Тридцать четыре

Тридцать четыре

Уже после двух часов ночи, позабыв о разногласиях, мы лежали на нашей двуспальной кровати и разговаривали о цветах, изобретениях и о том, какой могла бы быть наша идеальная жизнь. Я вздохнул и сказал:

— Помнишь мое старое определение? Что родная душа — это тот, кто всегда соответствует всем нашим потребностям?

— Да.

— Тогда я полагаю, что мы — не родные души.

— Почему? — спросила она.

— Потому что у меня нет потребности спорить, — сказал я, — у меня нет потребности бороться.

— Откуда ты знаешь? — сказала она мягко. — Откуда ты знаешь, может, это единственный способ для тебя чему-нибудь научиться? Если бы борьба не была нужна тебе для того, чтобы извлечь урок, ты бы не создавал так много проблем! Иногда я не понимаю тебя, пока ты не рассердишься: и разве не бывает так, что ты не знаешь, что я имею в виду, пока я не начинаю кричать? Всегда ли соблюдается правило, что мы можем учиться только с помощью приятных слов и поцелуев?

Я удивленно заморгал:

— Я думал, что общение родных душ совершенно в любой момент, поэтому как же они могут ссориться? Ты хочешь сказать, вуки, что в этом совершенство? Ты хочешь сказать, что даже когда мы сталкиваемся, — это волшебство? Что столкновение материализует понимание между нами, которого не было раньше?

— Да-а, — сказала она в золотистых сумерках, — жизнь с философом: