II

II

Финансовый кризис, разразившийся в сентябре 1856 г. одновременно на европейском континенте и в Англии, застал Credit Mobilier, выражаясь словами г-на Перейры, на посту «разумного стража финансов и кредита», охватывающего взором «более широкий горизонт», чем другие люди, «стоящие на различных ступенях лестницы», стража, «способного предотвратить тревогу и ненужное возбуждение», безраздельно посвящающего свои заботы возвышенной цели — «поддержке национального труда и национального кредита», равнодушного «к пристрастной или завистливой критике», отвечающего улыбкой на «резкие или обдуманные нападки» и гордо возвышающегося над пошлыми «измышлениями клеветников». В этот критический момент Французский банк оказался, по-видимому, довольно несговорчивым в отношении требований, который Credit Mobilier, побуждаемый исключительно своим горячим стремлением к общественному благоденствию, счел своим долгом предъявить Банку. Поэтому нам дают понять, что «интенсивность и быстрота развития кризиса объясняются мерами, предпринятыми Французским банком согласно уставу, которым он руководствуется», и что «это учреждение еще очень далеко от совершенства, поскольку у него нет никаких обязательств и не намечено никаких мероприятий для гармонического сотрудничества». Отказавшись помочь Credit Mobilier, Французский банк сам в свою очередь отверг его помощь. Дело в том, что Credit Mobilier с присущей ему смелостью мысли решил, что финансовый кризис — самое подходящее время для крупных финансовых манипуляций. Ведь в момент всеобщего смятения вы можете взять штурмом крепость, которую вам в течение ряда лет не удавалось взять правильной осадой. Не удивительно, что Credit Mobilier предложил купить, совместно с некоторыми иностранными банками, рентные бумаги или государственные долговые обязательства, которые имелись у Французского банка, чтобы дать этому последнему возможность «эффективно увеличить свой металлический запас и продолжать выдачу ссуд под рентные бумаги и железнодорожные акции». Когда Credit Mobilier выдвигал это бескорыстное и филантропическое предложение, его портфель был обременен рентными бумагами на сумму около 5475000 фр. и железнодорожными акциями на сумму в 115000000 фр., между тем как в распоряжении Французского банка в это же время имелось рентных бумаг приблизительно на 50000000 франков. Другими словами, Credit Mobilier держал железнодорожные акции на сумму, которая более чем вдвое превышала сумму рентных бумаг, имевшихся у Французского банка. Выбросив свои рентные бумаги на рынок, чтобы укрепить свой металлический запас, Французский банк обесценил бы не только рентные бумаги, по в еще большей степени все другие ценные бумаги, в особенности же железнодорожные акции. Следовательно, предложение Credit Mobilier сводилось на деле к тому, чтобы Банк не выпускал свои рентные бумаги на рынок, а оставил бы там больше места для железнодорожных акций, которые держал Credit Mobilier. К тому же Банк, как утверждает г-н Перейра, имел бы тогда предлог для прекращения ссуд под железнодорожные акции. Таким образом, Французский банк тайно пришел бы на выручку Credit Mobilier, в то время как публике казалось бы, что Банк находится в вассальной зависимости от этого великодушного учреждения и что он был спасен благодаря помощи Credit Mobilier. Однако Банк почуял подвох и счел за благо держаться подальше от «разумного стража».

Столь же твердо решив уберечь Францию от финансового кризиса, как его покровитель должен был в свое время уберечь ее от социализма, Credit Mobilier обратился с новым предложением, на этот раз не к Французскому банку, а к частным парижским банкам. Он бескорыстно предложил

«пойти навстречу всем железнодорожным компаниям Франции, организовав подписку на сумму в 300000000 фр. на займы, которые они должны были выпустить в 1857 году; при этом сам Credit Mobilier заявил о своей готовности подписаться на сумму в 200000000 фр. при условии, что другие банки подпишутся на остальные 100000000 франков».

Такая подписка неизбежно привела бы к быстрому повышению цен на железнодорожные акции и боны, то есть на тот самый товар, главным владельцем которого был Credit Mobilier. Мало того, Credit Mobilier одним смелым ходом достиг бы положения крупного пайщика всех французских железных дорог и сделал бы всех крупных парижских банкиров в некотором роде своими невольными компаньонами. Однако и этот план провалился. Вынужденный «отказаться от мысли о каких-либо совместных шагах», Credit Mobilier увидел, что ему остается только действовать на собственный страх и риск. Глубокое убеждение в том, что «сделанные им подобного рода предложения уже сами по себе, несомненно, очень способствовали успокоению умов», в значительной мере примирило Credit Mobilier с тем, что кризис имел тенденцию «существенным образом сократить прибыли, на которые, как ему казалось, он мог рассчитывать».

Помимо всех этих неприятностей, Credit Mobilier жалуется на то, что до сих пор ему мешали пустить в ход свой козырь, а именно, осуществить выпуск облигаций на 600000000 фр., то есть выпуск бумажных денег его собственного изобретения, подлежащих оплате в очень долгие сроки и обеспеченных не капиталом данной Компании, а ценными бумагами, на которые их можно было бы обменять.

