Как жить дальше?

Как жить дальше?

Уровень понимания нашим да и зарубежным обществом комплекса социально-экономических и технических процессов, идущих в мире и нашей стране, сегодня чрезвычайно низок. В средствах массовой информации, многими ведущими политиками, наряду с достаточно квалифицированными и разумными соображениями на полном серьезе обсуждаются и рассматриваются предельно невежественные. Это показывает, что образовательный уровень в этих вопросах в обществе весьма невысок. Все работают в этой области где-то на уровне здравого смысла. Тот у кого со здравым смыслом все в порядке, по большей части высказывает разумные, но как правило бессистемные, соображения, те же, у кого со здравым смыслом проблемы, выдают хорошо перемешанную смесь относительно разумных идей и абсолютного бреда. И из-за полной неподготовленности в этой области, общество в равной мере воспринимает и первое, и второе. Чтобы внести в общество хоть какой-то элемент системы и образования, я и написал данный ликбез, так чтобы совершенно неподготовленному, но чуть-чуть умеющему думать человеку стало понятно что из чего проистекает и для чего нужно. В частности, для этого пришлось построить правильную, поддающуюся анализу и логике, историю.

Для того, чтобы обществу решить как жить дальше, надо ответить на несколько вопросов, первый блок из которых я сформулирую ниже. Во-первых, надо выбрать устраивающий нас тип государства из четырех возможных, во-вторых, понять какая экономическая формация нас больше устраивает, и наконец, в-третьих, сформулировать наше отношение к рынку. Может показаться, что ответы здесь очевидны. На самом деле это далеко не так. Как только начинаешь аккуратно определяться, то с желанием иметь что-то автоматически возникает набор того, от чего придется отказываться, хотя не всем этого хочется. Но для начала определимся с тем, что сегодня нам позволяет экономическая и политическая ситуация. По нашей культуре, истории, традиции, наконец присущим нам амбициям, для России естественен четвертый тип государства, феодального, нацеленного на войну. Этот тип не проходит сегодня, грубо говоря, по трем причинам. Во-первых, чисто экономически Россия на него не потянет. В таком режиме не выжил СССР, победитель во Второй Мировой войне, контролировавший существенную часть всего мира. Сегодня, когда сама Россия гораздо меньше, беднее, без контролируемых зависимых союзников, с надорванной разваливающейся экономикой, такая программа нереальна. Во-вторых, народ устал и измотан, кроме этого в принципе отсутствует идея, под которую можно было мобилизоваться для этой программы. В-третьих, уровень развития техники и технологий в мире таков, что эта программа нереальна по двум причинам объективного свойства. Глобальная война при современном уровне техники и энерговооруженности это самоубийство для всей цивилизации, поэтому государство, желающее играть в эту игру или хотя бы шантажировать, окажется в полной изоляции. А кроме этого основу современных передовых технологий составляют интеллектуальные, так называемые мягкие, технологии. Мало того, что надо иметь развитую техническую базу, аграрные, индустриальные и постиндустриальные технологии, чтобы выдержать это соревнование с другими странами, необходимо, чтобы обстановка в стране позволяла этими мягкими технологиями заниматься, чтобы множество людей, работающих в этой области находились в достаточно комфортных психологических условиях, без которых процесс творчества или невозможен или гораздо менее эффективен. Пока уровень технологий иной, и таких людей в обществе мало, им можно создать комфортные условия за счет других, но когда эти технологии начинают господствовать, надо создавать соответствующий климат для всего общества. Т. е. высокий уровень жизни, реальная защита и соблюдение прав человека на данном этапе развития цивилизации становится совсем не популистским лозунгом или расхожим штампом, а частью наиболее передовых производительных сил общества.

Конечно, весьма предпочтительным является первый тип государства, развитого рыночного, но у нас от этого типа слишком мало. В ВПК осталось немного технологий, позволяющих на это претендовать. Но достигнуто это было, по большей части, за счет слишком больших вложений, и привлечения слишком многочисленных людских ресурсов. Эффективность наших работ в науке и военном производстве не достаточна для государства первого типа. Что касается прочих областей, то здесь мы отстаем настолько, что и второй тип, относительно отсталого рыночного государства, во многих случаях сегодня нас превосходит. Т. е. реальное наше место сегодня между вторым, отсталым рыночным и третьим типом, милитаристским, ориентированным исключительно на внутреннюю стабильность. В политике реально мы тоже находимся на перепутье между этими типами государств. С одной стороны начинают действовать демократические институты, с другой, армия воюет на собственной территории, и общество находится в постоянном страхе узурпации власти и уничтожения возникших демократических институтов. Так постоянно было с Ельциным, сегодня такие же опасения с его преемником. Власть пока старше всего общества и может делать то, что захочет. Поэтому все демократические институты держатся на честном слове тех, кто сегодня у власти. А кто там, и что у них в голове – большой вопрос. По их отрывочным и бессистемным заявлениям очевидно, по крайней мере, что понимания, как жить и что делать, какие истинные приоритеты, и как обеспечить их реализацию, ни у кого из нынешних власть имущих сегодня нет, обществу приходится об этом только гадать, пребывая в неуютном режиме неопределенного ожидания.

