Раскаяние (Repentir)
Раскаяние (Repentir)
«Это вид печали, – утверждает Декарт, – происходящий от сознания того, что мы совершили какой-то дурной поступок; оно очень горько, потому что причина его зависит только от нас. Но это не мешает ему быть весьма полезным» («Страсти души», часть III, § 191). Это определение с равным, а возможно, и с большим успехом следовало бы отнести к угрызениям совести. Декарт разделял эти два аффекта по признаку сомнения, которое присутствует в угрызениях совести и отсутствует в раскаянии. Однако подобное толкование не прижилось. Более глубокое определение принадлежит Полю Жане (210): «Угрызения совести отличаются от раскаяния, которое являет собой более волевое и менее пассивное состояние души. Раскаяние – почти добродетель; угрызения совести – всего лишь кара» («Трактат об основах философии»). Скажем так: угрызения совести – всего лишь чувство, тогда как раскаяние – уже воление; это болезненное осознание совершенной ошибки, соединенное с желанием избежать подобного в дальнейшем и по мере возможности исправить содеянное. Является ли раскаяние добродетелью? Спиноза так не думал. Во-первых, потому, что раскаяние подразумевает свободу воли («Этика», часть III, «Определение аффектов», 27), следовательно, оно иллюзорно. Гораздо больше пользы принесет изучение причин содеянного и самопознание. Во-вторых, потому, что раскаяние сопряжено с печалью, а всякая добродетель прежде всего радостна. В-третьих, наконец, потому, что раскаяние – не более чем чувство бессилия, но никак не осознание своих возможностей, пусть даже ограниченных: «Раскаяние не составляет добродетели, иными словами, оно не возникает из разума; но тот, кто раскаивается в каком-либо поступке, вдвойне жалок или бессилен» («Этика», часть IV, теорема 54; см. также доказательство, отсылающее к доказательству теоремы 53 о приниженности). Почему же жалок вдвойне? Во-первых, потому, что не удержался от дурного поступка; во-вторых, потому, что не удержался от дурных мыслей. И все-таки раскаяние не в пример лучше сознательного довольства подлеца: «Как страдание, точно так же и стыд, хотя и не составляют добродетели, тем не менее хороши, поскольку они показывают, что человеку, который стыдится, присуще желание жить честно, точно так же как боль называется хорошей, поскольку она показывает, что поврежденная часть еще не загнила. Поэтому хотя человек, который стыдится какого-либо поступка и подвергается в действительности неудовольствию, однако он совершеннее бесстыдного, не имеющего никакого желания жить честно» (часть IV, теорема 58, схолия). Как видим, эта мысль довольно близка идее Жане, по мнению которого раскаяние это почти добродетель. Оно не дотягивает до добродетели, поскольку не является актом, но способно к нему подвести. Мало того, только при условии хотя бы частичного приближения к акту раскаяние и становится возможным, в противном случае следует говорить лишь об угрызениях совести.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.