2.7. Онтологическая достоверность и риск веры

2.7. Онтологическая достоверность и риск веры

Непосредственное осознание Безусловного имеет характер не веры, а самоочевидности. Вера включает в себя элемент случайности и требует риска. В ней соединяются онтологическая достоверность Безусловного и сомнение относительно всего обусловленного и конкретного. Это, разумеется, не означает, что вера есть уверенность в том, что имеет большую или меньшую степень вероятности. Риск веры заключается не в том, что она принимает утверждения относительно Бога, человека и мира, которые не могут быть в полной мере верифицированы, но могут или не могут быть в будущем. Риск веры основан на том, что элемент безусловного может лишь тогда стать предметом предельного интереса, когда он предстает в конкретном воплощении. Он может предстать в очищенных и рационализированных мифологических символах, как, например, Бог в качестве высшего личного бытия или как большинство других традиционных теологических понятий. Он может проявиться в ритуальных и сакральных действиях приверженцев жреческой или основанной на авторитете религии. Он может проявиться в конкретных формулах и особом поведении, выражающих невыразимое, как это всегда происходит в живом мистицизме. Он может проявиться в профетически-политических требованиях социальной справедливости, если она в ней заключается, предельный интерес религиозных и социальных движений. Он может выражаться в честности и высшей преданности служителей научной истины. Он может выражаться в универсализме классической идеи личности в древнем и современном непреклонном стремлении стоиков возвыситься над превратностями существования. Во всех этих случаях риск веры — экзистенциальный риск, риск, который ставит на карту смысл и существование наших жизней; это не теоретическое суждение, которое может быть рано или поздно разрешено

Риск веры — не произвольность, это единство судьбы и решения. И его основание — не риск, а осознание элемента Безусловного в нас самих и нашем мире. Только на этом основании вера оправдана и возможна. Известно много примеров того, как люди мистического, профетического или секулярного типов в определенные моменты (а подчас и целые периоды) жизни испытывали крушение веры, которая была для них риском, и при этом сохраняли онтологическую уверенность, элемент безусловного в своей вере. Глубочайшее сомнение не могло подорвать предпосылку сомнения, осознание чего-то безусловного.

Хотя вера — дело судьбы и решения, должен быть поставлен вопрос о том, существует ли критерий для элемента решения в вере. Ответ: это Безусловное, которое мы непосредственно осознаем, если умышленно обращаемся к нему. Критерий всякого конкретного выражения нашего предельного интереса есть степень, в какой конкретность этого интереса образует единство с его предельностью. Опасность всякого воплощения безусловного элемента, как религиозного, так и секулярного, состоит в том, что оно возвышает обусловленное (символ, институт, движение) до уровня предельности. Эта опасность хорошо знакома всем религиозным лидерам; весь труд теологии может быть суммирован в утверждении, что она постоянно оберегает безусловное от устремлений их собственных религиозных и секулярных притязаний.

Онтологический подход к философии религии, как его понимал Августин и его последователи и как он вновь возрождается в множестве форм в истории мысли, в результате критической интерпретации способен сделать для религии и культуры в наше время то же. что он делал в прошлом: преодолеть, насколько это возможно для мысли, роковой разрыв между религией и культурой, тем самым примиряя интересы, которые не чужды друг другу, но были друг от друга отчуждены.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.