Август

Август

Истина

Реальность

Наблюдатель и наблюдаемое

То, что есть на самом деле

Полное сердце, пустой разум

Не существует пути к истине, она должна прийти к вам. Истина может прийти к вам только тогда, когда ваш разум и сердце просты, ясны и в вашем сердце живет любовь, а некогда ваше сердце заполнено продуктами сознания. Когда в вашем сердце есть любовь, вы не говорите об организации братства; вы не говорите о вере, вы не говорите о разделении или полномочиях, рождающих разделение, вам не нужно искать гармонии. Тогда вы – просто человек без ярлыка, без страны. Это означает, что вы должны лишить себя всего этого и позволить истине прийти к вам; а она может прийти только тогда, когда сознание опустошено, когда оно прекращает создавать. Тогда она придет без приглашения с вашей стороны. Тогда она налетит так же стремительно, как ветер и нечто неведомое. Она придет из темноты, но не когда вы смотрите, ждете ее появления. Она столь же внезапна, как солнечный свет, столь же чиста, как ночь; но чтобы воспринять ее, сердце должно быть полным, а разум пустым. А сейчас у нас полный разум и пустое сердце.

Истина – состояние бытия

Нет никакого пути к истине, и нет двух истин. Истина не имеет прошлого или настоящего, она вне времени; и человек, цитирующий истину Будды, Шанкара, Христа, или кто просто повторяет то, что я говорю, не откроет истину, потому что повторение – не истина. Повторение – ложь. Истина – состояние бытия, возникающее тогда, когда сознанию, которое стремится отделяться, быть исключительным, может думать только в терминах результатов, достижений, наступил конец. Только тогда пребудет истина. Сознание, предпринимающее усилие, дисциплинирующее само себя, чтобы достигнуть какого-то итога, не может познать истину, потому что такой итог – это его собственное проектирование, а стремление достичь такого проектирования, каким бы благородным оно ни было, – форма самопоклонения. Такое существо поклоняется себе, и поэтому оно не сможет познать истину. Истина может стать известной нам только тогда, когда мы понимаем весь процесс сознания, то есть когда нет никакой борьбы.

У истины нет постоянного места

Истина – факт, а факт можно понять только тогда, когда все то, что располагалось между сознанием и фактом, удалено. Факт – ваши отношения к собственности, жене, людям, природе, идеям; и пока вы не понимаете факта отношений, ваши поиски Бога лишь увеличивают беспорядок, потому что происходит простая замена, уход от реальности, и поэтому они не имеют никакого значения. Пока вы доминируете над своей женой или она доминирует над вами, пока вы обладаете вами обладают, вы не можете познать любовь; пока вы подавляете, замешаете, пока вы честолюбивы, вы не можете познать истину.

Познать истину может только тот, кто не ничего ищет, кто не борется, кто не пытается достигнуть какого-то результата… Истина не непрерывна, она не имеет никакого постоянного места, ее можно заметить только от мгновения к мгновению. Истина всегда нова и поэтому бесконечна. То, что было истиной вчера, – неправда сегодня, что является правдой сегодня – не будет истиной завтра. У истины нет никакой непрерывности. Это сознание, которое хочет сделать свое переживание, называемое им истиной, непрерывным, и такое сознание не познает истину. Истина всегда нова; это то же самое, что видеть одну и ту же улыбку, но видеть эту улыбка заново, видеть одного и того же человека, но видеть того человека снова, заново видеть качающиеся пальмы, заново увидеть жизнь.

К истине нет пути

Можно найти Бога, ища его? Разве можно искать нечто непостижимое? Чтобы найти что-то, вы должны знать то, что вы ищете. Если вы стремитесь что-то найти, то то, что вы найдете, будет самопроектированием; будет тем, чего вы желаете, а творение желания – не истина. Искать истину значит отрицать ее. Истина не имеет никакого установленного места обитания; нет никакого пути, никакого руководящего принципа для того, чтобы ее найти, и слово – не истина. Можно найти истину в определенных условиях, специальном климате, среди каких-то определенных людей? Она есть здесь, а не там? Есть ли какой-то один путь к истине, и никакой другой не подходит? Есть ли путь вообще? Когда ищут истину, то, что находится, может быть плодом лишь невежества, ведь сам поиск истины порожден невежеством. Вы не можете найти действительность; «вы» должны исчезнуть, чтобы действительность существовала.

Истина от мгновения к мгновению

Истину нельзя накопить. То, что накоплено, всегда разрушается, увядает. Истина никогда не может увянуть, потому что ее можно открыть только от мгновения к мгновению, в каждой мысли, в каждых отношениях, в каждом слове, в каждом жесте, в улыбке, в слезах. И если вы и я сможем найти ее и прожить ее – сама жизнь есть ее открытие – тогда мы не станем пропагандистами; мы будем творческими человеческими существами – не совершенными люди, а творческими людьми, что есть совсем другое дело.

Истинная революция

Истина – не для тех, кто респектабельны, не для тех, кто жаждет саморасширения, самореализации. Истина – не для тех, кто ищет безопасность, постоянство; ведь постоянство, которое они ищут – просто противоположность непостоянству. Попав в сети времени, они ищут то, что постоянно, но разыскиваемое ими постоянство нереально, потому что то, что они ищут, – продукт их мысли. Поэтому человек, обнаруживший действительность, должен прекратить искать, что не подразумевает, что он должен быть удовлетворен тем, что есть. Напротив, человек, поглощенный открытием истины, должен быть внутри полным революционером. Он не может принадлежать ни к какому классу, ни к какой нации, ни к какой группе или идеологии, ни к какой организованной форме религии; потому что истины нет в храме или церкви, истину нельзя обнаружить в вещах, сделанных рукой или сознанием человека. Истина возникает только тогда, когда продукты сознания и рук человеческих отброшены в сторону, а откладывание продуктов рук и разума – не вопрос времени. Истина приходит к тому, кто свободен от времени, кто не использует время как средство самореализации. Время означает память о вчера, память о вашей семье, о вашей расе, вашем определенном характере, накоплении опыта, что составляет «меня» и «Я».

Увидеть истину во лжи

Вы можете поверхностно согласиться, когда вы слышите, как говорят, что национализм со всей его эмоциональностью и законными интересами приводит к эксплуатации и настраиванию человек против человека; но действительное освобождение вашего сознания от мелочности национализма – другой вопрос. Быть свободным не только от национализма, но также и от всех выводов организованных форм религий и политических систем, существенно важно, если сознание хочет быть молодым, свежим, невинным, то есть пребывать в состоянии революции; и только такое сознание может создать новый мир – не политические деятели, являющиеся на самом деле мертвыми, не священники, захваченные своими собственными религиозными системами.

Так, к счастью или к сожалению для вас самих, вы что-то, что истинно; и если вы просто слышите это и не взбудоражены в такой мере, чтобы ваше сознание начало освобождаться от всего, что заставляет его сужаться и скрючиваться, тогда истина, которую вы услышали, станет ядом. Конечно, истина становится ядом, если сознание ее слышит и не действует, как нагноение раны. Но обнаружить для себя то, что является истинным, а что ложным, и увидеть правду в ложном – значит позволить этой истине действовать и ясно порождать свое собственное действие.

Поймите фактическое

Это действительно несложно, хотя и может оказаться тяжело. Вы видите: мы не начинаем с фактического, с факта, с того, что мы думаем, делаем, желаем; мы начинаем с предположений или идеалов, которые – не действительность, они сбивают с пути. Чтобы начинать с фактов, а не с предположений, нам нужно пристальное внимание; любая форма мышления, не исходящая из фактического, лишь отвлекает внимание. Именно поэтому настолько важно понять то, что фактическое имеет место как внутри, так и вокруг человека.

Если вы христианин, ваше видение жизни следует по некоторому образцу; если вы индус, буддист или мусульманин, то у вас другой образец. Вы видите Христа или Кришну в соответствии с вашей обусловленностью; ваше образование, культура, в которой вы были воспитаны, определяет ваше видение. Что же является действительностью: видение или сознание, сформированное на некоторой почве? Видение – проектирование определенной традиции, формирующей фон сознания. Такая обусловленность, а не видение, которое она проектирует, и является действительностью, фактом. Понять факт просто; но мы сами сделали это трудным делом, своими нравится – не нравится, нашим осуждением факта, мнениями или суждениями, имеющимися у нас о факте. Быть свободным от таких форм оценки – значит понять фактическое, то, что есть на самом деле.

Перевод фактов на известный язык мешает видению

Сознание, высказывающее мнение о факте – узкое, ограниченное, разрушительное сознание… Вы можете перевести факт одним способом, а я могу перевести его иначе. Перевод факта на известный язык – проклятие, не дающее нам увидеть действительный факт и сделать что-то по поводу факта. Когда вы и я обсуждаем наши мнения о факте, по поводу факта ничего не делается. Вы можете добавить нечто к факту, увидеть больше нюансов, значений, значимости факта, а я могу увидеть в фактах меньше значения. Но факт нельзя интерпретировать; я не могу предложить мнение о факте. Это – так, и сознанию очень трудно принять факт. Мы всегда переводим, мы всегда придаем ему различные значения, согласно своим предубеждениям, обусловленности, надеждам, страхам и всему остальному в таком духе. Если бы вы и я смогли увидеть факт, не предлагая какого-то мнения, интерпретации, значений, то факт стал бы намного более живым – не более живым – только один факт, ничто иное не имеет значения; тогда у факта есть собственная энергия, ведущая вас в правильном направлении.

Есть только один факт: непостоянство

Мы пытаемся узнать, существует или нет состояние постоянства – не что мы хотели бы, но действительный факт, суть вопроса. Все, имеющее отношение к нам, внутри и снаружи, – наши отношения, наши мысли, наши чувства – непостоянно, находится в состоянии постоянного потока. Осознавая это, сознание жаждет постоянства, бесконечного состояния мира, любви, совершенства, безопасности, которую ни время, ни события не могут уничтожить; поэтому оно создает душу, мировую душу и образ вечного рая. Но такое постоянство рождено непостоянством, и поэтому внутри него есть семя непостоянства. Есть только один факт – непостоянство.

Жажда непостижимого

Вы хотите, чтобы я сказал вам, что такое действительность. Разве можно облечь неописуемое в слова? Разве можно измерить что-то неизмеримое? Вы можете поймать ветер в кулак? Если да, то разве ж это ветер? Если вы измеряете то, что неизмеримо, то разве это реально? Если вы формулируете это, то действительно ли оно реально? Конечно, нет, в тот момент, когда вы описываете то, что является неописуемым, оно прекращает быть реальностью. В то самое мгновение, когда вы переводите непостижимое на известный язык, оно перестает быть непостижимым. Все же именно этого мы так жаждем. Все время мы хотим знать, потому что тогда мы будем способны продолжить, затем мы будем способны, как нам кажется, захватить вечное счастье, постоянство. Мы хотим знать, потому что мы несчастливы, потому что мы боремся с несчастьем, потому что мы вымотаны, потому что мы деградировали. Все же вместо того, чтобы понять простой факт, что мы деградировали, что мы унылы, утомлены, живем в сумятице, мы хотим укрыться от того, что известно, в неизвестное, что снова в свою очередь становится известным, и поэтому мы никогда не сможем найти реальность.

Страдание – просто слово или действительность?

Страдание – просто слово или действительность? Если оно – действительность, а не просто слово, тогда слово не имеет никакого значения теперь, так что есть просто чувство сильной боли. По отношению к чему? По отношению к образу, к опыту, к тому, что у вас есть и чего у вас нет. Если у вас это, то вы называете его удовольствием; если у вас чего-то, то это – боль. Поэтому боль, горе всегда существуют по отношению к чему-то. Это что-то просто слова или действительность? Страх не может существовать отдельно, он существует только в отношении к чему-то: индивидууму, случаю, чувству. Теперь вы полностью осознаете страдание. Есть ли страдание вне вас, так что вы – просто наблюдатель, чувствующий страдание, или это вы страдаете?

Вы и ничто – одно и то же

Вы – ничто. Вы можете иметь имя и титул, собственность и счет в банке, вы можете обладать властью и быть известным человеком; но несмотря на все эти гарантии, вы – ничто. Вы можете полностью не осознавать эту пустоту, это небытие, или вы можете просто не хотеть знать об этом; но так есть на самом деле, что бы вы ни делали, чтобы избежать этого. Вы можете пытаться убежать от этого окольными путями, через личное или коллективное насилие, через индивидуальное или коллективное поклонение, через знание или развлечения; но независимо от того, спите ли вы или проснулись, ситуация всегда одна. Вы можете охватить свое отношение к этому небытию и его страхам, только без всякого выбора осознав способы ухода от него. Вы не связаны с ним как отдельное, индивидуальное лицо. Вы – не наблюдатель, наблюдающий за ним. Без вас, мыслителя, наблюдателя, его тоже нет. Вы и небытие – одно и то же. Вы и небытие – объединенное явление, а не два отдельных процесса. Если вы, мыслитель, боитесь его и относитесь к нему как к чему-то противоположному и оппозиционно настроенному по отношению к вам, то любое действие, которое вы можете предпринять, неизбежно приведет к иллюзии и, следовательно, к конфликту и страданию. Когда происходит открытие, переживания того небытия, коим вы являетесь, тогда страх, который существует только тогда, когда мыслитель существует отдельно от его мыслей и поэтому пытается установить с ним какие-то отношения, полностью исчезает.

Как покончить со страхами?

