2.3.3. Актуальные идеи Троцкого для выработки макроэкономической политики современных развитых стран

Все свойства материи, обнаруженные органами чувств или посредством экспериментов, атомная физика пытается объяснить сведением их к свойствам атома. Последние же, в свою очередь, могут быть сведены к простым математическим законам. Бесконечное многообразие явлений отражается в бесконечном числе следствий из простой системы математических аксиом.

В. Гейзенберг, основатель квантовой физики.

Самая глобальная догадка Троцкого – введение в экономическую концепцию длинных циклов социального и политического фактора. Маркс не говорил о длинных циклах. Маркс говорил о взаимовлиянии экономики и политики (в его терминах – «базиса и надстройки»). Троцкий, опираясь на помощь профессионального экономиста Варги, исследовал данные экономической статистики Европы почти за полтора века, выдвинул концепцию длинных экономических циклов рыночной экономики и объединил ее с марксистской теорией соотношения «базиса и надстройки». «Базис» – экономика, «надстройка» – социальные факторы, политика. Именно это позволило мне в главе 2-й 3-й части построить новую техно-эколого-социально-экономическую теорию длинных циклов и дать прогноз на ближайшие 50 лет.

После того как Ленин на X съезде партии принял его идею замены разверстки налогом и убедил в этом делегатов, Троцкий оставил Ленину внутрироссийские дела и занялся поиском адекватного ответа на глобальный вызов коммунистам всех стран. В чем был этот вызов? Его и Ленина прогнозы о социалистических революциях в основных странах Европы не оправдались. Они прогнозировали, что Европа и Америка не сможет завершить мировую войну без социалистических революций. Революций не произошло и ситуация в Европе и Америке стабилизировалась, война завершилась без революций в Англии, Франции и США. На июнь 1921 г. Троцкий договорился с Лениным назначить сбор коммунистов всех стран на III Конгресс в Москве для определения новых методов борьбы против капиталистов. За два месяца, которые оставались после бурного «интрижного» X съезда до конгресса, он взял на себя задачу найти выход из идеологического тупика, родить новые идеи, выработать на их основе новую стратегию и тактику борьбы за социализм в развитых странах Америки и Европы. Всего два месяца. А как можно родить новые идеи, не разобравшись в текущем социально-экономическом положении этих стран? Что там происходит с экономикой? Какова социальная структура? Насколько мировая война и приход умеренных социалистов к власти изменили эту структуру, экономические отношения и положение пролетариата? Почему они с Лениным ошиблись в прогнозах? На какой стадии находится капитализм сейчас? В поисках ответов он постарался изучить основные новейшие достижения науки в разных областях знания. Он ознакомился, например, с теорией относительности Эйнштейна. Но, конечно, основной упор был сделан на скрупулезное изучение экономических данных Европы и Америки за последние полтора века. Сбор, статистическую обработку данных, сверку и сведение к сравнимым показателям по разным странам он поручил профессору экономики Варге. Он должен был ответить на принципиальный вопрос: почему капитализм выстоял? Почему экономика Америки и Европы показывает признаки оживления? Означает ли это крах марксизма? И капитализм еще не изжил себя, как коммунисты доказывали все последние годы? Ведь Троцкий с Лениным делали революцию в России только с надеждой, что она перерастет в мировую. А мировой не случилось. Вот какие глобальные вопросы встали тогда перед коммунистами всех стран. И Троцкий взвалил на себя задачу их разрешить за два месяца. Они с Лениным разделились: Ленин целиком занялся хозяйством России, оставшейся одинокой революционной страной. Он к III Конгрессу готовил доклад о внутрироссийской новой экономической политике. У него тоже была задача не из легких: убедить зарубежных коммунистов, что замена разверстки налогом не означает отступления от социалистических идеалов. Потому что коммунистам Англии и Франции улюлюкали их политические противники: «Вот, посмотрите, ваша социалистическая Россия восстанавливает капитализм! Конец вашему практическому социализму! Как и прежде, от социализма остаются одни фантазии!».

А Троцкий должен был предложить новую идеологию борьбы на мировой арене вне зависимости от политики внутри одной, хотя и большой, но неразвитой страны, всего лишь одной, которая осталась после мировой войны у коммунистов в руках. Вглядываясь в ряды цифр производства и потребления, цен и видов различных товаров, населения и его доходов, макро– и микроэкономических показателей по разным странам, Троцкий старался проникнуть в тайну капитализма-феникса, воскресения капитализма из пепла мировой войны. Что ему говорить на конгрессе? Что ему говорить себе? Зачем он делал эту русскую революцию, если ее не поддержал пролетариат развитых стран? Он с Лениным много раз говорил и писал, что в таком раскладе гибель одинокой революции неминуема… Он метался в тупике. Никакого выхода из лабиринта не было.

