54. Менты, дети, деревья
54. Менты, дети, деревья
«Глюка такая была, нах… Я, прям, бля, чуть не обхезался, нах… Просто пиздец, бля, нах… Если б то не глюка была – то ваще бы кикоз, нах…
Зырь, втетенился, нах… Ништяк, нах… Заебца на веревку встало, нах… Варила, типа, не туфту спаял, нах… Конкретно пацанский, такой, винтец, нах…
Ну, там, кто по что, нах… Кто шмару драть, нах… Кто лысого гонять, нах…
Я, бля, тада шишак свой конкретно попарил, нах… За всю хуйню, нах… Под конец дырищу уж на сухую полировал, нах… Спустил шмаре на ебало, да на дальняк посцать, нах…
Возвертаюсь, в окошко секанул, нах… Ебать мой лысый хуй, мусора, нах!.. Срисовали, што на хате движняк нехилый и конкретно припасли, нах!.. Ебана Богородица, нах!.. Я, прям к полу и прикипел, нах… Потом разрулил, нах… Хули я столбом посередке уперся, нах?.. Я ж так всех попалю, нах… За штору мухой шифранулся, нах… Секу, нах…
А мусора те на дереве шифруются, нах… Залезли и зырят, нах… Камуфляжка у них зеленая, нах… С корой-листьями сливается, нах… Хуй так и разрулишь, где дерево, где мусор, нах…
Дальше секу, нах… Ебицкая сила, нах!.. Их же там, што тлей, нах!.. Кишмя кишат, нах!.. Всяка ветка – рука иль нога мусорская, нах!.. А в стволах они дупла прорубили и шифруются там внутре, нах… И секут за хатой там, в стволах, уж не первый день, нах… Вся земля под деревом уж в мусорском дерьме, нах… Во я тада обхезался конкретно, нах…
Сутки за мусорами дыбал, нах… Пока не врулил, што глюка была, нах…»
Респондент – Чевеид Снатайко. Пос. Старые Винтовары, Хумская обл.
Записал Семарь-Здрахарь. 3-я Этновинтологическая экспедиция.
«Я тогда втюхался раз четвертый, иль пятый, што ли… А Навотно Стоечко уж второй день человеком-перископом был.
Я оприходовался, подхожу к нему, вопрошаю:
– За чем наблюдаешь ты так долго, о наилюбезнейший Навотно Стоечко?
А Навотно Стоечко ответствует:
– Наблюдаю я за человеками из органов внутренних, что ментами в простонародьи зовутся.
– И где ж менты те, о наинаблюдательнейший Навотно Стоечко?
– А вон они, по деревьям прячутся. – Указывает Навотно Стоечко.
– И по какой такой причине и поводу залезли они на древеса эти? – Любопытствую.
– А залезли ни на древеса эти по той причине, что караулят они какую-то крутую мафию, дабы спрыгнуть оттуда в момент решающий и решительный и повязать эту мафию злостную с самым что ни на есть поличным.
– А нет ли для нас опасности от них, о, знаток повадок ментовских, глубокоуважаемый Навотно Стоечко?
– Нет. Для нас опасности нету, ибо не нас, сирых винтовиков повинтить собираются они, а крутую мафию преступную повязать.
Присмотрелся я к деревьям и в натуре узрел, что на каждом дереве сидит по менту в камуфляжной форме с полной выкладкой боевой, автоматом Калашникова и тросиком длиннющим, дабы аки ангел небесный карающий спрыгнуть на мафию вредоносную в момент необходимый. И сидели оне там еще несколько суток. Но не появилось мафии. И в одну из ночей тихохонько ушли менты с деревьев дабы где-то другую-новую засаду подобную учинить.»
Респондент – Седайко Стюмчек. Москва ул. Новые Винтовары.
Записал Семарь-Здрахарь. 3-я Этновинтологическая экспедиция.
«Мы с Блимом Кололеем торчали тогда во второй или третий раз только. Не. В смысле вместе торчали второй-третий раз. До того мы больше торчали.
Увинтились по полной программе. Смотрим – за окошком дерево. А на нем какое-то яркое цветовое пятно. Пригляделись – ба! Да там же ребенок какой-то сидит в развилке веток! Как он туда забрался? Залез, видимо. Залез и на нас смотрит и ручонкой машет. Мы ему – слезай! А он головой отрицательно крутит.
Смотрим еще – а над ним, вверху, другие дети сидят. Спрятались от нас за стволом. Только и видно что куски голов, да ручки-ножки, которыми они за дерево цепляются.
А тут ветер поднялся. Дождь ливанул. Мы думаем, что дети сейчас вниз спустятся. Нет. Сидят, как приклеенные. Ветки по стволу хлещут, а им хоть бы хны. Вода с неба ведрами хлещет – а им хоть бы хуй!