Мы обсуждаем то, что требует вашего внимания, а не согласия или несогласия. Мы смотрим на жизнь максимально строго, объективно, ясно, а не согласно вашему чувству, воображению, тому, что вы любите или не любите. Именно это самое нравится и не нравится, порождает страдание. Все, что мы говорим: «Как покончить со страхами? «Это – одна из наших главных проблем, потому что, если человек не может покончить с ними, он живет в вечной темноте, вечной не в христианском смысле, но в обычном смысле; одной жизни достаточно. Для меня, как человека, должен быть выход, а не созданная мной самим надежда на некоторое неопределенное будущее. Могу ли я, как обычный человек, покончить со страхами полностью, а не устранить их незначительную часть? Вероятно, вы никогда не задавали этот вопрос сами себе, и, вероятно, вы не ставили вопрос таким образом, потому что вы не знаете, как выйти из проблемы. Но если вы действительно подняли этот вопрос с максимальной серьезностью, с намерением не просто выяснить, как именно можно покончить со страхом, но с намерением узнать природу и структуру страха, в тот момент, когда вы это узнаете, страху как таковому будет положен конец; вам не нужно будет что-нибудь для этого специально делать.

Когда мы знаем что-то и входим в непосредственный контакт с этим, наблюдатель становится наблюдаемым. Нет никакого различия между наблюдателем и наблюдаемой вещью. Когда на страх посмотреть не с точки зрения наблюдателя, то возникает действие, но не действие наблюдателя, действующего на страх.

Дуальность мыслителя и мысли

Когда вы наблюдаете за чем-нибудь: деревом, вашей женой, вашими детьми, вашим соседом, звездами в ночи, светом на воде, птицей в небе, чем угодно, – всегда есть наблюдатель – цензор, мыслитель, тот, кто ощущает, ищущий – и есть вещь, которую он наблюдает; наблюдатель и наблюдаемое; мыслитель и мысль. Так, всегда неизбежно разделение. Именно это разделение – и есть время. Такое разделение – сама сущность конфликта. И когда есть конфликт, есть противоречие. Есть «наблюдатель и наблюдаемое», то есть противоречие, разделение. И, следовательно, там, где есть противоречие, конфликт неизбежен. А когда есть конфликт, всегда есть острая потребность уйти от него, победить его, преодолеть, убежать, что-то с ним сделать, и всякое такое действие вовлекает время… Пока существует такое разделение, время будет идти дальше, а время – горе.

И человек, который поймет окончание горя, должен понять это, должен найти, должен выйти за пределы этой дуальности, существующей между мыслителем и мыслью, тем, кто переживает, и опытом. То есть когда есть разделение между наблюдателем и наблюдаемым, есть время, и поэтому нет никакого окончания горя. Тогда что же нужно сделать? Вы понимаете вопрос? Я вижу, внутри самого себя, что наблюдатель постоянно смотрит, оценивает, подвергает цензуре, принимает, отклоняет, дисциплинирует, управляет, контролирует, формирует. Такой наблюдатель, мыслитель сам является результатом мысли, это очевидно. Мысль возникает первой, а не наблюдатель, не мыслитель. Если бы не было никакого размышления вообще, не было бы никакого наблюдателя, никакого мыслителя; только тогда было бы возможно полное, абсолютное внимание.

Мысль создает мыслителя

Мысль – это облеченное в слова ощущение; мысль – реакция памяти, слова, опыта, образа. Мысль мимолетна, изменчива, непостоянна и ищет постоянства. Такая мысль создает мыслителя, который тогда становится постоянным; он принимает роль цензора, гида, диспетчера, конструктора мысли. Это иллюзорно постоянное существо – продукт мысли, мимолетного процесса. Об этом существе думают; без мысли его нет. Мыслитель состоит из качеств; его качества нельзя отделить от него самого. Тот, кто управляет, и есть управляемое, он просто играет в обманчивую игру сам с собой. Пока ложь видится как ложь, правды нет.

Стена неприступной мысли

Как возможно единение мыслителя с его мыслями? Не через какое-то действие или волю, не через дисциплину, не через любую другую форму усилий, контроля или концентрации, не через любые другие средства. Использование какого-то средства подразумевает какого-то человека, который действует, не так ли? Пока есть актер, будет сохраняться разделение. Единение возможно только тогда, когда сознание абсолютно тихо и безмолвно, не пытаясь стать таким при этом. Тишина и безмолвие наступают вовсе не тогда, когда мыслителю приходит конец, но только когда самой мысли положен конец. Должна быть свобода от реакции на обусловленность, которая и есть мысль. Каждая проблема решается только тогда, когда больше нет идей, выводов; заключения, идеи, мысли – результаты волнения сознания. Как можно что-то понять, когда сознание взволнованно? Серьезность должна быть уравновешена стремительной спонтанностью. Вы обнаружите, если услышали все, что было здесь сказано, что истина придет в тот момент, когда вы ее совсем не ожидаете. Если можно так сказать, будьте открытыми, чуткими, полностью осознавая то, что есть на самом деле – от мгновения к мгновению. Не стройте вокруг себя стену из неприступной мысли. Блаженство истины приходит к вам тогда, когда сознание не занято собственными действиями и борьбой.