Чтобы взглянуть по-новому, он попросил Варгу основные макроэкономические показатели представить в виде графиков. И только в последние недели перед Конгрессом он разглядел в этих графиках четко выраженные длинные тренды, около которых экономика колебалась в обычном 7-10-летнем циклическом ритме. Он вспомнил свои простуды на фронтах гражданской войны. Вот уже как будто выздоравливаешь, и вдруг на следующий день – снова повышение температуры и ухудшение. Кратковременное ухудшение на фоне долговременного выздоровления. А с капитализмом наоборот! Это было озарение! Марксисты не ошибались глобально! Капитализм остается на нисходящем длинном экономическом цикле, внутри которого могут быть короткие обычные подъемы и спады! Текущее оживление не означает полного восстановления капитализма, а просто небольшое и недолгое улучшение во время смертельной болезни. Узнав об этом открытии, Ленин согласился поставить доклад Троцкого самым первым на Конгрессе. Троцкий так и объяснял делегатам, используя тот же медицинский образ:

«…Развитие капитализма слагается из первичного и вторичного движения, возникающего всегда на основании первичного: подъем, падение или застой. На этой линии мы имеем флуктуацию, то есть смену благоприятных конъюнктур и кризисов, которые ничего не говорят о том, развивается ли капитализм или разрушается. Эту флуктуацию можно сравнить с сердцебиением у живых существ. Сердцебиение говорит нам только о том, что человек живет. Само собою разумеется, что капитализм еще не погиб, и, пока он жив, он должен вдыхать и выдыхать, то есть должна происходить флуктуация. Но, подобно тому, как дыхание у умирающего совсем иное, чем у человека в периоде развития, так и здесь.

…И теперь речь идет не о том, возможно ли улучшение конъюнктуры, но о том, идет ли флуктуация конъюнктуры по повышающейся или по понижающейся линии. Это самое важное во всем вопросе»[154].

Он выделил три типа длинных циклов: повышающийся, понижающийся и стабильный. Кондратьев позже сможет предположить существование лишь только двух из этих трех типов длинных циклов. Троцкий определил, что какой-то общей средней продолжительности этих длинных циклов не наблюдается. Кондратьев потом выдвинет гипотезу об одинаковых по продолжительности длинных циклах. Впервые Троцкий выдвинул гипотезу о влиянии социально-политических факторов на экономическую динамику. Кондратьев до конца жизни не примет эту идею. Для этого Троцкий должен был несколько модернизировать марксизм и ответить на критику своей концепции со стороны просвещенных марксистов: «по Марксу ведь базис определяет надстройку, а не наоборот». Ему пришлось впрямую подвергнуть критике прогноз Маркса о французской революции середины XIX века, чтобы обосновать свою концепцию влияния «надстройки» в виде войн и революций на экономическую динамику:

«Само собою разумеется, что капитализм еще не погиб, и пока он жив, он должен вдыхать и выдыхать, то есть должна происходить флуктуация. Но, подобно тому, как дыхание у умирающего совсем иное, чем у человека в периоде развития, так и здесь. Очень опасно опираться на выдержку Энгельса и упускать из виду эти основные факты. Ибо как раз после 1850 года, когда Маркс и Энгельс делали свои наблюдения, наступило не нормальное, обычное положение, но эпоха бури и натиска капитализма, которой революция 48 года расчистила почву. Вот что имеет решающее значение»[155].

Троцкий в этом докладе пошел дальше и конкретизировал влияние «надстройки» на экономику. Он постулировал, что изменившаяся ситуация после русской революции не позволит восстановиться капитализму в полной мере, как это было раньше. Раньше путем снижения цен и зарплат, в том числе и обнищания пролетариата, рыночная экономика обретала новое равновесие и получала новый толчок развития. После русской революции и борьбы пролетариата в Америке и Европе за свои права, пришедшие к власти социалисты и окрепшие профсоюзы не позволят снизить зарплаты, а значит и невозможно восстановление экономик развитых стран по старому способу. Кейнс к этой мысли придет лишь через четыре года – к середине 1920-х годов.

Также в этом докладе Троцкий дал оценку экономического положения основных стран Европы и Америки в подробных цифрах и аналитических выкладках. Основные параметры этой оценки совпадают с результатами анализа Кейнса послевоенного положения основных развитых стран («Экономические последствия мира»). Исходя из проницательного анализа, Троцкий сделал пророческий вывод о механизме будущего биржевого пузыря и наступившего после него краха Великой Депрессии 1929–1933 гг:

«Для капиталистического организма должна будет наступить передышка. Но из того, что он вдохнет немного свежего воздуха, что наступит известное улучшение, еще рано заключать о процветании. Наступит новый фазис, когда попытаются устранить противоречие между перепроизводством фиктивного богатства и основной нищетою. Затем вновь будут продолжаться судороги экономического тела. Все это дает нам, как я уже говорил, картину глубокой экономической депрессии»[156].

Прогноз Троцкого полностью оправдался. Капитализм в 1920-е годы оживился, «глотнул свежего воздуха» и окончательно умер в судорогах Великой депрессии. Она обозначила границу между ним и эпохой социализма, в которую вступили все развитые страны в 1930-40-е годы.

Этот доклад широко обсуждался в русской прессе и в зарубежной коммунистической. Зарубежные экономисты, такие как Кейнс, не читали коммунистических газет и поэтому проглядели идеи Троцкого о длинных экономических циклах капиталистической экономики. Но в России доклад Троцкого не мог быть не замеченным.

