Развитие теории революционного перехода к социализму

Развитие теории революционного перехода к социализму

В произведениях 90-х годов Энгельс уделял большое внимание теоретическим проблемам пролетарской революции, развитию ее предпосылок, формам революционной борьбы. В работах «К критике проекта социал-демократической программы 1891 года», «Введение к „Классовой борьбе во Франции с 1848 по 1850 г.“» (1895), в обширной переписке с деятелями международного социалистического движения он конкретизировал свое и Маркса понимание перспектив революционного перехода к социализму.

Энгельс исходил из того, что развитие новых тенденций в капиталистической экономике, быстрый рост социалистического рабочего движения ускоряют процесс созревания объективных и субъективных предпосылок социалистической революции. Исходя из этого, он допускал, что сама революция может произойти в ближайшие годы[1571], подчеркивая, однако, что только совокупность всех необходимых объективных и субъективных предпосылок может привести к ней[1572]. Оценивая перспективы социалистического переустройства общества в ближайшие годы, Энгельс констатировал: «…старое буржуазное общество может продолжать еще некоторое время свое существование, пока толчок извне не разрушит это гнилое здание. Такое прогнившее старое сооружение может еще продержаться несколько десятков лет после того, как по существу уже отживет свой век, если воздух останется спокойным»[1573].

Подход Энгельса к анализу тенденций грядущей социалистической революции в 90-е годы свидетельствует о том, что ему была глубоко чужда идея «автоматического краха» капитализма. Именно в эти годы он обратился к детальному исследованию субъективных предпосылок пролетарской революции, связанных с готовностью широких масс к революции, их сплоченностью, сознательностью и организованностью.

В своем политическом завещании – «Введении к работе К. Маркса „Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.“» (1895)[1574] он специально рассмотрел вопрос об условиях успешности пролетарской революции. Ее успех, подчеркивал Энгельс, будет зависеть в первую очередь от того, удастся ли социалистам привлечь на свою сторону большинство рабочего класса, трудящегося крестьянства; пробудить в них сознание необходимости революционного переворота. «Там, где дело идет о полном преобразовании общественного строя, массы сами должны принимать в этом участие, сами должны понимать, за что идет борьба, за что они проливают кровь и жертвуют жизнью»[1575]. В этой связи, указывал Энгельс, перед социал-демократией встают новые задачи в деле политического просвещения трудящихся: необходимо формирование у пролетариата, его возможных сторонников и союзников политической культуры (умение осознать классовые интересы, вести последовательную борьбу за свои политические цели, противостоять социальной демагогии буржуазии). Для осуществления этой задачи обязательны как кропотливая, в том числе и пропагандистская, работа, так и активная политическая деятельность, «необходима длительная настойчивая работа»[1576].

В различных аспектах рассматривал Энгельс в работах 90-х годов роль сознания в процессе подготовки и осуществления коммунистического преобразования общества. Революцию в сознании масс он рассматривал как предпосылку социальной революции. «…Революция в головах рабочих… – писал Энгельс, – является залогом еще более мощной и всеобъемлющей революции во всем мировом порядке»[1577].

Как известно, с самого начала своей деятельности Маркс и Энгельс исходили из признания гуманистической природы исторического движения к коммунизму. Хотя события революции 1848 года и Парижской коммуны 1871 года свидетельствовали, казалось бы, исключительно в пользу боевых насильственных действий пролетариата, осмысление этого опыта, соотнесение его с реальными социально-историческими условиями Западной Европы помогало основоположникам научного социализма в более широкой перспективе рассматривать дальнейшие задачи революционной борьбы рабочего класса, осуществление пролетарской революции. Размышляя над итогами Парижской коммуны, в которой впервые в истории мелкая буржуазия и средняя буржуазия открыто объединились вокруг рабочей революции, Маркс допускал, что пролетарская революция создает обстановку, в которой «классовая борьба может проходить через свои различные фазы наиболее рациональным и гуманным путем»[1578].

Как бы продолжая мысли Маркса, высказанные в 1872 году относительно возможности рабочих Америки, Англии и Голландии добиться своих целей мирными средствами[1579], Энгельс в 80-е годы пояснял на примере Голландии, где остатки старого местного самоуправления не были бюрократизированы, что трудящийся народ мог бы установить в этой стране путем сравнительно немногих изменений «свободное самоуправление, которое должно быть нашим лучшим орудием при преобразовании способа производства»[1580].

Общечеловеческий смысл вкладывался Энгельсом и в понимание задач социалистической революции. Хотя конкретные условия революционной борьбы иногда препятствовали полному осуществлению гуманистических принципов, предполагающих освобождение всех членов общества, включая и класс капиталистов, Энгельс все же считал эти принципы верными. О том, что эта позиция была не случайной свидетельствует поправка Энгельса к программе Североанглийской социалистической Федерации, относящаяся к тому же 1887 году[1581].

В программе заявлялось, что целью Федерации является объединение рабочих всего общества в ассоциацию, основанную на кооперации. Энгельс счел подобную постановку задачи слишком узкой и, зачеркнув слова «рабочих всего общества», вписал свой вариант: «всех членов общества», подчеркнув тем самым общечеловеческий характер социализма.

В 90-е годы большое место в размышлениях Энгельса о социалистической революции стала занимать проблема соотношения задач борьбы рабочего класса за демократию с борьбой за социализм.

Обобщая опыт классовой борьбы пролетариата за полвека, прошедшего после революции 1848 – 1849 годов, Энгельс отметил, что эти годы свидетельствуют о немалых трудностях на путях социалистического переустройства общества. Могучая армия пролетариата, резюмировал он, «вынуждена медленно продвигаться вперед, завоевывая в суровой, упорной борьбе одну позицию за другой»[1582].

Все большее значение приобретает повседневная борьба рабочего класса за свои права, легальная политическая деятельность социал-демократии по защите демократических свобод. Энгельс подчеркнул новое качество пролетарской борьбы за демократию в условиях всеобщего избирательного права. При этом он предостерегал против распространившихся в Германии иллюзий, «будто в этой стране можно идиллически-мирным путем установить республику, и не только республику, но и коммунистическое общество»[1583]. Вместе с тем Энгельс подчеркивал заинтересованность пролетариата в борьбе за демократические права. В этой связи он настаивал на том, чтобы руководство германской социал-демократии включило в проект новой программы требования, направленные на уничтожение реакционных монархических порядков и установление демократической республики как необходимой предпосылки для завоевания пролетариатом политической власти.

Энгельс неоднократно указывал на наличие прямой связи между борьбой за демократию и борьбой за социализм как высшей цели революционного пролетарского движения. Высоко оценивая демократическую республику с точки зрения интересов борьбы рабочего класса за социализм, он писал: «Маркс и я в течение сорока лет без конца твердили, что для нас демократическая республика является единственной политической формой, при которой борьба между рабочим классом и классом капиталистов может сначала приобрести всеобщий характер и затем завершиться решительной победой пролетариата»[1584].

Именно в демократической республике, согласно взглядам основоположников марксизма, создаются наиболее благоприятные условия для развития классового движения пролетариата, формирования и укрепления его политической партии. Этому отчасти способствовала новая социальная политика правящих классов, вынужденных осуществлять провозглашенные ими лозунги свободы печати, союзов, собраний, всеобщего прямого избирательного права. «А вместе с этим пролетариат получает в руки и то оружие, которое ему необходимо для его окончательной победы»[1585]. По убеждению Энгельса, демократическая республика может стать «специфической формой для диктатуры пролетариата», «готовой политической формой для будущего господства пролетариата»[1586].

Значение борьбы за демократию в буржуазном обществе Энгельс не ограничивал созданием более благоприятных политических условий для пролетарского движения и созревания предпосылок социалистической революции. В ходе этой борьбы происходят позитивные изменения и внутри самого рабочего класса.

