Крепость. Урок пятнадцатый

Крепость. Урок пятнадцатый

Образовательность Дара Речи заключается не только в информативности слова либо словосочетаний; язык пробуждает историчность нашей памяти и целый ассоциативный ряд, с нею связанный. Иначе сказать, учит мыслить, сообразуясь с логикой и психологией наших предков, которые мы не принимаем во внимание, рассуждая о далеком прошлом с точки зрения современных представлений и понятий. А если еще проще, то понуждает нас влезть в шкуру своего пращура, дабы его взором взглянуть на творение его рук, погрузиться в прошлое и ощутить запах, цвет и свет солнца давно минувших дней.

Короче, Дар Речи — это машина времени.

Разве нас сегодня не поражают известные семь чудес света? А признав их чудесами, мы тем самым расписались в полном бессилии нашего разума, неспособности ясно и четко объяснить себе явления и вещи, привычные и обыденные для сознания пращуров. Мы пытаемся разложить на составляющие частицу, познать великое и при этом ведем себя, словно слепые, наощупь изучающие, как выглядит слон. Поэтому обречены на стабильное, вялотекущее заблуждение: египетские пирамиды нам кажутся то гробницами фараонов, то их причудами и капризами, дабы поразить воображение потомков, то знаками пришельцев из космоса или вообще безумием предков, впрочем, как и дольмены, идолища с острова Пасхи и прочие «несуразности» прошлого. И так далеко далее ходить не надо: у нас, на территории России, кроме Аркаима, дольменов, мегалитов неведомого назначения, полно иных «чудес», примелькавшихся, привычных, о сути коих мы даже не задумываемся. В первую очередь, это крепости северо-запада, выстроенные в VIII — XIV веках. Одно дело — взирать на них посредством телеэкрана и совсем иное — видеть воочию: поражает даже не их неприступность, не семиярусные башни и не сами стены до 22 метров в высоту — грандиозность вложенного труда и любви к отчеству своему. Московский кремль, спроектированный уже с помощью итальянских архитекторов, выглядит как парадная забава, детинец, выстроенный для детей. Или для правителей, которым надежнее сидеть за высокими стенами, чтобы не осаждали мирные подданные граждане.

Крепости в Новгороде, Иван-городе, Изборске, Пскове, Порхове, а также Псково-Печерский монастырь возведены из известнякового плитняка, иные несколько раз перестраивались, переносились на новое место, усовершенствовались и выдержали десятки осад и штурмов Ливонским орденом и шведами. Самая могучая, конечно, Псковская крепость — 215 (!) га площадью, с 5 поясами обороны, общей протяженностью в 9 километров, имела 40 башен и 14 ворот. Теперь представьте себе, сколько потребовалось строительного материала, дабы возвести такое фортификационное чудо! А все эти многие сотни тысяч кубометров камня надо было выломать в каменоломне, обработать, конными подводами доставить к месту стройки, изготовить связующий раствор и вложить в стены, соблюдая все законы и правила инженерного искусства. Причем согласно проекту, архитектурным расчетам фундаментов и прочих несущих конструкций: за многие прошедшие века самостоятельно, без вмешательства современников, ни одна башня не упала, ни один угол не покривился! А еще выкопать рвы вокруг, напоминающие русла рек, насыпать валы! Причем строить приходилось быстро — супостат не позволял долгостроя, а еще и отражать его нападения, пахать нивы, сеять, убирать урожай, разводить скот, рожать детей и прочая, и прочая. Как известно, рабства на Руси не существовало, таджиков-гастарбайтеров и китайцев не было, впрочем, как и итальянских зодчих, а также МВФ, где можно взять кредит.

И еще, прошу отметить, строительство всех вышеозначенных крепостей производилось в период монголо-татарского нашествия и ига.

Сколько же тогда было населения на северо- западе?! И на Руси вообще?!

Я не стану вести подсчетов, приведу лишь факты для размышлений на эту тему: даже в Великую Отечественную поставить «под ружье» можно было до 7% населения страны. Гитлер объявил тотальную мобилизацию и поставил 10 — в Рейхе встала промышленность. И пришлось урезать призыв, вернуть часть немцев к станкам и на пашню. Думаю, эта же процентная зависимость существовала и в средние века. Гумилев и другие авторы, исследовавшие вопрос о численности населения Киевской Руси, сходятся на цифрах от 5 до 6 миллионов душ, самые смелые называют число до 7. Судите сами: только за период нашествия Батыя с 1237-го по 1242 год было разорено и погибло 30 русских городов и более 2 миллионов населения — так уверяют нас историки. Это только в южной и средней полосах Руси, и не сказать, что эти области были оголены, лишены жителей поголовно, тем паче известно, как у нас мирное население в случае опасности дружно разбегалось но лесам и принималось партизанить. Кстати, потери от подобных нашествий тоже составляют приблизительную цифру в 10%. И что же, выходит, население раздробленной Киевской Руси, исключая Новгородское княжество, составляло 20 миллионов душ? Тем временем новгородский князь Александр Невский как ни в чем не бывала продолжает воевать на северо-западе с Ливонским орденом, то есть имеет боеспособные дружины, и активно строит каменные крепости.