Из предыдущего анализа ситуации мы имеем сегодня резкую поляризацию интересов в обществе. Малочисленная группировка жидов, приватизировавшая добывающие отрасли, продукция которых всегда будет конкурентоспособна на мировом рынке, заинтересованы в превращении в государство третьего типа, милитаристское с властью стоящей над обществом, и подчиненной им. Главный для них вопрос это удержать приватизированное, поэтому такой тип государства сегодня для них подходит лучше всего. Но он же их вполне устраивает и в дальнейшем. Им не нужна сильная страна, достаточно, что у нее есть ядерное оружие, и потому просто так никто отобрать территории и природные ресурсы не решится. Им не нужна большая часть населения, о которой надо думать и постоянно как то учитывать общественные тенденции, может быть тратиться для влияния на нее, пусть народ сокращается, вымирает, эмигрирует. Оставшаяся часть тоже лучше малограмотная, люмпенизированная, спившаяся и одурманенная наркотиками т. е. неорганизованная, неопасная, легко управляемая мелкими подачками и послушной подкупленной армией. Эти приватизаторы объективно заинтересованы в превращении России в страну третьего мира, сырьевой придаток развитых стран.

Большая часть россиян заинтересована в подъеме и расцвете экономики, так чтобы они превратилась в благополучный, нормально обеспеченный, средний класс. Их цель – государство первого типа, развитое рыночное, но для сегодняшней России путь туда лежит через государство второго типа, рыночное слаборазвитое. Поэтому этот контингент будет за рыночные отношения и весь сопутствующий ему комплекс демократических свобод. Однако уровень понимания вопроса: что такое рынок, каким он должен быть, регулируемым или свободным, если регулируемым, то как его регулировать; в обществе невысок, и предельно запутывается политиками недоучками разного толка от демократов свободных рыночников до коммунистов. Роль средств массовой информации в прояснении этого вопроса тоже далеко не позитивна. Одна часть их транслирует общий сумбур, царящий в общественном понимании этого вопроса, а другая, продажная, целенаправленно уводит общество от демократии и рынка к государству третьего типа.

Если бы такое деление на две общественные группы было полным, то с учетом российской истории и ментально-психологических народных традиций страна однозначно пошла бы по пути государства третьего типа. И такую очень сильную тенденцию мы сегодня имеем. По крайней мере, с 1953 года нас тщательно готовили к этому – люмпенизировали, а последние десять лет успешно вели именно в этом направлении, пугая коммунизмом. Россия успешно сдавала позицию за позицией, позволяющие ей стать рыночным государством второго типа с определенными заявками на вхождение в первый тип. Сегодня утрачена большая часть таких возможностей. Развалено сельское хозяйство, страна ввозит значительную часть потребляемого продовольствия. Развалено почти все производство ширпотреба, не выдержавшее конкуренции после открытия внутреннего рынка для импортных товаров. Обескровлена тяжелая промышленность и энергетика. Утрачена основная часть достижений в области новых технологий в ВПК. И самое главное, произошел кадровый разрыв. Через время порядка смены одного поколения с начала преобразований, т. е. приблизительно через десять лет, будут безвозвратно утрачены основные профессиональные кадры в науке и новых технологиях, не создав смену. Это будет последний невосполнимый рубеж в плане деградации государства.

Никто конечно открыто такой путь для России не декларирует, но силы, которым это выгодно, в чьих руках сегодня деньги, реально и вполне осознанно ведут нас по этому маршруту, и конечный пункт уже хорошо виден. Очередной экономический кризис, который по состоянию экономики неудержимо надвигается, крах финансовой системы, коллапс производства, голод, народные беспорядки, всплеск преступности, и в качестве ответной меры, «поддержанной большинством народа», – военная диктатура. Вся же чиновничья постсоветская машина настроена на тоталитарный режим своего главенства над обществом, поэтому такой режим власти для нее оптимально подходит, ничего не надо будет перестраивать, действующий чиновный аппарат такую схему поддержит с огромным усердием.

Есть ли какие-то объективные возможности свернуть с этого пути? Пока еще есть. И предпосылок для этого две. Во-первых, это наличие иных социальных групп, кроме двух рассмотренных выше, т. е. неоднородность класса предпринимателей. Объективно в таком развитии событий не заинтересован весь мелкий бизнес, выросший из класса трудящихся. Такая система власти для него это прямой путь к разорению. И не заинтересована часть предпринимателей крупного и среднего бизнеса, работающая на внутреннем рынке. Такой путь страны приведет к сворачиванию внутреннего рынка, т. е. угасанию их бизнеса, а объективной возможности для прорыва на внешний рынок у них сегодня нет. Таким образом в стране есть социально активные силы и относительно большие деньги, которые ориентированы на иной путь. Во-вторых, класс чиновников тоже достаточно неоднороден. Слабым «ненадежным» звеном в этом процессе оказывается вершина чиновничьей машины. Психологически на житейском уровне понятно, что даже столь негативные кадры вроде Ельцина, будь у них возможность, предпочли бы оказаться не в роли приказчиков у жидов, а стать народными героями, поднявшими страну. Т. е. знай Путельцины, как это сделать, они бы на это пошли, сдав интересы своих хозяев, тем более, что набор хозяев на том этапе еще только оформлялся. Просто объективное историческое развитие управленческой Советской системы позаботилось о том, чтобы в управлении страной не откуда было взяться не только по-человечески приличным, но и квалифицированным, умным кадрам, способным программу разработать или хотя бы понять предлагаемую другими. К примеру, то, что я пишу здесь, хотя и так пришлось опуститься до пальцевого уровня по физико-математическим меркам, все равно будет сложновато, для большинства приближенных к власти ученых-экономистов, даже и с научными регалиями, и естественно, совершенно непонятно самим правителям.