Когда наблюдатель и есть наблюдаемое

Пространство необходимо. Без пространства нет никакой свободы. Мы говорим в психологическом отношении… Только тогда, когда человек находится в непосредственном контакте с объектом наблюдения, когда нет никакого пространства между наблюдателем и наблюдаемым, тогда человек находится в полноценных отношениях с объектом, с деревом например. Человек не идентифицирует себя с деревом, цветком, женщиной, другим человеком или чем-нибудь еще, но когда есть такое полное отсутствие пространства как наблюдатель и наблюдаемое, тогда есть широкое пространство. В таком пространстве нет никакого конфликта; в таком пространстве есть свобода.

Свобода – не реакция. Вы не можете сказать: «Хорошо, я свободен». В то самое мгновение, когда вы говорите, что свободны, вы автоматически несвободны, потому что вы ощущаете свое состояние как свободное от чего-то, и поэтому с вами происходит та же самая ситуация, как у наблюдателя, наблюдающего за деревом. Он создал пространство, и в этом пространстве он порождает конфликт. Чтобы понять это, требуется не интеллектуальное принятие или неприятие, высказывания в духе «я не понимаю», а скорее требуется непосредственный контакт с тем, что есть на самом деле. Это означает видеть, что все ваши действия, каждое мгновение действия имеют наблюдателя и наблюдаемое, и внутри такого пространства есть удовольствие, боль и страдание, желание чего-то достичь, стать известным. В пределах того пространства нет никакого контакта с чем-нибудь конкретным. Контакт, отношения имеют совсем другое значение, когда наблюдатель больше не существует отдельно от наблюдаемого. Есть только это экстраординарное пространство и есть свобода.

Есть ли наблюдатель, наблюдающий одиночество?

Мое сознание наблюдает одиночество и избегает его, убегает от него. Но если я не убегаю от него, происходит разделение, отделение одного от другого, так есть ли наблюдатель, наблюдающий одиночество? Или есть только состояние одиночества, мое сознание само является пустым, одиноким? Не в том дело, что есть наблюдатель, который знает, что есть одиночество. Я думаю, что важно это стремительно ухватить, не слишком облекая в слова. Теперь мы говорим: «Я завистлив, и я хочу избавиться от зависти», так есть наблюдатель и нечто наблюдаемое; наблюдатель желает избавиться от того, что он наблюдает. Но разве наблюдатель – это не то же самое, что и наблюдаемое? Само сознание создало в себе зависть, и поэтому оно не может ничего сделать с завистью. Так, мое сознание наблюдает одиночество; мыслитель знает, что он одинок. Но если остаться с ним наедине, в абсолютном контакте, не убегая от него, не переводя на знакомый язык и так далее, тогда, есть ли хоть какое-то различие между наблюдателем и наблюдаемым? Или есть ли только одно состояние, то есть само сознание одиноко и пусто? Дело не в том, что сознание наблюдает свою собственную пустоту, но само сознание

пусто. Тогда, может ли сознание осознать свою собственную пустоту, и что какие бы усилия оно ни предпринимало, любое движение от той пустоты является просто уходом от реальности, зависимостью; может сознание полностью убрать зависимость и быть таким, какое оно есть, полностью пустым, полностью одиноким? И если оно пребывает в таком состоянии, есть ли в нем свобода от всякой зависимости, от всякой привязанности?

То, что накапливается, – не истина

Пока есть тот человек, кто переживает, запоминает опыт, истины нет. Истина – не то, что можно запомнить, запасти, записать, а затем в нужный момент выпустить наружу. То, что накоплено, – не истина. Желание испытывать ощущения создает того, кто их переживает, кто потом накапливает и помнит. Желание способствует отделению мыслителя от его мысли; желание чем-то становиться, что-то испытать, стать больше или меньше способствует отделению того, кто переживает от переживаемого. Понимание путей желания – самопознание. Самопознание – начало медитации.

Безотлагательное действие

Если вы в непосредственном контакте с чем-нибудь, с вашей женой, с вашими детьми, с небом, с облаками, с любым фактом, в то мгновение, когда вмешивается мысль, вы теряете контакт. Мысль возникает из памяти. Память – образ, и оттуда вы смотрите, и поэтому происходит разделение между наблюдателем и наблюдаемым.

Вы должны это очень глубоко понять. Именно это отделение наблюдателя от наблюдаемого заставляет наблюдателя хотеть заполучить больше опыта, больше ощущений, и поэтому он находится в состоянии бесконечного поиска. Нужно абсолютно и полностью понимать, что пока есть наблюдатель, тот, кто ищет опыт, цензор, некая сущность, которая оценивает, судит, осуждает, нет никакого непосредственного контакта с тем, что есть на самом деле. Когда вы испытываете боль, физическую боль, происходит прямое восприятие; нет наблюдателя, чувствующего боль; есть только боль. Поскольку нет никакого наблюдателя, происходит безотлагательное действие. Когда есть боль, нет идеи и следующего за ней действия, но есть только действие, потому что происходит прямой физический контакт. Боль – это вы; есть боль. Пока абсолютно не понятно, не осознано, не исследовано, глубоко не прочувствовано, пока не схвачено ни в интеллектуальном или вербальном плане, что наблюдатель и есть наблюдаемое, вся жизнь человека становится конфликтом, противоречием между противоположными желаниями, «что должно быть» и «что есть на самом деле». Вы можете добиться этого, только осознав, смотрите ли вы на объект как наблюдатель, когда вы смотрите на цветок, или облако, или что-нибудь еще.

Действительность – в том, что есть на самом деле

Вместо того чтобы спрашивать, кто все понял или каков Бог, почему бы не уделить пристальное внимание и понимание тому, что есть на самом деле? Тогда вы обнаружите неизвестное, или, скорее, оно само придет к вам. Если вы поймете то, что известно, вы испытаете то экстраординарное, не вызванное намеренно, ничем не навязанное безмолвие, творческую пустоту, только в которую может войти действительность. Она не может прийти к тому, кто постоянно чем-то становится, борется; она может прийти только к тому, кто понимает то, что есть на самом деле. Тогда вы увидите, что действительность не находится на каком-то расстоянии от вас; неизвестное – не далеко от вас; оно находится в том, что есть. Ведь ответ на проблему содержится в самой проблеме, так что действительность находится в том, что есть на самом деле; если мы сможем понять это, то мы сможем познать истину.

Столкнитесь с фактом лицом к лицу

Я испытываю горе. В психологическом отношении я ужасно встревожен; у меня есть идея: что я должен делать, что я не должен делать, как это нужно изменить. Такая идея, такая формула, такое понятие не дают мне смотреть на факт того, что есть на самом деле. Воображение и формула – уход от того, что есть. Когда человеку угрожает большая опасность, наступает безотлагательное действие. Тогда у вас нет идей. Вы не формулируете идею, а затем не действуете согласно этой идее.

Сознание стало ленивым, вялым, через формулу, давшую ему средство спасения от действия по отношению к тому, что есть на самом деле, возможно ли увидеть самим целостную структуру того, что было сказано, не потому что так нам сказали, столкнуться с фактом лицом к лицу: тем фактом, что мы жестоки, например? Мы – жестокие человеческие существа, и мы выбрали насилие как образ жизни – война и все в таком духе. Хотя мы безостановочно говорим, особенно на Востоке, об отказе от насилия, мы – не мирные люди; мы – жестокие люди. Идея отказа от насилия – это идея, которую можно политически использовать. Она имеет совсем другое значение, но это – идея и не факт. Из-за того, что человек не способен взглянуть в лицо факту насилия, он изобрел идеал отказа от насилия, не дающий ему иметь дело с самим фактом.

В конце концов, факт в том, что я жесток; я зол. В чем необходимость идеи? Речь не об идее злости; важен действительный факт того, что я злой, как действительный факт, скажем, голода. Нет никакой идеи о голоде. Идея появляется относительно того, что вы должны есть, а затем, руководствуясь диктатом удовольствия, вы едите. Есть только действие по отношению к тому, что есть на самом деле, когда нет никакой идеи относительно того, что должно быть сделано по поводу того, что вам противостоит, то есть того, что есть на самом деле.

Свобода от того, что есть на самом деле

Добродетель приходит через понимание того, что есть на самом деле, тогда как желание стать добродетельным – отсрочка, вы покрываете то, что есть оболочкой из того, чем вы хотели бы быть. Поэтому, становясь добродетельным, вы избегаете непосредственного действия на то, что есть. Такой процесс ухода от того, что действительно есть через культивирование идеала, считают добродетелью; но если вы прямо и пристально на него посмотрите, то увидите, что он не имеет ничего общего с реальностью. Это – просто отсрочка встречи лицом к лицу с тем, что есть. Добродетель – не становление чем-то, чего пока нет; добродетель – понимание того, что есть на самом деле и поэтому свобода от того, что есть в действительности. Добродетель очень важна в стремительно разлагающемся обществе.

Наблюдение за мыслью

Я должен любить сам объект своего изучения. Если вы хотите понять ребенка, вы должны любить и не осуждать его. Вы должны играть с ним, наблюдать за его движениями, его особенностями, его образом поведения; но если вы просто осуждаете, сопротивляетесь или обвиняете его, никакое понимание ребенка невозможно. Точно так же, чтобы понять то, что есть на самом деле, нужно понаблюдать за тем, что человек думает, чувствует и делает от мгновения к мгновению. Это и есть действительность.

Уход от реальности порождает конфликт

Почему мы честолюбивы? Почему мы хотим в чем-то преуспеть, кем-то стать? Почему мы изо всех сил пытаемся в чем-то превосходить других? К чему все эти усилия самоутвердиться, прямо, или через идеологию, или государство? Разве эта зашита своих прав – не главная причина нашего конфликта и замешательства? Разве без стремлений мы бы погибли? Мы не можем физически выжить, не будучи честолюбивыми?

Почему мы умны и честолюбивы? Разве амбиция – не острая потребность избежать того, что есть на самом деле? Разве такой ум на самом деле не глуп, какими мы на самом деле и являемся? Почему мы настолько испуганы тем, что есть в реальности? Какой прок убегать, если чем бы мы ни были, все равно с нами? У нас может получиться убежать, но то, чем мы на самом деле являемся, все равно никуда от нас не денется, порождая конфликт и страдание. Почему мы настолько испуганы нашим одиночеством или нашей пустотой? Любая деятельность, далеко уводящая от того, что есть на самом деле, неизбежно приносит горе и антагонизм. Конфликт – опровержение того, что есть в реальности или побег от того, что есть; никакого другого конфликта не существует. Наш конфликт становится все более сложным и неразрешимым, потому что мы не смотрим в лицо тому, что есть на самом деле. Нет никакой сложности в том, что есть, сложности только в тех многочисленных вариантах ухода от реальности, которых мы ищем.

Проблема неудовлетворения не имеет решения

Чем мы все недовольны? Конечно тем, что есть на самом деле. То, что есть, – может быть социальным порядком, может быть отношениями, может быть тем, какие мы есть, тем, чем мы являемся по существу, то есть уродливыми, блуждающими мыслями, амбициями, фрустрациями, бесчисленными страхами; именно этим мы все и являемся. Мы думаем, что, убежав от этого всего, мы найдем ответ на свое недовольство. Поэтому мы всегда ищем какой-то путь, средство изменить то, что есть на самом деле, – именно этим обеспокоено наше сознание. Если я неудовлетворен и если я хочу найти путь, средства получить удовлетворение, мое сознание занято средствами, путями к удовлетворению и практическим применением этих способов с целью достигнуть удовлетворенности. Поэтому я больше не заинтересован недовольством самим по себе, тлеющими угольками, горящим пламенем, названным нами недовольством. Мы не узнаем, что кроется за этим недовольством. Нас волнует только то, как уйти от этого пламени, от этого беспокойного горения…

Это чрезвычайно трудно, потому что наше сознание никогда не удовлетворяется, никогда не удовлетворено тем, что есть. Ему все время нужно преобразовать то, что есть, – превратить кое во что еще – что и есть процесс осуждения, оправдания или сравнения. Если вы понаблюдаете за своим собственным сознанием, то увидите, что, когда оно лицом к лицу сталкивается с тем, что есть на самом деле, оно осуждает, оно сравнивает это с тем «как все должно быть», или оправдывает и так далее и таким образом отодвигает то, что есть, на задний план, откладывает в сторону то, что причиняет волнение, боль, беспокойство.

Усилие – отвлечение от того, что есть на самом деле

Мы должны понять проблему стремлений. Если мы сможем понять значение усилий, то мы сможем перевести это понимание на деятельность в ежедневной жизни. Разве усилие не означает борьбу с целью изменить то, что есть на самом деле, – превратить в то, чего нет, или в то, что должно быть ли, или в то, чем оно должно стать? Мы постоянно убегаем от того, что есть на деле, пытаемся преобразовать или изменять действительность. Действительно доволен и удовлетворен тот, кто понимает то, что есть, тот, кто придает правильное значение тому, что есть. Истинная удовлетворенность не приходит от незначительного или огромного имущества, а приходит от понимания целостного значения того, что есть на самом деле. Только в пассивном понимании приходит понимание значения того, что есть. Я сейчас не говорю о физической борьбе с землей, со строительством или техническими проблемами, я говорю о психологических стремлениях. Психологические стремления и проблемы всегда затемняют физиологические. Вы можете построить точную социальную структуру, но пока вами не поняты психологическая темнота и борьба, они неизменно опрокидывают тщательно построенную структуру.

Усилие – отвлечение от того, что есть на самом деле. Приняв то, что есть на самом деле, вы прекратите стремления. Но принятие невозможно, когда есть желание преобразовывать или изменять то, что есть. Стремления, признак разрушения, неизбежно будут существовать, пока есть желание что-то изменить.

Удовлетворенность – не продукт сознания

Разве недовольство не существенно важно, разве его обязательно уничтожать, вместо того чтобы поощрять, исследовать, рассматривать, ведь с пониманием того, что есть на самом деле, приходит удовлетворенность? Такая удовлетворенность – не удовлетворенность, рожденная системой мысли; но именно эта удовлетворенность приходит с пониманием того, что есть на самом деле. Такая удовлетворенность – не продукт сознания – потревоженного, взволнованного, неполноценного сознания, ищущего мир, ищущего способ уйти от того, что есть на самом деле. И поэтому сознание через оправдание, сравнение, осуждение пробует изменить то, что есть, и таким образом надеется достигнуть такого состояния, когда оно больше не будет встревоженным, когда в нем будет царить мирное, когда будет царить тишина. А когда сознание разрушено социальными условиями, бедностью, голоданием, деградацией, ужасным страданием, видя все это, оно хочет все изменить; и оно теряется в самом способе достижения перемен, в системе перемен. Но если мнение способно посмотреть на то, что есть на самом деле без сравнения, без суждения, без желания изменить что-то и превратить во что-то другое, тогда вы увидите, что к вам придет своего рода удовлетворенность, не являющаяся продуктом сознания.

Удовлетворенность, ставшая продуктом сознания, – уход от реальности. Она бесплодна. Она мертва. Но есть также удовлетворенность, не являющаяся продуктом сознания, возникающая тогда, когда приходит понимание того, что есть на самом деле, в котором есть глубокая революция, затрагивающая и общество, и индивидуальные отношения.

Поддержите неудовлетворенность

Разве неудовлетворенность не существенно важна в нашей жизни для любого вопроса, для любой задачи, для исследования, обнаружения того, что реально, что истинно, что существенно в нашей жизни? У меня может быть это пылающее недовольство в колледже; но затем я получаю хорошую работу, и неудовлетворенность исчезает. Я удовлетворен, я изо всех сил пытаюсь обеспечивать свою семью, я должен заработать средства к существованию, и поэтому моя неудовлетворенность успокаивается, затихает, разрушается, и я становлюсь посредственным человеческим существом, удовлетворенным положением вещей в своей жизни, и я не недоволен. Но пламя нужно поддерживать от начала до конца, так, чтобы происходило настоящее проникновение вглубь, истинное исследование вопроса, что же такое неудовлетворенность. Из-за того, что сознание очень легко находит подходящий наркотик, чтобы заставить себя удовлетвориться достоинствами, качествами, идеями, действиями, оно установило какую-то рутину и погрязло в ней. Мы все хорошо знакомы с этим, но наша проблема – не в том, как снять неудовлетворенность, недовольство, а как поддержать его тление, сохранить живым, активным. Все наши религиозные книги, все наши гуру, все политические системы умиротворяют сознание, успокаивают его, влияют на сознание, уговаривают откинуть свою неудовлетворенность в сторону, утихомирить ее и купаться в удовлетворенности какой-нибудь формы… Но разве не важно быть неудовлетворенным, чтобы найти то, что истинно?

Понимание того, что есть на самом деле

Мы находимся в состоянии конфликта друг с другом, и наш мир разрушается. Бывает кризис после кризиса, война после войны; есть голод, страдание; есть неизмеримое богатство, облаченное в свою респектабельность, и есть бедность. Чтобы решить эти проблемы, необходима не новая система мысли, не новая экономическая революция, но понимание того, что есть на самом деле, – неудовлетворенность, постоянное исследование того, что есть, которое вызовет более далеко идущую революцию, чем революция идей, и именно эта революция настолько необходима, чтобы породить совершенно другую культуру, совершенно другую религию, совершенно другие отношения между человеком и человеком.