Что-то тут не так, скажете вы: или официальная история врет, или цифры толи завышены, толи занижены — и будете правы. Для того чтобы противостоять рыцарям на льду Чудского озера, Александр Невский должен был поставить в строй не менее 10—12 тысяч бойцов — столько же было у крестоносцев. И ничуть не менее этого числа следовало иметь на стройках крепостей — трудоспособных, обученных мужчин. То есть «под ружьем», по самым скромным подсчетам, стояло тысяч 20 - 25. Если это примерно 7% от общего населения, то, выходит, на новгородских землях жило более трех миллионов человек, а это не самые заселенные, по тем временам, области.

Так или иначе, взирая на величественные крепости северо-запада, трогая ладонями кладку крепостей, глядя из бойниц, позже приспособленных для пушек, ощущаешь гордость за своих предков. Ничуть не меньшую, как православный копт на свои пирамиды...

Если сущ параллельный мир, то он всегда рядом с нами и вполне реален, коль взглянуть незамыленным глазом. Не только кости наших предков, покоящиеся в могилах и курганах, источают накопленную за жизнь энергию солнца, но и творение их рук. Разве мы не испытываем легкий, необъяснимый трепет (благоговение), когда берем в руки отцовский инструмент, оружие или рушник, сотканный, вышитый матерью? И дело тут не в нашей памяти, не в осознании того, что вещи эти принадлежали родителям; это мир тонких, тончайших энергий, которые мы, как чуткие приемники, начинаем улавливать в тот миг, когда прикасаемся к дорогим нам предметам. Отсюда же трепет верующего человека перед намоленной иконой, перед древним манускриптом, попавшим в наши руки, перед ракой, где покоятся нетленные мощи святого, — перед всякой святыней, способной источать ранее накопленную благотворную энергию. Верующего от неверующего человека (независимо от конфессии) как раз и отличает способность включать этот приемник, и суконных материалистов, у которых он по тем или иным 1гричинам не включается, остается только пожалеть, ибо они лишены мира тонких чувств и радости переживаний.

Но вернемся к означенной теме урока о крепостях, к такому обыденному слову, казалось бы, вскрыть этимологию коего проще пареной репы. Причем во всех значениях это слово сохраняет внутреннюю суть, что в оборонительном сооружении, что, например, в социальном положении крепостного крестьянина. Однако на то она и крепость, чтобы не покоряться и, тем паче, не сдаваться без осады и приступа. К ре пость (поставить) — все вроде бы ясно, за исключением слогокорня РЕ, на который мы натыкаемся, как на стену. Применение его в языке довольно обширное, от названия детинца — кремля — до времени, и везде слогокорень устойчив и тверд, как кремень.

В общем, крепкий орешек.

Как известно, присутствие знака Р означает принадлежность к Ра, к солнцу, однако знак Е выражает некое его иное качество или свойство, а в сочетании со знаком П, с коим часто употребляется, наполняется некой степенью превосходства и одновременно, пре зрения. Возникают целые семейства слов как с высоким, горделивым смыслом — прекрасный, прелестный, преподобный, пресвятой, предание, так и с низменным: преступный, предрассудки, пресловутый предательский. Столь парадоксальный, контрастный диапазон применения ПРЕ и РЕ, разумеется, не может быть случайным, как не может и соответствовать правилам немецкой лингвистики, низводящей эти слогокорни до состояния приставки-морфемы, «мельчайшей языковой единицы», означающей лишь степень преимущества или низости. Откройте любой толковый словарь и убедитесь: никто из ученых и уважаемых мужей не захотел (или не посчитал нужным?) выделить РЕ как самостоятельный слогокорень, хотя спотыкался о него всюду.

Чтобы добраться до истины, пойдем по пути значений слов, которые выражают смысл, говорят, что же это такое — РЕ. И сначала заглянем в иноземные языки, где этот слогокорень практически всегда означает изменение, переделку, переустройство. Форма — реформа, конструкция — реконструкция, культивация — рекультивация, режиссер (устроитель), ремарка (замечание, уточнение), ревизия (пересмотр, переучет) и так далее. То есть нет даже намека на нечто высшее, солнечное, божественное. Пожалуй, кроме слова «престиж», которое, разумеется, этимологи относят к заимствованию из французского, где оно означает обаяние, очарование, а с русского на русский переводится как загадочное ПРЕ, стоящее огненным столпом, которое и впрямь может очаровать. Кто у кого позаимствовал?

Зато в славянских наречиях РЕ насыщено многообразием смыслов, особенно со знаком П: его можно давать, что явно слышится в «мерзком» слове предавать и «благотворном» предание. Его можно иметь как собственность, что выражено в слове преимущество, славить — превозносить, можно и сесть в темницу за преступление, можно преодолевать (преграду), можно претворять (мечту в жизнь), преуспеть, предотвратить, превозмочь и еще десятки примеров. В чистом виде слогокорень РЕ употребляется реже, но зато в каких словах! Их мы уже так или иначе касались на уроках — город Ретра у полабских славян, их племя редариев (буквально, ре дарящих), и само слово время. А есть еще крест, говорящее слово ресница (РЕ снится?), резвость, ретивость, рез с целым сонмищем производных. Слово ребро и вовсе выдает явление, что это РЕ можно брать, а если вспомнить о способности красного костного мозга, коим заполнены пустоты ребер, участвовать в кроветворении, то кажется, мы уже близко от разгадки.

Однако прямого ответа пока нет, ибо мешают некоторые слова, например преподать (урок). То есть тут высвечивается качество, будто РЕ — некая земная, физическая величина, которую можно подать, поделиться некими знаниями. Вероятно, подобные тонкости и сложности языка и принудили немцев, препарирующих Дар Речи (а следом и отечественных лингвистов), свести все к универсальному аффиксу и забыть проблему. Что делать, если даже репа не просто корнеплод, некогда заменявший картошку, горькая редька, которая не слаще хрена? Возникает ощущение, будто универсальным качеством РЕ и ПРЕ Дар Речи буквально пронизан как некой лучистой энергией.

Поэтому и начнем со слова речь. Как упоминалось выше, оно однокоренное со словом река, которое переводится легко, если знать, что КА — душа. То есть получается бегущий водный поток, обрамленный берегами, душа РЕ? Но если «вначале было слово», то река — вторичный, символический смысл, а первично слово речь. Наши поэтически настроенные пращуры жили исключительно вдоль водоемов, которые заменяли дороги, боготворили, воспевали реки и видели в них сходство с человеческой текущей речью. В кириллице остался фрагмент от расчлененных азбучных истин, который гласит «рцы слово твердо». Твердъ и крепь можно рассматривать как синонимы, и неслучайно крепости на Руси называли еще твердынями. А потом, когда наши пращуры создавали азбуку (докириллическую, разумеется), скажем так, изобретали консервант — письменность, вовсе не случайно расставили порядок знаков — рцы слово твердо. Что хотели сказать потомкам? Можно перевести как «говори, произноси (реки) слово твердо», но это нам так слышится сейчас! Этакое наставление в решительности, безапелляционности, уверенности в себе. Да в этой ли простоте азбучная истина? Если пращуры сумели увидеть нашу планету из космоса и назвать Землей, планетой, емлющей огонь и свет и потому рождающей атмосферу, пригодную для жизни, то и тут явно подразумевали нечто иное, глубинное...

И тут уместно опять же вспомнить Аркаим! Это ведь тоже крепость, да еще какая замысловатая, с лабиринтами, двойными стенами, хотя никто не нападал. И там, в проекционной модели звездного неба, наши пращуры не отсиживались, переживая лихие годы, а добывали главный ресурс — время. Брали, имали РЕ в виде энергии Чу. Бремя — нелегкая ноша времени, знаний, полученных вкупе с энергией. И это же явно слышится в слове речъ! Рци слово твердо, реку (речу, рещу) слово твердо.... А в русском языке не бывает случайных созвучий! Ни единый знак так просто не будет связан с другим, если в этом нет информационной нужды. То есть кольцевой город можно вполне именовать твердыней (крепостью), где ловят, охотятся за энергией времени Чу. И она, эта энергия, напрямую связана с РЕ, с речью, знанием.