Постепенно растет политическая активность рабочих. Они приобретают умение пользоваться демократическими правами и свободами, провозглашенными в конституциях их стран. Благодаря завоеванию рабочими избирательного права их представители не только получают хорошую возможность излагать перед широкой народной аудиторией свои взгляды, но и приобретают навыки работы в выборных органах власти. Все это, наряду с ростом классового сознания, образованием самостоятельных политических партий, разработкой научной коммунистической теории, стратегии и тактики революционной борьбы является необходимыми предпосылками того, чтобы рабочий класс смог стать силой, способной победить буржуазию и построить новое общество.

Активная роль рабочих и всех трудящихся в борьбе за демократию, развитие у них демократических навыков и стремления к участию в управлении общественной жизнью, особенно в органах местного самоуправления, делало, согласно взглядам Энгельса, возможной постановку вопроса о мирном переходе к социализму. «Можно себе представить, – отмечал он, – что старое общество могло бы мирно врасти в новое в таких странах, где народное представительство сосредоточивает в своих руках всю власть, где конституционным путем можно сделать все, что угодно, если только имеешь за собой большинство народа: в демократических республиках, как Франция и Америка, в таких монархиях, как Англия, где предстоящее отречение династии за денежное вознаграждение ежедневно обсуждается в печати и где эта династия бессильна против воли народа»[1587].

Отмена «исключительного закона» о социалистах в Германии способствовала выдвижению в качестве первоочередной задачи использование легальных средств борьбы для пропаганды в массах идей научного социализма и развертывания мирных форм революционной деятельности пролетариата. Участие в парламентской по форме борьбе против юнкерско-монархической реакции, против буржуазных партий позволяло более активно влиять на развитие политического сознания рабочего класса и его союзников. «Ирония всемирной истории, – писал Энгельс, – ставит все вверх ногами. Мы, „революционеры“, „ниспровергатели“, мы гораздо больше преуспеваем с помощью легальных средств, чем с помощью нелегальных или с помощью переворота»[1588]. При этом он подчеркивал, что социалисты «ни в коем случае не отказываются от своего права на революцию»[1589], и в случае применения насилия со стороны правящих классов они этим правом непременно воспользуются[1590].

Разъясняя позицию Энгельса, Плеханов отмечал, что социал-демократия заинтересована в мирном переходе к новому общественному строю, но это не означает, что она отказывается от диктатуры пролетариата. «Никакая цель не может измениться от того, что люди стремятся достигнуть ее с наименьшими усилиями. Но когда люди твердо решили во что бы то ни стало достигнуть данной цели, выбор средств зависит уже не от них самих, а от обстоятельств. И именно потому, что социал-демократия не в состоянии предвидеть все те обстоятельства, при которых рабочему классу придется завоевывать свое господство, она не может принципиально отказываться от насильственного способа действий»[1591].

Центральным в работах Энгельса 90-х годов оставался вопрос о необходимости завоевания пролетариатом политической власти. В то же время предпосылкой социалистических преобразований он считал объективный процесс подрыва «самых корней существующего способа производства»[1592], который должен дополняться завоеванием рабочим классом политического господства. Без его осуществления «любое огосударствление будет не уничтожением эксплуатации, а только изменением ее формы»[1593]. Политическую власть пролетариат употребляет в первую очередь для того, чтобы завоевать господствующие, ключевые позиции в экономике, чтобы создать необходимые экономические условия для предотвращения реставрации капитализма. «К чему же мы тогда боремся за политическую диктатуру пролетариата, – писал Энгельс, – если политическая власть экономически бессильна? Насилие (то есть государственная власть) – это тоже экономическая сила!»[1594]

Взгляды на сущность и задачи политической власти пролетариата нашли отражение в таких работах Энгельса, как «К критике проекта социал-демократической программы 1891 года», «Социализм в Германии», «Крестьянский вопрос во Франции и Германии», а также в некоторых предисловиях к переизданным им в 90-е годы произведениям, опубликованным ранее («Происхождение семьи, частной собственности и государства», «Развитие социализма от утопии к науке» и др.). В 1891 году Энгельс опубликовал «Критику Готской программы», в которой Маркс специально рассматривал вопрос о переходном периоде между капитализмом и социализмом, политическую сущность которого составляет диктатура пролетариата.