Концепцию длинных экономических циклов почему-то связывают в экономической теории исключительно с именем русского экономиста Кондратьева. Хотя сам Кондратьев признавал, что обе концепции – Троцкого и его самого – являются концепциями длинных циклов[157]. В это время Кондратьев трудился в министерстве сельского хозяйства советского правительства, которое ставило ему непосредственные задачи. А советское правительство непосредственно исполняло директивы Политбюро, одним из самых влиятельных членов которого был Троцкий. Кондратьев к тому времени искренне признал советскую власть и свои ошибки в прошлой борьбе с ней:

«Начиная с 1919 г. я признал, что я должен принять Октябрьскую революцию, потому что анализ фактов действительности и соотношение сил показали, что первое представление, которое я получил в 1917–1918 гг., было неправильно, и ясно, я вошел в органическую связь с советской властью»[158].

Судя по опубликованным работам Кондратьева за 1921–1922 годы центр научного интереса ученого оставался в области сельского хозяйства и денежного обращения. Например, в 1921 г. Кондратьев подготовил и опубликовал только две узкоспециальные работы:

1. К вопросу об изменении полеводства в крестьянском хозяйстве за период 1916–1920 годов // Сельское и лесное хозяйство. М., 1921. № 1/3. С. 50–78.

2. К вопросу об исчислении чисел показателей // Изв. Нар. Комиссариата финансов. М., 1921. № 20. С. 6–12.

Всего за 1921–1922 годы им было подготовлено и опубликовано 11 работ. Осторожное предположение о существовании длинных циклов впервые было высказано им только в одной работе «Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны» (Вологда, 1922), в самой последней ее главе. Я не нашел данных, которые бы впрямую подтверждали знакомство Кондратьева с докладом Троцкого на III конгрессе Коминтерна в июне 1921 г. в Москве, в городе, где он тогда работал и жил. Можно предположить, что в это время он просто перестал читать газеты, которые широко публиковали доклад Троцкого. По признанию самого Кондратьева работа над его книгой была завершена лишь осенью 1921 г., то есть явно после III Конгресса Коминтерна[159]. И еще одна немаловажная деталь: Кондратьев ясно дал понять, что это исследование было инициировано по его непосредственной работе в аппарате советского правительства[160]. То есть это не было личной инициативой ученого в свободное от работы время. Но будем считать, что к идее длинных циклов он пришел самостоятельно.

Итак, предположим, что первый этап заключается в выдвижении двух концепций длинных циклов Троцким и Кондратьевым независимо друг от друга. Второй этап – 1923 г., когда появились свидетельства о взаимном заочном знакомстве авторов концепций с идеями друг друга. Троцкий опубликовывает статью, в которой поддерживает признание Кондратьевым концепции длинных волн и критикует ее отличия от своей концепции:

«Профессор Кондратьев подошел к этому вопросу после III Конгресса Интернационала – тщательно, как водится, обходя ту постановку, какая была дана вопросу на самом Конгрессе, и попытался, наряду с «малым циклом», охватывающим десятилетний период, установить понятие «большого цикла», охватывающего, примерно, пятьдесят лет. По этой симметрически-стилизованной конструкции большой экономический цикл состоит, примерно, из пяти малых циклов, причем половина их имеет в сумме своей резко выраженный подъемный, а другая половина – кризисный характер, со всеми необходимыми переходными ступенями. Цифровое определение больших циклов, данное Кондратьевым, подлежит внимательной и не очень доверчивой проверке, применительно как к отдельным странам, так и к мировому рынку в целом. Уже заранее можно отвергнуть попытку профессора Кондратьева придать эпохам, которые он называет большими циклами, ту же «строго-закономерную ритмичность», какая наблюдается у малых циклов, как явно ошибочное обобщение по формальной аналогии. Периодичность малых циклов обусловлена внутренней динамикой капиталистических сил, проявляющей себя всегда и везде, раз налицо рынок. Что же касается тех крупных (в 50 лет) отрезков капиталистической кривой, которые профессор Кондратьев неосторожно предлагает тоже назвать циклами, то их характер и длительность определяются не внутренней игрой капиталистических сил, а теми внешними условиями, в русле которых протекает капиталистическое развитие. Приобщение к капитализму новых стран и материков, открытие новых естественных богатств и, вслед за этим, большие факты «надстроечного» порядка, как войны и революции, определяют характер и смену подъемных, застойных или упадочных эпох в капиталистическом развитии».[161]

Как видно из этого отрывка, Троцкий не признает в концепции Кондратьева следующее:

1. Существование строго пяти коротких циклов в одном длинном.

2. Длинные циклы имеют одинаковую продолжительность – 50–60 лет.

3. Экономические циклы не зависят от войн и революций – «надстройки» в марксистских терминах.

4. Длинные циклы являются, также как и короткие, средством восстановления рыночного равновесия.

5. Статистические данные подтверждают концепцию Кондратьева.

Начнем с последнего, самого легкого. Троцкий привел в своей статье график-таблицу, основанную на статистике[162], и показал, что концепция Кондратьева противоречит данным, начиная с 1860-х годов:

Впоследствии многочисленные попытки разных ученых Америки и Европы проверить теорию Кондратьева на обновленных данных подтвердили справедливость критики Троцкого и его непризнание положений, выраженных в пунктах 1, 2 и 5.[163]

Оставшиеся положения, выраженные в пунктах 3 и 4, взаимосвязаны и составляют как раз главное различие двух концепций: узкой специально-экономической Кондратьева и широкой политэкономической Троцкого.

