17. «Сильна, как смерть…» Романтическая любовь

17. «Сильна, как смерть…»

Романтическая любовь

Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше яхонтов.

Мишлей 31:10

У ортодоксальных евреев этот стих открывает поэму любви, которую муж рассказывает своей жене каждую пятницу вечером перед шаббатней трапезой. Поэма написана как акростих, каждая строка которого начинается с очередной буквы еврейского алфавита. Среди черт, которые характеризуют добродетельную жену: «Длань свою она открывает бедному, и руку свою подает нуждающемуся… Уста свои открывает с мудростью, и кроткое наставление на языке ее…»

Еврей называет добродетельную жену «aishet khayyil»; сегодня этот эпитет может быть приложен к каждой примечательной еврейской женщине. В посвящении одной из моих ранних книг я написал: «Моей жене Дворе, ради которой я перефразировал стих Мишлей: “Я нашел добродетельную жену”».

Когда наша любовь была сильна, мы могли устроить наше ложе на лезвии меча. Теперь, когда наша любовь остывает, и кровать в шестьдесят локтей ширины недостаточно просторна.

Вавилонский Талмуд, Санhедрин 7а

Сильна, как смерть, любовь.

Песнь Песней 8:6

Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее.

Песнь Песней 8:7

Рабби Акива сказал… что все Писания (в Танахе) святые, но Песнь Песней – Святая Святых.

Мишна, Йадаим 3:5

Определяя канон Танаха, Раввины, очевидно, спорили, должна ли быть включена в него Песнь Песней; яркие описания любви мужчины и женщины не всякому могут показаться текстом, исполненным святости. Однако через сто пятьдесят лет Рабби Акива утверждал, что такие дебаты относительно статуса книги никогда не имели места: ее святость была для всех совершенно очевидна.

Утверждение Рабби Акивы перекликается со статьей о Песни Песней в Энциклопедии иудаики (15:143–152), подчеркивающей необычный характер этой книги: «Песнь Песней уникальна в Танахе. Нигде более нельзя найти такого возвышенного гимна теплоте человеческих отношений, любви между мужчиной и женщиной. Она целиком посвящена этой единственной теме. Полностью отсутствует морализаторство; читателя ни в чем не пытаются убеждать. Полностью отсутствуют упоминания о Боге; не поднимается никаких теологических вопросов. Книга Эстер также не упоминает о Боге, но от ее страниц веет безошибочным духом национализма; в Песне Песней совершенно отсутствует и эта тема».

В текстах Талмуда утверждается, что Песнь Песней – аллегорическая по своей природе: в ней модель отношений мужчины и женщины использована для выявления любви между Богом и еврейским народом. Сам выбор именно этой модели характеризует высокую оценку, которую иудаизм придавал различию полов в сексуальности: нормальная любовь – это взаимоотношения мужчины и женщины. Практически во всем античном мире дело обстояло совсем не так. Для греко-римского мира, например, было характерно отношение к женщине, как к простому механизму для деторождения, в то время как сексуальная привязанность возникала между мужчинами. Гомосексуальные отношения понимали как более возвышенную форму любви (см. например «Пир» Платона). Неудивительно, что Эдвард Гиббон в «Истории упадка и гибели Римской империи» обращает внимание на то, что Клавдий был единственным из пятнадцати первых римских императоров «чьи любовные склонности были полностью правильны» (то есть, он не был гомосексуалистом)(см. работу Дениса Прагера «Иудаизм, гомосексуализм и цивилизация» в Ultimate за апрель-июнь 1990 г.).

И, наконец, классическое заявление романтичных возлюбленных, приводимое в Песни Песней:

Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой – мне…

Песнь Песней 6:3