В связи с этим Энгельс вновь проанализировал уроки Парижской коммуны. Обстоятельно разобрав ошибки руководителей Коммуны, он конкретизировал и развил важнейшее марксистское положение о необходимости слома пролетариатом старой государственной машины и замены ее пролетарской диктатурой, этой «новой, поистине демократической» властью.

Острой критике подверг он характерное для некоторых социал-демократов «суеверное почтение» к буржуазному государству, которое остается орудием господствующего класса «в демократической республике ничуть не меньше, чем в монархии»[1595]. Отвергая реформистские иллюзии о возможности устранения острейших социальных противоречий и конфликтов в рамках буржуазного государства, Энгельс обращался к Парижской коммуне, первому опыту создания пролетарского государства.

Критикуя, с другой стороны, анархистские концепции, проповедовавшие немедленную ликвидацию всякого государства вообще, Энгельс указал на то, что анархисты не осмысливают конкретно-исторические уроки прежних социальных революций и не дают обоснованной альтернативы тому, что разрушают. Вопреки анархистским утверждениям о враждебности обществу всякого государства вообще Энгельс подчеркивал, что отрицание буржуазного государства возможно только в результате создания государства нового типа, то есть государства типа Парижской коммуны.

Энгельс оценивал Парижскую коммуну как уникальный исторический опыт, обогативший теоретические представления марксистов о государстве. Сущность диктатуры пролетариата, утверждал он, состоит в том, что она ликвидирует классовое господство буржуазии и закладывает основы подлинной демократии. Государство типа Парижской коммуны по своему классовому характеру и политическим целям стремится с момента своего возникновения стать выразителем интересов всех трудящихся.

Особо Энгельс подчеркивал опыт Парижской коммуны, связанный с осуществлением ряда мер для предотвращения возможного отчуждения государства от общества в переходный период. В частности он писал: «Против этого неизбежного во всех существовавших до сих пор государствах превращения государства и органов государства из слуг общества в господ над обществом Коммуна применила два безошибочных средства. Во-первых, она назначала на все должности, по управлению, по суду, по народному просвещению, лиц, выбранных всеобщим избирательным правом, и притом ввела право отзывать этих выборных в любое время по решению их избирателей. А во-вторых, она платила всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, лишь такую плату, которую получали другие рабочие»[1596]. Последнее требование, по Энгельсу, выступает как надежное препятствие для карьеризма и для превращения государственной службы в погоню за доходными местами.

Наряду с вопросом о формах революционной борьбы пролетариата Энгельс в произведениях и письмах 90-х годов осветил еще важнейший вопрос о международном характере революционного преобразования общества. Анализ этой проблемы основоположниками марксизма к тому времени имел уже долгую историю. Начиная с середины 40-х годов, Маркс и Энгельс считали, что коммунистическое преобразование общества будет единым, взаимосвязанным процессом революционных преобразований в тех странах, где для этого созрели необходимые, прежде всего материальные, предпосылки. По мере развития революционного движения, обобщения нового исторического опыта, углубления теории развивались и представления о международном характере революционного процесса. Становилось все более ясно, что революция может не только начаться, но и определенное время развиваться в той или иной стране, пока она не будет поддержана революциями в других странах. В связи с этим Энгельс разъяснял свое понимание этого вопроса в письме П. Лафаргу от 27 июня 1893 года, где наметил различение первоначальной и «окончательной победы» революции. Революция может начаться в одной стране, например во Франции, первоначально она может победить в отдельных странах, например во Франции и Германии. Но только победа в ряде стран (включая Англию, как тогда считал Энгельс) может стать окончательной, необратимой победой, гарантией от внутреннего перерождения и внешнего завоевания. В этом смысле «освобождение пролетариата может быть только международным делом»[1597]. Мысль Энгельса, таким образом, развивалась в направлении того важнейшего для судеб революционной борьбы пролетариата вывода о возможности победы социализма в нескольких или одной, отдельно взятой стране, который впоследствии на основе анализа новых исторических условий обосновал Ленин.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.