Последующие события после 1923 г. сложились таким образом, что авторы концепций столкнулись на третьем последнем этапе: их личной дискуссии. По вопросам тенденций развития мировой экономики была организована дискуссия в Москве 18 января 1926 г. На ней присутствовали и выступали лучшие экономисты России, специализирующиеся на мировой экономике. Троцкий изложил основные параметры своей статьи.[164] Судя по докладу Кондратьева, он расширил свою концепцию с узко ценовой до макроэкономической. И в ответ на критику Троцкого он утверждал, что фактор войн и революций сам зависит от экономики. У него получалось, что не только научно-технический прогресс, но и войны, революции, освоение новых территорий, то есть все «надстроечные» факторы, на которые упирал Троцкий, сами по себе являются производными и зависимыми от экономики и ее динамики. А позицию Троцкого Кондратьев охарактеризовал «идеалистической точкой зрения», порывающей с марксизмом и материализмом.[165] Такие обвинения Кондратьев мог себе позволить в 1926 г. в адрес уже повергнутого и опального бывшего вождя, которого во всех газетах тогда ругали Сталин с Бухариным.

В феврале 1926 г. Троцкий делал еще один доклад, в котором за три года до Великой депрессии предрек:

«Время провинциальных хозяйственных процессов прошло безвозвратно. Конечно, американский капитализм неизмеримо крепче и устойчивее европейского, несравненно увереннее может взирать на свой завтрашний день. Но американский капитализм уже не довлеет себе. На внутреннем равновесии он держаться не может. Ему нужно мировое равновесие… Значит, чем дальше, тем больше Америка вынуждается к экспансии, т. е. ко вложению своих избыточных средств в Латинскую Америку, в Европу, в Азию, в Австралию, в Африку. Но тем более хозяйство Европы и других частей света становится составной частью хозяйства Соединенных Штатов… они сами, чем дальше, тем больше, попадают в зависимость от всего мира со всеми его противоречиями и грозящими потрясениями».[166]

«…об экономической стабилизации Европы на какой-либо длительный период говорить нет основания. Хозяйственная ситуация Европы остается глубоко критической при всех своих изменениях к лучшему. Ее противоречия будут уже принимать в ближайшие годы крайне острый характер».[167]

Нет нужды говорить о том, что последующие события подтвердили концепцию Троцкого о невозможности восстановления рыночного равновесия мирового хозяйства без смены социально-политического строя. Вера Кондратьева в автоматическую способность капитализма к восстановлению рыночного равновесия потерпела крах. Кондратьев до конца своей жизни не смог выйти за рамки старой классической экономической теории с ее постулатом автоматического объективизма рыночных процессов. Однако Кейнс, в отличие от Кондратьева, принял тезис марксистов о неспособности капитализма к развитию и смог построить свою экономическую теорию нового рыночного социализма.

К сожалению, эта роль Троцкого не получила должного освещения в экономической или исторической литературе. Я нашел только одну статью только одного ученого о вкладе Троцкого в теорию длинных экономических циклов: Richard Day “The Theory of the Long Cycle: Kondratiev, Trotsky, Mandel”. В ней в целом достаточно верно, хотя и неполно, представлены взгляды Троцкого по этому вопросу.

Что же не смог понять Кондратьев, несмотря на все усилия Троцкого?

Первая мировая война и революционные процессы 1910-х годов породили Международную организацию труда (International Labour Organization, ILO). Она приняла конвенцию об установлении минимальной заработной платы. Предусматривалось, что на основе национального законодательства в процедуре установления минимальной заработной платы на равных условиях и с равным представительством участвуют заинтересованные предприниматели и трудящиеся в лице своих организаций. Трудящемуся предоставлялось право получать в судебном порядке сумму, которая ему недоплачена, если заработная плата выплачивалась по более низкой ставке, чем минимальная заработная плата.

Этот «надстроечный» фактор сделал невозможным функционирование старого классического капитализма. Это подтверждается словами самого автора теории нового капитализма – Джона Мэйнарда Кейнса. «Новый курс» Рузвельта положил начало социалистическим реформам в Америке и Европе, основываясь на кейнсианской революции в экономической науке и политике. Известно, что Кейнс экономически обосновал эту трансформацию капитализма. Но малоизвестно, что взгляды Кейнса сформировались под значительным влиянием практики макроэкономического регулирования Советской России 1920-х годов. Кейнс неоднократно бывал в эти годы в Советской России и писал статьи о ее политике, о чем я уже упоминал в первой части этой книги. Основная статья Кейнса по этому вопросу «Беглый взгляд на Россию» была опубликована в 1925 г. Однако только совсем недавно стало известно, что Кейнс читал доклады в Москве перед советскими экономистами и управленцами советского правительства. Один из таких докладов («Экономическое положение Англии») состоялся 14 сентября 1925 г., и после него Кейнс отвечал на вопросы. С тех пор стенограмма этого заседания хранилась в архивах. Лишь только в конце XX века она была опубликована впервые! В этом докладе мы видим признание Кейнса в необходимости новой теории капитализма ввиду классовой борьбы пролетариата:

«…С другой же стороны, не только факты, но и общественное мнение намного продвинулись вперед по пути к эпохе стабилизации. Профессиональные союзы достаточно окрепли, чтобы властно вмешиваться в свободную игру сил спроса и предложения, и в то же время общественное мнение, признавая, хотя и с ропотом и даже с явной подозрительностью, что профессиональные союзы становятся опасными, все же полагает, что углекопы не должны быть жертвой жестоких экономических сил, которые они-то (углекопы) никогда не приводили в действие.

Мысль консерваторов, что мы можем, например, изменить ценность денег и затем предоставить выравнивание проистекающих отсюда последствий свободной игре сил предложения и спроса, принадлежит к числу мыслей, достойных эпохи 50 или 100 лет тому назад, когда профессиональные союзы были бессильны и когда экономической лавине была дана возможность двигаться по пути прогресса, не встречая препятствий и даже вызывая восторг.

Ортодоксальная экономика, которую мы унаследовали от XIX века, предполагает высшую ступень гибкости экономического организма, как бы нахождение его в жидком состоянии. Это зависит от того, что я назвал бы термином «принцип рассасывания», т. е. принципа, что если происходит то или иное нарушение в какой-либо части экономического организма, оно довольно легко рассасывается по всему организму, пока не наступит новое положение равновесия. Впрочем, всегда допускалось, что экономический организм отчасти не так уж податлив и что трение может отсрочить процесс рассасывания. Но всегда предполагалось, что хозяйственный организм имеет достаточную степень гибкости, чтобы позволить считать принцип рассасывания хорошо оправдывающей себя гипотезой.

Я не отрицаю того, что и сейчас имеется в довольно большой степени способность рассасывания. Но легкость и быстрота этого рассасывания – по крайней мере, в Англии – ныне гораздо менее прежнего.

… Мы, люди Запада, будем наблюдать все то, что делается в СССР, с сочувствием и живым интересом в надежде, что мы можем найти такие вещи, относительно которых мы можем тут поучиться».[168]

После анализа практики Советской России, нескольких поездок и общения с советскими экономистами Кейнс к концу 1920-х годов создал новую экономическую теорию, которая обосновала мирный переход к рыночному социализму развитых стран Америки и Европы.

Возросшее влияние профсоюзов и социалистических партий он призвал рассматривать как данность. Экономисты-классики обосновывали меры борьбы с профсоюзами тем, что они посягают на «священную корову» – конкуренцию, рассматривая их также как монополии. Они доказывали, что профсоюзы – это монополии на рынке труда, которые нарушают равновесие и приводят к затяжным кризисам, так как препятствуют снижению заработной платы и установлению ее на равновесном уровне. К 1920-м годам профсоюзы и рабочие партии добились такого влияния, что об их запрещении не могло быть и речи. Как же быть тогда с капитализмом, с его экономической теорией? Из классической теории следовало, что капитализм при профсоюзах (трудовой монополии) не может эффективно функционировать и обречен на перманентный кризис. На это упирал Троцкий и все марксисты.

Кейнс все 1920-е годы настойчиво искал выход из этого тупика. И когда нашел его, он назвал свою эпохальную книгу «Общей теорией», в первую очередь, «занятости», а лишь потом «процента и денег»[169].

Доподлинно неизвестно, взял ли Кейнс этот ключевой постулат Троцкого или до него дошел самостоятельно. Однако есть конкретное свидетельство, что, по крайней мере, одну работу Троцкого Кейнс внимательно прочитал. В 1925 г. Троцкий написал книгу «Куда идет Англия», в которой проанализировал социально-экономические тенденции Великобритании и дал свой прогноз. В частности, он констатировал потерю Англией роли ведущей мировой державы и предсказал дальнейший сдвиг центра могущества в сторону США. Эта книга была переведена на многие языки и произвела огромный резонанс во всем мире. Многие известные политики и мыслители (например, Бертран Рассел) прочли ее, участвовали в дискуссии и дали свои отзывы. Кейнс, как известно, проморгал Великую депрессию и даже сам лично потерял сбережения после краха 1929 г. Как только книга Троцкого была переведена на английский, Кейнс сразу же ее прочитал и написал ответную статью в марте 1926 г.[170] Конечно, Кейнс не был согласен со многими выводами марксиста-революционера. За несколько лет до Великой депрессии Кейнс прочитал, но не понял эти слова Троцкого:

«…чем могущественнее становится промышленность Соединенных Штатов, тем глубже и теснее ее зависимость от мирового рынка… Американская буржуазия будет еще иметь возможность наблюдать великое крушение своей старшей европейской сестры. Но и для американского капитала пробьет неотвратимый час».[171]

Хотя Кейнс смог почувствовать масштабность личности Троцкого:

«Личность видна даже в искажающем оригинал переводе»[172].[173]

Однако Кейнс ничего не сказал о важнейшем постулате Троцкого о необходимости учета социального фактора, фактора классовой борьбы и возросшего влияния профсоюзов. Ведь именно это позволило Кейнсу создать теорию, в которой профсоюзы уже не мешали достижению равновесия. Для этого он ввел новое понятие «вынужденная безработица», отказался от постулата классиков о совпадении денежной и реальной заработной платы в процессе их влияния на совокупный спрос и радостно провозгласил различие в реакции рабочих на их изменения. Я написал «радостно» не просто так. Сухой, сложный, порой математический стиль изложения этой работы резко контрастирует с такими фразами, как «к счастью». И эти эмоциональные искорки относятся именно к «нелогичному» поведению рабочих, которое и спасает капитализм по мысли Кейнса:

