О сострадательных{223}
О сострадательных{223}
Мои друзья, до друга вашего дошли насмешливые слова: «Посмотрите только на Заратустру! Разве не ходит он среди нас, как среди зверей?»
Но было бы лучше так сказать: «Познающий ходит среди людей, как будто среди зверей».{224}
И сам человек называется у познающего: зверь, имеющий красные щёки.
Откуда это у него? Не потому ли, что слишком часто должен был он стыдиться?
О друзья мои! Так говорит познающий: стыд, стыд, стыд — вот история человека!{225}
И потому благородный предписывает себе никого не стыдить: стыд предписывает он себе перед всяким страдающим.
Поистине, не люблю я этих сердобольных, блаженных в своём сострадании: слишком лишены они стыда.{226}
Если и должен я быть сострадательным, я всё-таки не хочу называться им; и если я сострадателен, то уж лучше издали.
Люблю я прикрывать голову и убегаю, прежде чем узнают меня; так советую я делать и вам, друзья мои!
Пусть судьба всегда посылает мне навстречу тех, кто чужд страданию и с кем я вправе делить надежду, пищу и мёд!
Поистине, я делал и то, и другое для страдающих; но мне казалось всегда, что лучше я делал, когда учился больше радоваться.
С тех пор как существуют люди, человек слишком мало радовался; лишь это, братья мои, наш первородный грех!
И когда мы научимся больше радоваться, тогда мы тем лучше разучимся причинять другим боль и выдумывать её.
Поэтому умываю я руку, помогавшую страдающему, поэтому вытираю я также и душу.
Ибо когда я видел страдальца страдающим, я стыдился его из-за его стыда; и когда я помогал ему, я жестоко обходился с его гордостью.
Большие одолжения рождают не благодарных, а мстительных; и если маленькое благодеяние не забывают, оно обращается в гложущего червя.{227}
«Будьте неприступны, принимая! Отмечайте этим, что вы принимаете!» — так советую я тем, кому нечем отдарить.
Но я из тех, кто дарит: я люблю дарить, как друг друзьям. И пусть чужие и бедные сами срывают плоды с моего дерева: это менее стыдно.
А от нищих надо бы совсем избавиться! Впрямь, сердишься, что даёшь им, и сердишься, что не даёшь.
И заодно с ними грешников и угрызения совести! Верьте мне, друзья мои: угрызения совести учат кусать.
Но хуже всего мелкие мысли. Поистине, лучше уж совершить злое, чем подумать мелкое!
Вы говорите: «Радость от мелкой злобы бережёт нас от крупного злого дела», — но здесь не следует быть бережливым.
Злое дело похоже на нарыв: оно зудит, и чешется, и прорывается наружу, — оно говорит честно.
«Гляди, я — болезнь» — так говорит злое дело; в этом честность его.
Но мелкая мысль похожа на грибок: он ползёт и нагибается и нигде не хочет остановиться, — пока всё тело не будет вялым и дряблым от маленьких грибков.
А тому, кто одержим дьяволом, я так говорю на ухо: «Лучше, чтобы ты вырастил своего дьявола! Даже для тебя существует ещё путь величия!»{228} —
Ах, братья мои! О каждом знаешь слишком много! И многие делаются для нас прозрачными, но от этого мы не можем ещё пройти сквозь них.{229}
Трудно жить с людьми, ибо так трудно хранить молчание.
И не к тому, кто противен нам, бываем мы несправедливы больше всего, а к тому, до кого нам нет никакого дела.
Если есть у тебя страдающий друг, будь для его страдания отдохновением, но и жёстким ложем, походной кроватью: так будешь ты ему полезнее всего.{230}
И если друг делает тебе что-нибудь дурное, говори: «Я прощаю тебе то, что ты мне сделал; но что ты сделал это себе, — как мог бы я простить!»{231}
Так говорит всякая великая любовь: она преодолевает даже прощение и жалость.
Надо сдерживать своё сердце; стоит только распустить его, и как быстро теряешь голову!
Ах, где в мире совершались большие безумства, как не среди сострадательных? И что в мире причиняло больше страдания, как не безумства сострадательных?
Горе всем любящим, у которых нет более высокой вершины, чем сострадание их!
Так говорил однажды мне дьявол: «Даже у бога есть свой ад: это его любовь к людям».{232}
И недавно я слышал, как говорил он такие слова: «Бог умер; из-за сострадания к людям умер бог». —
Итак, я предостерегаю вас от сострадания: оттуда придёт к людям тяжёлая туча! Поистине, я знаю толк в приметах погоды!
Запомните также и эти слова: всякая великая любовь выше всего своего сострадания: ибо то, что она любит, она ещё хочет — создать!
«Себя самого приношу я в жертву своей любви, и ближнего своего подобно себе» — такова речь всех созидающих.
Но все созидающие тверды. —
Так говорил Заратустра.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.