Великие анотомические открытия

Великие анотомические открытия

Необходимость обращения к эксперименту стала неизбежной во всех науках, в том числе в медицине, и привела к довольно громким открытиям уже в то время, когда Парацельс бурно наступал на систему Галена.

Исследование Весалиуса, профессора анатомии и хирургии Падуанского университета, стало замечательным событием. Он начал энергичную карьеру как последователь Галена, но чем больше человеческих тел он анатомировал, тем больше понимал, как ошибался Гален, основывая понимание анатомии человека на анатомии животных и веря, что анатомия человека такая же, как и у человекообразной обезьяны.

После открытий Весалиуса и публикации его работы «Относительно строения человеческого тела» появились новые и такие же яркие исследования анатомии человека. Уильям Гарвей открыл подлинный характер кровообращения, а еще раньше до него были аналогичные работы Мишеля Сервета, сожженого на костре за ересь.

Это была кровавая история, потрясшая всю Европу. Вражда между Кальвином и Серветом, приведшая к сожжению последнего. Сервет, анатом и химик, не был согласен с некоторыми нюансами протестантской теологии догматичного Кальвина. Это одна из самых кровавых страниц Реформации, которая по жестокости не уступала инквизиции. Перед смертью Сервет просил Кальвина о примирении, отказавшись, правда, от раскаяния. Кальвин пришел на казнь, но только для того, чтобы бросить сгоряча в костер даже свои книги, отказать Сервету в прощении и в предварительном удушении, как это было принято католической инквизицией. Долгое время крики мученика раздавались на площади. Так описывают историки. Галилей пострадал от инквизиции, Сервет от реформаторов. Так церковь навсегда, как она думала, связала с ересями герметизм, алхимию, мистику, оккультизм, магию и запугала надолго народы. Позже церковь отвергла и гомеопатию. Академическая наука вслед за церковью подхватила нетерпимость к этим «ересям».

Сервет и Риальдо Колумбо, последователь Весалиуса в Падуе, создали представление о малом круге кровообращения в системе легких и рассматривали дыхание как процесс, который очищает и оживляет кровь, что противоречило точке зрения Галена, считавшего, что кровь проходит через перегородку сердца. После того как Гар- вей провел свои тщательные исследования и опубликовал книгу «О движении сердца и крови», была создана полная теория кровообращения. Идеи Гарвея опровергли античные представления Галена и Аристотеля о том, что только небесные тела имеют круговое движение, в то время как на земле движения линейны и имеют начало и конец. Идеи Гарвея совпали с восприятием мира как вселенной, сконцентрированной вокруг Солнца. Гарвей приравнивал сердце к Солнцу, придавая ему первостепенное значение в системе кровообращения, в то время как Гален считал сердце только одним из трех важных органов наряду с мозгом и печенью.

Гарвей писал: «Сердце — начало жизни и солнце микрокосмоса человеческого организма точно так же, как Солнце можно назвать сердцем мира. Действием сердца и его пульсацией кровь перемещается, улучшается, делается пригодной для питания, предохраняется от порчи и свертывания. Это дом бога, который питает, нежно любит, оживляет все тело и является основанием жизни, источником всех действий. Сердце — как принц в королевстве, в чьих руках лежит высочайшая власть и который управляет всем. Это основание, откуда извлекается энергия, от которой зависит сила в организме».

Гарвей установил, что кровообращение является круговым, но не мог найти маленькие капилляры, чтобы завершить форму круга, т. к. у него не было микроскопа. Он основывал свою теорию на том убеждении, что природа не могла не завершить круг.

Хотя эти открытия были решающими для понимания анатомии и физиологии человека, многие известные ученые в школе ятрохими- ков даже не знали о них. Их собственные исследования уводили их в совершенно других направлениях, которые на первый взгляд уступали великим анатомическим открытиям, но на самом деле имели не менее важное значение для медицины. Создается впечатление, что что-то постоянно отвлекало внимание исследователей, занимавшихся проблемами болезней человека, что-то постоянно отвлекало их от прямого интереса к анатомии и физиологии. Их внимание привлекала какая-то форма жизни, которая, по- видимому, не была напрямую связана с законами анатомии и даже физиологии. Сфера интересов ятрохимиков сводилась к исследованию сути самой жизни и ощущения человеком своего организма.

К этому времени уже сформировалось основное различие позиций виталистов, каковыми были ятрохимики и парацельсианцы, и материалистов. Виталисты считали неорганические субстанции живыми, в то время как материалисты и сторонники механистической философии считали материю мертвой и инертной, изменяющейся только под воздействием внешних механических сил.

Материализм и витализм и поныне — два абсолютно непримиримых направления в естествознании.

Так называемые виталисты признают существование особого нематериального начала — «жизненной силы», «души», «архея», которое управляет жизненными процессами. Более того, виталисты признавали и признают наличие духовного начала в том, что материалистическая наука называет предметом неодушевленным, — камне, металле, растениях. Для оккультиста нет неодушевленных предметов. С самого начала своего появления на медицинской арене виталисты говорили о «душе», или «архее», лекарственных веществ и именно это считали действующим началом истинного лекарства.

Несмотря на то что социальные и религиозные движения, а также развитие научной медицины набирали темпы, мистическое направление в медицине продолжало существовать.

В книге «Просветительство розенкрейцеров» (1975 г.) Frances Yates писал: «С приходом научной революции алхимически-каббалистическая научная традиция эпохи Возрождения не потеряла силу. Она продолжала существовать в глубине некоторых личностей, которым было принято приписывать окончательный отход от этих влияний».