Неужели таким образом мы нашли еще одно подтверждение истинного назначения крепостей в южно-уральских степях? Выходит, Аркаим, говорящий за себя город, сохранивший исконное название — Ретра, руянская Аркона и ему подобные — научные лаборатории эпохи бронзы? Земные твердыни, точки, в коих соприкасаются мир прави и яви. И не только! Связав эти два слогокорня, опираясь на фрагмент азбучной истины — рцы слово твердо, мы получаем ответ, что же такое само слово речь и почему она дарована свыше. Загадочный слог РЕ, совокупившись с ЧУ, образует Божий Дар, ниспосылает слово — добычу или. говоря современным языком, открывает знания, информацию, которая и задает, формирует правила, законы времени. На ближайшие полвека, например...

В кольцевой крепости, равно как и в треугольной Ретре, в этих моделях мира, построенных соответственно с миром прави, разговаривали с богами, получали вещую речь — наставление.

Однако такие выводы следует проверить по другим «словесным каналам». Полабское племя редариев практически открыто говорит об их вещем качестве, просвященности. Есть еще одно говорящее слово — кречет, к ре чет — приносящий божественные знания: чет — читать, начетник — излагающий проповедь. Иное имя птицы — сокол, ставший символом солнца (со — коло) у многих народов, начиная с Египта. И если вспомнить еще одно славянское, лютическое имя сокола, рарог (рюрик), буквально несущий солнце Ра, то культ его становится одним из высших среди животного мира. (Кстати, таким образом раскрывается имя князя- «варяга», призванного на Русь.) Не поэтому ли он устанавливался вместо навершений на стягах, крепостных башнях, вратах, латах, щитах и прочих ритуальных предметах? В космогонических сказках (Финист — ясный сокол, например) кречет соответствует своему образу молниеносного охотника, ловца, пикирующего на добычу. Естественно, автор «Слова..» не мог не упомянуть эту вещую птицу. Лингвисты, дабы голову не ломать, отнесли название сокола к звукоподражанию, хотя ни один из видов — ни «кре- кре», ни, тем паче, «креч-креч» не кричит, рычащих, каркающих звуков не издает вообще, разве что клекочет — трудно спутать с граящим грачом, вороном или вороной. Короче говоря, кречет — древний символ ловца истин, добытчик энергии времени, к речи относящийся.

Еще один «словесный канал» и совсем неожиданный — греки. Мы как-то забываем, что само название их звучит совершенно иначе: эллины. От прародителя народа Эллина, а еще жители Пелопоннеса, Кипра и многих островов в разное время называли себя ахейцами (по довлеющему названию племени), которые прежде жили в северном Причерноморье и впоследствии мигрировали в Фессалию. А еще аргийцами, дорийцами, данайцами, эолийцами. Так случается, когда народ по тем или иным причинам отрекается от родового названия, а новое сразу не прирастает. Греками их именуют представители славяноговорящих, или точнее индоарийских, племен, населяющих северное Причерноморье и Европу. На Востоке же эллинов кличут по-другому — ионийцы, потому и море Ионическое. Эллины называют многочисленные праславянские племена общим именем скифы, по скуфи, скуфейчатой валяной шапке, необходимой в холодном климате, а те, в свою очередь, эллинов — греки, греци, по имени сына Пандоры, Грека, мифологического прародителя иллирийского, праславянского, племени. Спрашивается: откуда варварам это известно? Они что, изучали древнегреческую мифологию? И для слишком уж славянское и почти не требует перевода — глаголящий, рещущий, излагающий мудрости, и неслучайно древние грузины называли греков мудрецами. Тут налицо распадение одного общего корня, и если еще вспомнить опыт Г. Здановича с бронзовыми ископаемыми вещицами из Аркаима и Пелопоннеса, то становятся понятны мифология и толкование самого слова «греки». Это потом они станут гордыми, культурными эллинами, дабы навсегда отсечь свое «варварское» прошлое. А скифы в то время прекрасно знали, откуда родом пришлые «продвинутые» жители Средиземноморья, и потому аркаимцев по праву можно звать греками или чудью, а сам кольцевой город — ларцом Пандоры, где были сокрыты премудрость, божественные знания, несущие все несчастья и надежды человечества. Эта первая женщина в мире, сотворенная богами из воды и глины, по мифологии была красноречива, сладкоголоса и весьма любопытна. Не сдержалась и открыла ларец...

А в нашем ларце есть еще одно проверочное слово, раскрывающее глубинную суть деятельности жрецов, но его анализ — домашнее задание. Мы же перейдем к следующему уроку, органично вытекающему из азбучной истины «рци слово твердо», — к мудрости.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.