«Работники обычно противятся сокращению денежной заработной платы, но они не прекращают работы всякий раз, когда поднимаются цены товаров, приобретаемых на заработную плату… Как мы увидим дальше, к счастью, дело обстоит именно так».[174]

Так точно подмеченное Кейнсом различие в психологической реакции рабочих на снижение денежной зарплаты в отличие от реальной позволило ему создать новую экономическую теорию рыночного социализма. Грубо говоря, иллюзии, склонность к самообману и нерациональность поведения большинства людей лежат в основе кейнсианства как новой экономической теории, теории рыночного социализма. Эта теория и последующая практика макроэкономического регулирования развитых стран Америки и Европы являются одним из множества вариантов рыночного социализма. В США этот вариант менее государственен, в Норвегии или Японии – более. Все они различаются по степени этатизма. Суть всех одна – без вмешательства государства социально-экономические процессы протекать не могут. Советская экономика 1920-х годов и концепция Троцкого являются одним из государственных типов рыночного социализма. Некоторые критики пытались обосновать нежизнеспособность и недолговечность такого типа экономики. И до конца XX века можно было спорить об этом. Однако сегодня успехи китайской экономики подтверждают жизнеспособность экономической концепции Троцкого. Как связаны экономические успехи Китая и экономическая концепция Троцкого?

Я не нашел прямых ссылок Дэн Сяопина на труды Троцкого. Однако их экономические концепции оказались во многом схожи. И несколько фактов говорят о том, что влияние Троцкого на Дэн Сяопина можно считать весьма вероятным. Дэн Сяопин вступил в коммунистическую партию Китая именно в тот период, когда родилась оппозиция 1923 г. Представители всех компартий мира, в том числе и Китая, регулярно приезжали в Москву за советами, входили в общую международную организацию – Коммунистический Интернационал. Именно во второй половине 1923 г. русскую компартию начали сотрясать острые дискуссии по ряду экономических вопросов. Стержень их был один – соотношения плана и рынка.

После осуждения оппозиционеров сталинским аппаратом на партийной конференции в январе 1924 г. активность Троцкого пошла на спад, и до начала 1926 г. он и его сторонники не вели оппозиционной борьбы. С начала 1926 г. троцкистская оппозиция открыла второй период острой борьбы против сталинско-бухаринской группировки, которая полностью захватила к тому времени власть в стране и начала усиливать идеологический и организационный нажим на инакомыслящих. Это было время расцвета НЭПа, рыночного социализма, динамично развивающейся советской экономики. Именно в этом 1926 г. Дэн Сяопин приехал в Москву на учебу в университет. А как будет показано в 3-м параграфе 3-й главы третьей части, оппозицию Троцкого более всего поддерживали именно образованные, а не рабоче-крестьянские слои: инженеры, экономисты, учителя, преподаватели, студенты. Поэтому часто оппозиционеры организовывали свои тайные собрания в университетах Москвы. Ректором Университета, в котором учился Дэн Сяопин, был Карл Радек, один из самых активных соратников Троцкого по борьбе со Сталиным в те годы. 18 февраля 1926 г. Дэн Сяопин слушал выступление Радека, в котором он призывал перестать слепо подчиняться начальству, стараться свободно мыслить и обсуждать любые проблемы, связанные с китайской революцией[175]. Кроме этого, именно тогда Дэн встретил свою будущую жену. Этот год московской учебы он потом запомнит на всю свою жизнь.

Но самый главный факт, говорящий в пользу влияния идей Троцкого на Дэн Сяопина, заключается в совпадении многих важных положений их принципов макроэкономического регулирования государственно-рыночной экономики.

Одинаковые элементы социально-экономической политики Троцкого и Дэн Сяопина

(одни и те же мысли с разницей в 60 лет)

Рост благосостояния трудового крестьянства

«Это вопрос практический, надо с карандашом подсчитать, до какой точки можно налоги повышать, чтобы крестьянское хозяйство могло повышаться, чтобы крестьянин в будущем году стал богаче, чем в нынешнем»[176].

«Как в деревне, так и в городе надо позволять части людей делаться зажиточными раньше других. Достигать зажиточности за счет честного труда законно»[177].

Открытая экономика (теория)

«Но не заключает ли в себе процесс нашего “врастания” в мировой рынок иных, более острых опасностей? Не грозит ли нам, в случае войны или блокады, механический разрыв бесчисленных жизненных нитей? Нельзя же забывать, что капиталистический мир непримиримо враждебен нам. И проч. И проч. Эта мысль копошится у многих.

Но есть и противоположная опасность, никак не меньшая: она состоит в задержке экономического развития, в более медленном темпе его роста, чем тот, который допускается активным использованием всех мировых возможностей. А в выборе темпа мы не вольны, так как живем и растем под давлением мирового хозяйства.

Слишком голым и абстрактным представляется довод насчет опасностей войны или блокады в случае нашего “врастания” в мировой рынок. Поскольку международный обмен во всех его формах экономически усиливает нас, постольку он укрепляет нас и на случай блокады или войны. Что наши враги могут еще попытаться подвергнуть нас этому испытанию, на этот счет у нас не может быть никаких сомнений. Но, во-первых, чем многообразнее будут наши международные хозяйственные связки, тем труднее будет разорвать их и нашим возможным врагам. А во-вторых, если это все же случится, мы окажемся несравненно сильнее, чем были бы при замкнутом и потому замедленном развитии»[178].

