и исчезает. Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает существовать. Мы предложили бы поэтому поставить везде вместо слова „государство“ слово „община“ [Gemeinwesen], прекрасное старое немецкое слово, соответствующее французскому слову „коммуна“» (19, 5).
Если сопоставить с этой критикой Энгельса критику того же пункта проекта программы Марксом (19, 26 – 27), то становится ясно, что общим у них является различение двух периодов: 1) переходного периода от капитализма к коммунизму (социализму) – периода диктатуры пролетариата[94] и 2) периода коммунистического общества, когда государство как таковое отмирает. У Энгельса, кроме того, подчеркивается, что государство переходного периода уже не является государством в собственном смысле слова, это – коммуна, или община, или, как говорил по этому поводу Ленин, «полугосударство» (51, т. 33, 18, 64, 166 – 172, 178, 180). У Маркса резче, чем когда-либо раньше, поставлен вопрос о том, что останется от государства в бесклассовом, коммунистическом обществе.
Напомним, что важнейшим достижением Маркса в его «Критике Готской программы» явилась классическая характеристика двух фаз коммунистического общества (19, 16 – 21; ср. 51, т. 33, 83 – 102).