Когда раскаяние бесполезно

Когда раскаяние бесполезно

В Йом-Кипур прощаются грехи пред Богом, а перед людьми – только в том случае, если возмещен весь ущерб (материальный и моральный), и обиженный человек удовлетворил (обращенную к нему) просьбу о прощении.

Мишна, Йома 8:9

В середине 60-х Рабби Абраhам Иешуа Гешель, один из величайших Учителей в еврейской истории двадцатого века, был приглашен прочесть речь перед группой американских бизнесменов. Темой выступления стал взгляд евреев на современные проблемы. В конце беседы один из участников, нееврей, спросил: «Вам не кажется, что уже пора бы вам и всему еврейскому народу простить этот мир за Холокост?»

Рабби Гешель в ответ рассказал такую историю:

Более 50 лет назад Хаим Соловейчик, Рабби из Бриска, необыкновенно почитаемый мудрец, известный также за свою доброту, сел в поезд в Варшаве, чтобы вернуться в родной город. Рабби, человек мягкий и обладавший достаточно обычной внешностью, нашел место в купе. Там его окружили коммивояжеры, которые вскоре начали играть в карты.

Скоро они пришли в большое возбуждение. Рабби спокойно читал. Его спокойствие раздражало остальных пассажиров. В конце концов один из них предложил рабби принять участие в игре. Рабби ответил, что никогда не играл в карты. Люди входили во все больший азарт. В конце концов невозмутимость рабби вывела его спутников из себя, и один из них воскликнул: «Или ты играешь с нами, или выходи из купе!» Он схватил рабби за воротник и вытолкнул его. Несколько часов тому пришлось стоять, пока поезд не достиг Бриска.

Коммивояжер также ехал в Бриск. Когда Рабби вышел из поезда, его в ту же минуту окружили восхищенные последователи, которые приветствовали его и пожимали ему руку.

«Кто этот человек?» – спросил коммивояжер.

«Разве ты не знаешь? Это же знаменитый Рабби из Бриска».

У коммивояжера сердце ушло в пятки. Он ведь и знать не знал, кого оскорбил! Он тут же побежал за рабби, чтобы попросить прощения.

Рабби отказался простить его: «Я бы и хотел простить тебя, но не могу».

В гостинице человек не мог найти себе места. Он пошел домой к Рабби и его пустили в кабинет. «Рабби, я не богат, но у меня есть сбережения – триста рублей. Я отдам их на благотворительность, если вы простите меня».

Ответ был краток: «Нет».

Коммивояжер не мог вынести беспокойства. Он пошел в синагогу искать утешения. Когда он поделился своей бедой с людьми в синагоге, они все были весьма удивлены. Как же так? Почему их раввин, обычно такой добрый, вел себя столь жестко?

Они посоветовали несчастному поговорить со старшим сыном раввина и рассказать ему о странном поведении отца.

Когда сын услышал эту историю, он тоже не мог понять, почему его отец так заупрямился. Видя, в какой печали находится человек, он пообещал поговорить с Рабби. Еврейское право не позволяет сыну прямо критиковать отца. Поэтому тот вошел в кабинет Рабби и начал обсуждать с ним разные законы. Постепенно он перевел разговор на законы о прощении. Вспомнив, что мы обязаны прощать, если нас об этом попросили три раза, сын упомянул имя бедного коммивояжера. Тут Рабби сказал задумчиво:

«Я не могу простить его. Он не обидел меня. Он же не знал, кто я такой. Если бы он знал, что я рабби из Бриска, он бы никогда в жизни не сказал мне ни одного плохого слова. Он хочет получить прощение? Пусть просит о нем неизвестного бедного еврея, едущего в поезде и читающего книгу».

«Мы не имеем права прощать за преступления, совершенные против других людей, – заключил Рабби Гешель. – И никто из живущих не вправе простить миру страдания любого из шести миллионов евреев, которых уже нет в живых».

По еврейской традиции даже Бог вправе прощать только грехи, совершенные против Него Самого, но ничего не может поделать с человеческими обидами.

Респонсы Рабби Гешеля. Цит. по Шимону Визенталю, «Подсолнух»

Я впервые услышал эту историю от рабби Вульфа Кельмана, которому Рабби Гешель рассказал об этом случае вскоре после того, как он произошел.

Как ясно из этой истории, не все проступки могут быть прощены.

Убийство – поступок необратимый, и потому он не может быть прощен. Однако убийца может попытаться при помощи последующей праведной жизни оправдаться хотя бы в какой-то степени. Вот самая прекрасная история о раскаянии из известных мне:

Эрнст Вернер Теков был одним из трех немецких правых террористов убивших в 1922 году Вальтера Ратенау, немецкого министра иностранных дел, еврея по происхождению. Убийство имело как политические, так и националистические мотивы (террористы были антисемитами). Когда полиция поймала убийц, двое тут же покончили с собой. Один Теков остался в живых. Через три дня Матильда Ратенау, мать жертвы, написала письмо матери Текова:

«Испытывая невыразимую скорбь, я хочу подать вам руку – вы больше всех достойны сочувствия. Скажите своему сыну, что от имени Вальтера я прощаю его, и Бог его простит, если он полностью и чистосердечно признает свою вину пред земным судом, а перед Небесным судом – раскается. Если бы он знал моего сына – самого благородного человека на земле, он бы скорее застрелился, чем стрелял бы в него. Пусть эти слова принесут мир вашей измученной душе. Матильда Ратенау».

Текова освободили из заключения за примерное поведение через 5 лет. В 1940 году, когда Франция сдалась нацистам, он пробрался в Марсель, где помог более чем семистам (!) евреям бежать в Испанию с марокканскими визами. У некоторых из них были деньги, большинство же не имело ни копейки, и Теков организовывал их спасение за свой счет.

Незадолго до отъезда в Марсель, Теков познакомился с племянником Ратенау и признался ему, что раскаялся и изменил свою жизнь благодаря письму Матильды: «Так же, как фрау Ратенау должна была пересилить себя, чтобы написать это письмо о прощении, так же и я стал работать над собой. Если бы только у меня была возможность исправить то зло, которое я совершил!»

История Текова была впервые рассказана Джорджем Геральдом в новелле: «Мой любимый убийца» (Изд-во «Харперз», 1943). Потрясающая театральная обработка этой истории прозвучала в радиопрограмме «Вечный свет» и напечатана в книге Жака Римера «Мир великих праздников».

На вопрос: может ли убийца быть прощен? Талмуд отвечает: когда пойманный убийца находится в пятнадцати шагах от места казни, суд заставляет его произнести: «Да будет смерть моя искуплением моих грехов!» (Мишна, Санhедрин 6:2). То есть, хотя в этом мире убийце нет полного прощения, возможно, он будет прощен в Мире Грядущем.