Так до ночи и просидели.
А утром смотрим – нет никого на дереве. Когда спустились? Загадка!
И как только им родители позволили в такую мерзкую погоду по деревьям лазить?!»
Респондент – Клочкед. Малмыж, ул. Эфедриновые пруды.
Записал Семарь-Здрахарь. 3-я Этновинтологическая экспедиция.
«Я, по винту, новый спорт открыл.
У меня перед окном несколько деревьев. Так эти глюки, сволочи, чего учудили. Стали ползать по ним. Ну, ползают, и ползают. Не впервой, чай.
А я вдруг подумал: а хули они там ползают? Ну, мало ли, что она – глюка. Что, у глюки разве цели своей быть не может? Да, наверняка есть какая-то цель, мне пока что неизвестная.
И стал я к глюкам приглядываться, дабы глючную цель просечь.
И вот что углядел.
Эти глюки в натуре не за просто так лазают. У них, типа, соревнования. Кто выше всех залезет. И не просто выше всех, а, до кучи, еще и на самую тонкую ветку. А чтобы доказательство этого подвига было – они на кончиках веток ленточки повязывают.
И, причем, чего удумали-то! Ветки тонкие. На такой не то что глюка, муха с крылами едва усидит. Качается ведь все на ветру. Так эти глюки стали ветки по несколько связывать. Для крепости и устойчивости. У них же веревок с собой немеряно. А как спускаются – узлы развязывают – и ветки опять свободны.
А другие глюки, так те мухлевать начали.
Цель-то какая? Ленточку как можно выше повязать. Так эти хитрые глюки высоко не забираются. Они залезут, а потом ветку к себе изгибают, привязывают ленточку на макушку – и считай выиграли.
Но судьи их за это дрючить стали.
Так они и тут вывернулись. Сделали себе манипуляторы из палок. Подберутся поближе к макушке дерева, манипуляторы подымут – и завязывают узелки метров на несколько выше, чем они реально сидят. С земли-то, где судьи, плохо видно.
Вот такой спорт заебательский.
Я много народу на него сподвигнуть хотел. Соревнования устроить. Но, чего-то никто не подписался…»
Респондент – Блим Кололей. Винторечинск, ул. Кислотно-щелочной экстракции.
Записал Семарь-Здрахарь. 3-я Этновинтологическая экспедиция.
«А я видел, как менты на дереве целую станцию космического слежения развернули. Антенны, там, лазеры…
А чего ещё?
Ещё – всё!»
Респондент – Шантор Червиц. Прибрежный Винтай. Ул. Промышленного ширяния.
Записал Семарь-Здрахарь. 3-я Этновинтологическая экспедиция.
«Смотрю на стену дома напротив. Четырнадцатиэтажка с балконами. Этажей – четырнадцать, а балконов – пятнадцать. Один – чердачный.
И вижу – на предпоследнем этаже какой-то мелкий тусует. Выглядывает вниз. И вдруг – залезает он на парапет и ползет вверх, по стенке. На чердачный балкон. Гнида такая!
Я, понимаешь, лекции по литературоведению читаю, в фондах всяких участвую, а он, гнусь такая, по стенкам ползает, поганец! Глаза его бесстыжие. Ненавижу!
Пролез на чердак и нет его. Не видно. Лишь вылетают сонмами оттуда голуби – народные мстители.
Ненавижу голубей! Когда мне поставят памятник – обосрут ведь с ног до головы и не только критики, но и они, твари лётающие тут и сям.
Но вот мелкий появился снова. Держит в руках что-то непонятное. И сызнова, ползком по стенке, теперь уже спускается к себе обратно. Гадина-то какая редкостная! Падаль!
Но греховно роптать мне, запертому в башне из костей убиенных жыдами слоников. Отрыв от массы народной – не дается даром. Вот и приходится мне наблюдать, – кушаючи рисовые шарики, – нанаписанные мною жизненные эпопеи.
Но ребенок, прихвативши своих сподвижников, вновь отправился в путешествие по стенам родимого обиталища. Ползут они, как мураши, или курс доллара. Стремительно – не остановить – не углядеть – не измерить всей глубины и шири падения рублевого. Идет процесс странный.
Не замести всяким пургам наши тюбетейки и кипы! Ползут мальчики кровавые в глазах и по стенам. Ползут, родимые. И гоним сами мы пурги по мечетям и аулам, по фескам и синагогам, по чалмам и дацанам… Не ведая, что за дети термитами многогрешными ползают туда-сюда на чердак и обратно по стене панельной…»
Респондент – Семарь-Здрахарь. Москва, 5-й Первитиновый тупик.
Записал Чевеид Снатайко. 3-я Этновинтологическая экспедиция.