«Средства, которые мы должны были бы извлечь из выпуска наших облигаций», — говорит г-н Перейра, — «позволили бы нам приобрести такие ценные бумаги, которые не нашли еще до сих пор определенного применения, и чрезвычайно расширить поддержку, оказываемую нами промышленности».

В 1855 г. Credit Mobilier уже совсем было собрался выпустить на 240000000 фр. таких облигаций, — а это разрешалось его уставом, — но «возвышенная мудрость» Тюильрийского дворца пресекла эту затею. Такой выпуск бумажных денег Credit Mobilier называет увеличением своего капитала; простые люди скорее назвали бы это увеличением его долгов. Итак, вынужденная остановка, навязанная Credit Mobilier правительством в марте 1856 г., конкуренция societes en commandite, финансовый кризис и несостоявшийся выпуск его собственных бумажных денег — все эти обстоятельства вполне объясняют сокращение его дивидендов.

Во всех прежних отчетах этого крупного жульнического концерна замена частных промышленных предприятий промышленными акционерными компаниями превозносилась как его отличительная особенность и новшество. Но в рассматриваемом нами последнем отчете мы тщетно стали бы искать даже самый слабый намек на этот счет. Из 60000000 фр., составляющих капитал Компании, 40000000 фр. были в течение 1856 г. вложены в государственные бумаги; а из сумм, оказавшихся у него в руках благодаря кредиту, значительно большая часть пошла на «пролонгацию» рентных бумаг и железнодорожных акций в расчетные дни на бирже; в 1856 г. такие операции были проделаны с французскими рентными бумагами на сумму 421500000 фр. и с железнодорожными и другими акциями на сумму 281000000 франков. В настоящее время эти пролонгации означают не что иное, как денежные ссуды биржевым спекулянтам, позволяющие им продолжать свои операции и вместе с тем придавать солидную видимость дутым фондам биржи. На этой операции отвлечения значительной части национального капитала от производительной деятельности к непроизводительной биржевой игре Credit Mobilier и основывает, главным образом, свою претензию на благодарность французского народа. Луи-Наполеон действительно получает от гг. Перейра и К° огромную поддержку. Они не только придают фиктивную стоимость императорским фондам, но неустанно поощряют, внедряют, поддерживают и распространяют дух спекуляции, являющийся жизненным принципом нынешней Империи. При самом беглом взгляде на операции, столь благодушно обрисованные г-ном Перейрой, становится ясным, что спекулятивные маневры Credit Mobilier неизбежно связаны с мошенническими сделками. С одной стороны, выполняя общественную функцию покровителя биржи, Credit Mobilier занимает деньги у населения и дает их взаймы спекулирующим компаниям и лицам, чтобы поддерживать цены французских акций и ценных бумаг. С другой стороны, как частное предприятие Credit Mobilier постоянно спекулирует в свою собственную пользу на колебаниях курса этих же самых акций и ценных бумаг, играя как на повышение их, так и на их понижение. Чтобы внешне примирить эти противоречия, Credit Mobilier не может не прибегать к обману и мошенничеству.

Как все профессиональные спекулянты, Луи-Наполеон настолько же смело задумывает свои coups [ходы. Ред.], насколько медленно и осторожно их выполняет. Так, например, он дважды сдерживал беззастенчивую деятельность Credit Mobilier — сначала в 1855 г., когда он запретил выпуск его облигаций, а затем в 1856 г., когда его предостережение в «Moniteur» заставило Credit Mobilier умерить свой пыл. Но несмотря на препятствия, чинимые Луи-Наполеоном, Компания продолжает действовать вовсю. Бесспорно, если дать ей полную волю, она сломает себе шею. Если Бонапарт и дальше будет беспокоить ее призывами к умеренности, она перестанет быть сама собой. Однако из отчета г-на Перейры явствует, что «возвышенная мудрость» и «благоразумная осмотрительность» сумели, наконец, договориться. Если уже дискредитированному Credit Mobilier не будет предоставлено опасное право выпускать свои собственные бумажные деньги, то средства, без которых он не может дальше существовать, должна быть предложены ему под более почтенной вывеской Французского банка. Такова одна из тайных целей нового закона о Французском банке, переданного сейчас на рассмотрение «ученым собакам и обезьянам» Corps Legislatif [Законодательного корпуса. Ред.]. «Мы не боимся заявить, — говорит г-н Перейра, — что мы напрасно стали бы искать где-либо еще, кроме как во Французском банке, средства для оказания ссудами необходимого содействия общественному кредиту, крупным предприятиям, торговле и промышленности», иными словами, самому Credit Mobilier.

Написано К. Марксом 12 и 15 мая 1857 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» №№ 5027 и 5028, 30 мая и 1 июня 1857 г. в качестве передовых

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые