Антисемитизм в литературе двадцатого века

Антисемитизм в литературе двадцатого века

Кто-то коричневый у подоконника

Уселся – не в силах отвести взгляд;

Официант вносит бананы.

Сочные финики, тепличный виноград;

Тихая коричневая тварь напротив

Хмурится, смотрит, напрягается;

Рахель Рабинович спокойно

Клешнями убийцы в виноград впивается.

Т. С. Элиот, «Поросенок среди соловьев», избранные стихи 1909–1935 гг.

Хотя позже Элиот сменил гнев на милость, это стихотворение 20-х годов прошлого столетия рисует страшную картину: богатые евреи открыто пируют на глазах у нищих. Учитывая, что склонность евреев к благотворительности общеизвестна, можно предположить, что автор был убежденным антисемитом. Действительно, как и средневековые антисемиты, Элиот не считает евреев нормальными человеческими существами. Вместо рук у них – «клешни убийц».

Руки евреев всегда особенно занимали поэта. В 1919 году, в явно антисемитском стихотворении «Бурбанк с Бедекером, Бляйштайн с сигарой», Бляйштайн описан так: «…Провисли колени, противно вывернуты кисти, чикагский семит из Вены» (там же, стр. 47). В другом стихотворении есть строка, которая после Холокоста звучит, как мне кажется, более недоброжелательно, чем того бы хотел сам Элиот: «У крыс есть шерсть. А у еврея – жребий. И деньги все в мехах».

Все труднее становится говорить об американских проблемах, не упоминая проблем расовых… Когда-нибудь англо-саксы поймут, что еврейский кагал… втягивает арийские или нееврейские страны в войны не ради победы этих стран. Эти страны втягиваются в войны, чтобы быть разрушенными, лишенными структуры, лишенными населения.

Эзра Паунд (1885–1972). Передача № 32, трансляция из Рима, 30 апреля 1942 г. (см. в кн. Аллана Гаулда «Что они думали о евреях?»

Паунд родился в Америке и является автором «Кантоса» (серии стихотворений, публиковавшихся в течение нескольких десятилетий). Он считается одним из величайших поэтов двадцатого века. Увлечение фашизмом заставило его переехать в муссолиниевскую Италию в 1925 году. В 1939 году он опубликовал в итальянской газете статью под милым названием «Еврей – воплощенная болезнь».

Паунд провел военные годы в Италии, ведя пропаганду в пользу Германии и Италии по итальянскому радио. Он принимал и даже расширял тезисы нацистов. Он был уверен, что евреев волнуют только деньги, что они ненавидят другие народы, втягивают страны в войны, чтобы уничтожить их население.

Так как союзники выиграли войну, у Паунда не было дальнейшей возможности влиять на историю антисемитизма. Если бы победили нацисты, они бы не преминули использовать великого поэта, чтобы придать антисемитизму респектабельный имидж.

В 1945 году американцы арестовали Паунда и переправили в США, где его судили за государственную измену. Однако суд признал его невменяемым, и он был отправлен в психиатрическую лечебницу в Вашингтоне (округ Колумбия), где и оставался двенадцать лет. Все это время признанные поэты и другие литературные деятели боролись за его освобождение, утверждая, что несправедливо держать такого талантливого человека в лечебнице (в 1958 году Паунд вышел на свободу). Джордж Оруэлл так прокомментировал их протест: «Каждый имеет право ожидать элементарной порядочности даже от поэта».

* * *

Евреев можно ненавидеть хотя бы потому, что они – самая неприятная нация из когда-либо существовавших. Можно удостовериться, что им не хватает многих качеств цивилизованного человека: мужества, достоинства, честности, спокойствия, уверенности. У них есть суетливость, но нет гордости, есть чувственность, но нет вкуса, есть ученость, но нет мудрости. Вся сила их духа тратится на пустые эмоции, а их благотворительность – показуха.

Х. Л. Менкен (1880–1956), «Трактат о Богах» (1930). Цит. по Хейвуду Брауну, Дж. Бретту, «Вход только для христиан»

В 1926 году Вальтер Липпман писал, что Менкен, журналист и лингвист, «был личностью» оказавшей самое сильное влияние на всех образованных людей нашего поколения». Поэтому его антисемитские речи могли нанести серьезный ущерб имиджу евреев. К счастью, Менкен в основном доверял свои антисемитские мысли дневнику. Посмертные публикации его записных книжек читатели были поражены количеством антисемитских высказываний. Публичные же заявления Менкена были гораздо более толерантными и иногда даже выглядели филосемитскими. В своей колонке в «Балтимор Сан» в канун нового 1939 года он выступил за предоставление США убежища евреям из Европы:

Или мы хотим предоставить убежище немецким евреям, или нет. Если да, то мы должны привести их сюда первыми же кораблями и помочь им встать на ноги. Только так мы можем им действительно помочь и не оказаться в глазах истории такими же ханжами, как англичане.

Инициативу должны взять на себя так называемые христиане, которые так щедры сейчас на слова утешения и лести и так скупятся на практическую помощь. В особенности ответственность лежит на политических шарлатанах, которые сотрясают воздух пустыми проклятиями в адрес Гитлера, но не готовы протянуть руку и помочь хотя бы одному еврею.

Х. Л. Менкен. Цит. по Иосифу Эпштайну, «Уместные игры»

Приходите за арендной платой, еврейчики, или попросите у меня книгу, или сидите в судах, вершите свое правосудие, все равно я кое-что для вас припас: однажды мы все, даже моя мама в парике, зададим вам жару.

Амири Барака (Лерой Джонс) «Черная магия: избранные стихи», 1961–1967 гг.

Ирвин Хоув, литературовед и критик, комментирует это и другие произведения Барака-Джонса: «Когда я читаю, как Лерой Джонс агитирует «воткнуть стихи в скользкие животы – еврейские животы»… я знаю, что имею дело с расистским хулиганством, подстрекательством к кровопролитию. И меня не разубедят никакие разговоры о рифме, метафоре и дикции» («Критическая точка: О литературе и искусстве»).

Барака сейчас говорит, что больше не является антисемитом, но все еще считает, что Израиль не имеет права на существование. Вот как комментирует это профессор литературы Гай Штерн: «Если даже можно провести грань между двумя фобиями (антисемитизмом и антисионизмом), признание мистера Джонса не может свести на нет разрушительный эффект, произведенный его убийственными текстами» («Риторика антисемитизма в послевоенной американской литературе»).