«Ибо сейчас никакая страна не может стать высокоразвитой, замыкаясь в самой себе. Мы пострадали из-за своей замкнутости… Наши товарищи боятся того, как бы к нам не проникла скверна, но больше всего боятся, как бы наша страна не превратилась в капиталистическую… Если же мы откажемся от расширения внешних связей и снова замкнемся в себе, то наверняка не сможем за 50 лет приблизиться к уровню экономически развитых стран…

Какой вред может быть от того, если страна станет богатой и могучей, а уровень материальной и культурной жизни народа поднимется и будет продолжать непрерывно расти?»[179].

Открытая экономика (практика)

«Мы заимствуем иностранную технику, иностранную производственную рецептуру. Наши инженеры все в большем числе выезжают в Европу и в Америку… Мы все больше прибегаем к прямой покупке иностранной технической помощи, связывая наши тресты с выдающимися иностранными фирмами, которые берут на себя обязательство в течение такого-то срока развернуть у нас производство определенных изделий… В концессии сочетаются перенесение к нам иностранного оборудования, производственной рецептуры и “авансирование” нашего хозяйства средствами мировых капиталистических накоплений»[180].

«Надо использовать интеллектуальные ресурсы зарубежных стран, приглашать иностранцев для участия в строительстве важнейших объектов, в работе на различных участках… У нас не хватает ни опыта, ни знаний, необходимых для осуществления модернизации, и нам нужна их помощь»[181].

Социализм предполагает более развитую экономику

«В чем смысл социалистической организации хозяйства? В повышении производительности труда. Хозяйство рабское, крепостное, буржуазное, капиталистическое и в дальнейшем социалистическое появляется и развивается только в том случае, если на единицу рабочей силы получается большее количество продуктов труда»[182].

«Мы знаем основной закон истории: побеждает, в конце концов, тот режим, который обеспечивает человеческому обществу более высокий уровень хозяйства. Историческая тяжба решается – не сразу, не одним ударом – сравнительным коэффициентом производительности труда.

Весь вопрос и состоит сейчас в том, в какую сторону и каким темпом будет в ближайшие годы изменяться соотношение между нашим хозяйством и капиталистическим»[183].

«Марксизм придает наибольшее значение развитию производительных сил. Что означает коммунизм, о котором мы говорили? Он означает осуществление принципа «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям». А для этого требуется, чтобы общественные производительные силы развивались высокими темпами, чтобы было изобилие материальных общественных благ. Поэтому самая коренная задача в период социализма – развитие производительных сил. Преимущества социалистического строя выражаются как раз в том, что производительные силы при нем развиваются более быстрыми, более высокими, чем при капитализме, темпами»[184].

Взаимообусловленность теории марксизма и практики реформ

«Правда, перед нами при этом встали совершенно новые вопросы и новые трудности в сфере организации труда. Социалистическая теория на эти вопросы не имела готовых ответов и не могла их иметь. Решения проходится находить на опыте и через опыт проверять»[185].

«Теория марксизма всегда была не догмой, а руководством к действию. Она требует находить ответы на новые вопросы в свете ее основных принципов и методов, в увязке с постоянно меняющейся действительностью, а стало быть, развивать и саму теорию марксизма. Разве не так пришли к победе Октябрьская революция в России и революция у нас в Китае?»[186].

Качество продукции и конкурентноспособность на мировом рынке

«До сегодняшнего дня мы развиваем промышленность, оглядываясь на ее довоенный уровень. Для сравнения и для определения целостных размеров продукции мы пользуемся каталожными ценами 1913 года. Но первоначальный восстановительный период, когда такое сравнение, крайне, впрочем, несовершенное, было уместно, близится к концу, и весь вопрос об измерителях нашего хозяйственного развития передвигается в новую плоскость. Нам нужно будет твердо знать отныне в каждый момент, насколько наша продукция по массе своей, по качеству и по цене отстает от продукции европейского или мирового рынка. Завершение восстановительного периода позволит нам, окончательно отбросив в сторону наши собственные каталоги 1913 года, вооружиться сегодняшними каталогами немецких, английских, американских и иных фирм. Нам придется сосредоточить свое внимание на новых индексах, выражающих сравнение нашей продукции с продукцией мирового рынка как со стороны качества, так и со стороны цены». [187]

«Еще в прошлом году я говорил, что не следует гнаться только за количеством продукции, на первое место надо поставить качество. В повышении качества – ключ к реализации того или иного товара на мировом рынке. Товары низкого качества не выдерживают конкуренции»[188].

Отделение идеологии от экономики

«Ясное дело, что партия, даже в лице партийных организаций, не может решать всех вопросов. Каждый хозяйственный вопрос сложен. Но сплошь и рядом считают, что если этот сложный вопрос внести в губком, или в Оргбюро, или в Оргбюро ЦК, он сразу станет простым…

Я повторяю, что при таком суммарном решении всех вопросов, не принципиальных, а текущих, деловых, бюрократизм неизбежно заполняет партийные аппараты…

Партия правящая не значит вовсе партия, непосредственно управляющая всеми деталями дела!»[189]

«Вопрос о разграничении функций партийных и правительственных органов касается перестройки политической структуры. Как парткому осуществлять свое руководство? Партком должен заниматься крупными делами. А не мелочами. Дублирование в партийном и правительственном аппарате – огромнейшая помеха в деле перестройки».[190]

* * *

Китай, конечно, не представляет собой беспроблемную экономику. Низкая степень защиты прав собственности и коррупция являются большими проблемами современного Китая. Его будущее неопределенно. Многие уже забыли, что такая же степень эйфории была 30 лет назад по отношению к Японии. Однако в последние десятилетия эта страна не может преодолеть стагнацию. И никто уже не говорит о «японском чуде». Япония не смогла вовремя провести децентрализацию и демократизацию. Такие же задачи встанут в ближайшем времени перед Китаем, и мы посмотрим, как он с ними справится. Однако успешная трансформация огромной аграрной страны в индустриальную при повышении благосостояния народа является состоявшимся фактом. И это произошло благодаря применению многих основных постулатов экономической концепции Троцкого. Кроме того, некоторые из них являются актуальными до сих пор.

Давайте подытожим конкретные социально-экономические идеи Троцкого, имеющие важное значение сегодня (помимо его концепции о политэкономических длинных циклах). Основной стержень этих идей – соотношение между частями экономики в двух классификациях: собственности и производства. Оптимальность соотношения государственного сектора экономики и частного. Может, в теории и возможна экономика без государственного сектора вообще, но в реальной жизни не существовало и не существует ни одной крупной экономики без государственных предприятий и организаций. Национализация и денационализация, проблемы госуправления – это вечные практические вопросы любой страны любого периода.

Оптимальность соотношения секторов экономики: Троцкий занимался поиском оптимального соотношения между сельским хозяйством (старый сектор экономики) и промышленностью (новым для той России сектором). Сегодня перед правительствами развитых стран стоит аналогичная проблема соотношения между всем материальным производством и сектором услуг. Доля второго в ВНП повышается за счет снижения доли промышленности и сельского хозяйства (сектора материального производства). Сектор услуг существовал всегда: рестораны, отели, банки, адвокаты, врачи, учителя и т. п. Но лишь с развитием информатики этот сектор стал преобладающим. С одной стороны, нет никакой существенной разницы между производством ткацкого станка и производством программы для ткацкой фабрики. И станок, и программа являются средством производства для фабрики. Крупная IT-компания очень похожа на обычный завод. С другой стороны, структура себестоимости у завода (старый сектор экономики) и у IT-компании кардинально различна. Значительная доля затрат на труд позволяет относить информатику к сектору услуг. Именно по этому критерию различаются материальное производство и сектор услуг. Вступление в информационную стадию, когда в экономике преобладает сектор услуг, выводит на главное место способности человека (предпринимателя, менеджера и наемного работника), а не производственный капитал или землю.

Таким образом, социально-экономические идеи Троцкого, которые имеют значение до сих пор, следующие:

1. Прямое умеренно прогрессивное налогообложение. Опасность недостаточного налогообложения богатых классов старого сектора экономики. Накопления в новом секторе ускоряют процесс трансформации экономики. Сверхнакопления в старом секторе лишь тормозят этот процесс. Кроме того, это позволяет сохранять неравномерность доходов в гармоничных пределах и сохранять средний класс в качестве основы стабильного общества.

2. Господдержка отраслей с длительным инвестиционным циклом, недостаточность развития которых неоспорима. Сегодня все государства поддерживают науку и фундаментальные исследования. Несмотря на огромные успехи в некоторых областях, остается много важнейших сфер, где наука пока бессильна. В медицине это онкология и болезнь Альцгеймера. В технике – сжигание углеводородов для получения энергии.

3. В таких отраслях господдержка должна осуществляться лишь выборочно, только наилучшим образом организованных предприятий. Адресность поддержки предполагает решение вопросов государственного управления, противодействия коррупции. Закрытие убыточных государственных предприятий и выплата пособий по безработице дешевле и эффективнее дотационной их поддержки.

4. Сбалансированность торгового баланса и бюджета. Минимум торгового сальдо и бюджетного дефицита. Мир должен перейти от кейнсианского самообмана на честную финансовую политику ограниченно-пропорциональной демократии без бюджетного дефицита и жизни в долг, оставляемый будущим поколениям.

5. Устойчивое денежное обращение. Привязка бумажных денег к золоту. Золотой стандарт – часть честной экономической политики. Игры государства с народом в бумажные необеспеченные деньги представляют собой этап незрелого демократического общества уравнительной демократии. Новая твердая валюта, вводимая параллельно со старой, по типу денежной реформы Советской России 1922–1924 гг.

6. Антицикличность. Минимальная неравномерность развития государственного сектора экономики. Темп роста госсектора в периоды подъема должен быть ниже среднего, а в периоды спада сокращение госсектора должно быть меньше среднего по всей экономике. В целом это положение успешно осуществляется в современных развитых странах.

7. Оценка успехов государственной политики должна базироваться на сравнениях с иными странами, а не с прошлыми периодами своей страны. В глобализированном XXI веке это становится не просто желательным, а необходимым.