Учение об истине
Учение об истине
В теории познания Гольбах исходит из материалистического решения основного вопроса философии. Он считает, что объектами познания могут быть лишь предметы и явления реального мира. «Только материя может действовать на наши чувства, без которых невозможно познать что бы то ни было» (14, 132). В вопросах теории познания большое влияние на Гольбаха оказали английские материалисты XVII в. Особенно близко было ему учение Джона Локка. Но принимая основные философские положения этого мыслителя, Гольбах хотел избавиться от недостатков и непоследовательности его сенсуализма.
Гольбах не соглашается с положением Локка о двух видах опыта: внешнего, т. е. чувственного, получаемого из окружающего человека мира, и внутреннего. Второй рассматривался как обращенный внутрь познающего субъекта самостоятельный источник знаний (рефлексия), независимый от содержания ощущений. Подчеркивание Локком в ряде случаев абсолютной самостоятельности, независимости внутреннего опыта оставляло возможность для идеалистических вывертов и спекуляций.
Гольбах выдвигает требование исходить из чувств, так как лишь они являются теми посредниками, через которые мы получаем знания о природе. Нет оснований не доверять им и прибегать к другим источникам. Ощущения порождаются воздействием материального мира на органы чувств человека. Поэтому органы чувств — единственные поставщики идей.
Однако, внося поправку в учение Локка, Гольбах допускает недооценку значения внутреннего, духовного мира человека, который, с одной стороны, специфически преобразовывает данные ощущения, а с другой — сам является объектом человеческого знания, изучения, так как имеет свои законы. Последовательно материалистическое истолкование этих законов стало под силу только диалектическому материализму. Указывая, что признание ощущений в качестве источника всякого познания еще не решает основной проблемы теории познания, В. И. Ленин писал, что как идеалист Беркли, так и материалист Дидро вышли из Локка — оба они были сенсуалистами. «Исходя из ощущений, можно идти по линии субъективизма, приводящей к солипсизму („тела суть комплексы или комбинации ощущений“), и можно идти по линии объективизма, приводящей к материализму („ощущения суть образы тел, внешнего мира“)» (12, 128).
Гольбах решительно опровергает мысль о субстанциальной природе сознания и доказывает, что сознание является лишь одним из свойств особо организованной материи. Разум есть способность, свойственная организованным существам (см. 14, 114). Отсюда как свойство вещи не может предшествовать самой вещи, так и сознание не может предшествовать материи.
Подчеркивая, что субъективно-идеалистический софизм непосредственно вытекает из ложных представлений, согласно которым душа является чистым духом, нематериальной субстанцией, обладающей сущностью, принципиально отличной от материи, Гольбах пишет: «Что сказать о философе вроде Беркли, который старается доказать нам, будто все в этом мире есть лишь иллюзия и химера, будто весь мир существует лишь в нас самих и в нашем воображении, и который при помощи софизмов, неразрешимых для всех сторонников учения о духовности души, делает проблематичным существование всех вещей» (14, 184—185).
Гольбах видит, что физиологические и психические процессы у человека связаны, старается понять их соотношение. Вслед за Дидро он утверждает, что у человека нервы соединяются в головном мозгу и что этот орган является средоточием способности ощущать. Опыт показывает нам, что человек перестает ощущать те части своего тела, сообщение которых с мозгом прервано; если же в самом мозгу произошло какое-нибудь нарушение или он испытал слишком резкое воздействие, то человек ощущает лишь несовершенным образом или совсем перестает ощущать. В этих своих выводах Гольбах опирается на данные медицины и анатомии XVII—XVIII вв.
Интеллектуальные способности человека являются производными от способности ощущать. Ощущение же есть свойство тела воспринимать воздействие внешних предметов на органы чувств. Если наши органы чувств не испытывают никакого воздействия, у нас не может быть ни ощущений, ни восприятий, ни идей (см. 14, 143). Отсюда следует, заключает философ, что никаких врожденных идей не существует.
Критикуя теорию врожденных идей, он выступает против идеалистического априоризма, ратует за опытное познание, за философию, имеющую прочный эмпирический фундамент, глубокие корни в действительности.
Гольбах пытается понять механизм ощущения, его возникновение. Он доказывает, что ощущения не могут возникнуть в результате деятельности души. Чувствовать — значит особым образом испытывать воздействие внешнего мира. Воспринимаемый предмет через органы чувств передает мозгу специфические, отличающие его движения, или сотрясения, производя в мозгу длительные или кратковременные изменения. Ощущения — это модификации нашего мозга, вызываемые предметами, воздействующими на наши органы чувств (см. 14, 148—150).
Всемерно подчеркивая роль чувственного познания, Гольбах и его единомышленники не отрицали рационального момента в познании. Например, Дидро, признавая, что мышление исходит от ощущения, видел в мышлении особую, более важную и качественно отличную от всякого ощущения функцию. Мышление в отличие от ощущения играет, по определению Дидро, синтетическую роль.
Гольбах конкретизирует идеи Дидро, он старается доказать единство чувственного и рационального моментов в познании. В мыслительном процессе Гольбах выделяет три ступени — ощущения, восприятия, идеи — и пытается анализировать их качественные особенности.
Ощущения, восприятия и идеи, по Гольбаху,— это не что иное, как изменения, происходящие во внутренних органах человека в связи с впечатлениями, производимыми на внешние органы теми или иными предметами. «Эти изменения, рассматриваемые сами по себе, называются ощущениями; когда внутренний орган замечает их или предупреждает о них, они называются восприятиями; когда внутренний орган относит эти изменения к произведшему их предмету, они называются идеями» (14, 147).
Процесс познания, таким образом, начинается с ощущений при помощи органов чувств. Ощущение есть сотрясение, полученное каким-нибудь органом чувств из материальной внешней среды. Процесс познания заключается в том, чтобы от ощущений переходить к восприятию и к разумному осмысливанию показаний органов чувств; разум синтезирует полученное и образует идеи, которые являются отображениями материальной действительности. Таким образом, процесс познания есть процесс отражения в сознании человека материального мира. Гольбах рассматривает идеи как образы предметов внешнего мира, от которых происходят ощущения и восприятия. «...Всякое ощущение представляет собой лишь сотрясение, полученное нашими органами, всякое восприятие представляет собой это сотрясение, распространившееся до могза; всякая идея — это образ предмета, от которого происходит ощущение и восприятие» (14, 147). (Чрезвычайная сложность процесса ощущения даже в низших организмах была раскрыта только современной наукой. Поэтому можно понять философа XVIII в., сравнивавшего ощущение с механическим сотрясением.)
Не отрицая роли разума в познании сложных явлений мира, мыслитель в то же время не мог вскрыть качественных отличий абстрактного мышления от чувственного созерцания. Разум, с его точки зрения, не выходит за пределы чувственных впечатлений, он только упорядочивает разрозненные, единичные чувственные данные, связывает их в стройную систему. Деятельность разума — это универсальная чувственность, мыслящее созерцание мира. Чрезмерно преувеличивая познавательные способности чувств, Гольбах не сумел понять диалектического перехода от конкретного к абстрактному, от чувственного к рациональному как скачка от одного качества к другому качеству. Метафизический метод мышления и тогдашний уровень развития естественных наук, особенно физиологии и психологии, не дали возможности философу раскрыть качественное своеобразие ступеней познания. Поэтому в конечном счете все процессы познания он сводил к ощущению.
Доказывая, что чувственность связана с высокоорганизованной материей, философ-материалист правильно подходит к решению вопроса о том, является ли ощущение как первое звено психической жизни свойством всей материи или же лишь ее особо организованной формы. «...Материя при известных модификациях и сочетаниях производит в некоторых существах то, что мы называем разумом и что есть один из ее способов бытия, но не одно из ее существенных свойств» (14, 463). Иначе говоря, по Гольбаху, сознание связано только с особым образом организованной материей.
Философ защищает материалистическую теорию отражения. Внешние предметы, утверждает он, не только вызывают идеи, но и отражаются в этих идеях. Идеи — суть образы внешних вещей. Отсюда следует, что истина есть не что иное, как адекватное отражение внешнего мира в человеческом сознании. «...Истина — это постоянное согласие, или соответствие, с помощью опыта обнаруживаемое нашими нормально функционирующими чувствами между познаваемыми нами предметами и качествами, которые мы им приписываем. Одним словом, истина — это правильная и точная ассоциация наших идей» (там же, 162—163). Таким образом, человеческие знания о материальной действительности есть результат отражения самой действительности в голове человека.
В чем же видит Гольбах критерий инстинности человеческих знаний?
В этом вопросе он придерживается эмпиризма Бэкона. Только опыт дает нам возможность изучать явления природы. Опыт в теории познания играет доминирующую роль. С него начинается весь процесс познания, так как ощущения, полученные от окружающих предметов, являются первой ступенью наших знаний о предмете, а эти ощущения могут возникнуть только при практическом общении человека с предметами, которые он изучает. Благодаря опыту люди отличают истину от заблуждения. «Наши ощущения, наша природа, наш темперамент,— пишет Гольбах,— могут ввести нас в заблуждение и обмануть, но опыт и размышление возвращают нас на правильный путь и учат тому, что может действительно привести нас к счастью. Отсюда ясно, что разум — это наша природа, видоизмененная с помощью опыта, рассуждений и размышлений» (там же, 164).
Таким образом, опыт является критерием истины.
Следует, однако, отметить, что, говоря об опыте как критерии истины, Гольбах имеет в виду не совокупную общественную практику в процессе взаимодействия людей с внешним миром, и прежде всего в процессе материально-производственной деятельности людей, а лишь элементы общественной практики — научный эксперимент и индивидуальный опыт отдельной личности.
Теоретико-познавательные взгляды Гольбаха характеризуются глубокой верой в безграничные способности человеческого разума познать природу. Сущность вещей доступна, и нет силы, которая могла бы задержать всепобеждающий прогресс человеческого разума. В своем познании человек узнает свойства окружающих его вещей, а тем самым познает и сущность вещей. Философ утверждает, что развитие человечества идет по восходящей линии, и это есть лучшее подтверждение правильности человеческого мышления, лучшее доказательство того, что оно, имея объективное содержание, дает человеку возможность правильно ориентироваться в окружающей его внешней среде. Гольбах признает познаваемость всех явлений природы и полагает, что со временем все ее тайны будут раскрыты. Здесь он решительно выступает против агностицизма. По мнению философа, идеи о непознаваемости явлений возникают из попыток познать мир посредством абстрактного рационализма, используя априорно-дедуктивный подход к предмету познания. Гольбах считает, что совместными усилиями ученые могут познать самые сложные явления, иногда он говорит о том, что возможно окончательное, исчерпывающее познание предметов и явлений. В силу известных причин Гольбах не представляет познание как диалектический процесс, как сложное и противоречивое восхождение от незнания к знанию, от относительных истин к абсолютным истинам.
Ограниченность теории познания Гольбаха обусловлена исторически неизбежным для того времени непониманием подлинной роли общественной практики в познании. Такая ограниченность и придавала материализму созерцательный характер. Несмотря на это, материалистическое ядро теории сыграло важную роль в борьбе против идеализма и религии. С позиций воинствующего материализма Гольбах подверг глубокой критике теологию, расценивая ее как плод фантастического извращения подлинной взаимосвязи, существующей между материей и идеей.