2. Эволюция видов бытия

2. Эволюция видов бытия

Видовая идея и даже подчиненная ей индивидуальная идея сами по себе неизменны, но творчески активный субстанциальный деятель, положивший такие идеи в основу своей жизни, творчески преобразует их сообразно новому опыту или особенным условиям среды или вообще поскольку реализация идеи вызывает в нём неудовлетворение ею. Если идея такого индивидуального выработанного изменения организма подхватывается деятелями, стоящими во главе зародышевых клеток, оно становится наследственным и в природе появляется новая разновидность или даже новый вид.

Эволюция в смысле творения новых видов и вообще новых форм жизни осуществляется не только в среде животных и растений, но и во всех областях царства психо-материального бытия, начиная от электронов и протонов, образующих атомы, молекулы и т. д., как разные, всё более сложные ступени бытия. В самом деле, выше было показано, что всякий субстанциальный деятель наделен всеми свойствами для осуществления абсолютно ценной цели – совершенной полноты бытия в Царстве Божием. Даже и в состоянии падения, находясь в нашем царствепсихо-материального бытия, всякий деятель, хотя бы и бессознательно хотя бы и в виде психоидного, а не психического устремления, влечется к полноте жизни. Каждое действие, совершаемое им в условиях частичного распада и изоляции, способно доставить лишь временное и неполное удовлетворение, а потому неизбежно сменяется исканием все новых и новых путей, все новых и новых форм жизни, восходя от бытия в виде минерала к жизни растительной, животной, человеческой [CCXCVI] и т. д.

Творение новых форм жизни осуществляется путём свободных творческих актов субстанциальных деятелей. Поэтому эволюция вовсе не есть линейный прогресс, возводящий прямо вверх к порогу Царства Божия. Есть и такие деятели, которые все определеннее и, наконец, даже на известной ступени развития все сознательнее вступают на путь горделивого противоборства идеалу жизни в Боге; таким образом, одни существа возрастают в добре, а другие – во зле; кроме линии развития вверх есть ещё линия развития вниз. Возможны, конечно, также временные отклонения в стороны от этих двух линий, попадания в тупики выход из которых требует многовековой борьбы и героических усилий.

В этой пестрой ткани жизни наметить линию нормальной эволюции т. е. развития, нормируемого стремлением к Богу и ведущего по прямой линии вверх, можно только как идеальное задание, в осуществлении постоянно подвергающееся более или менее значительным искажениям.

Формальная сторона нормальной эволюции состоит в том, что соединения деятелей, имеющие характер vinculum substantiate, становятся все более сложными, причём достигается все большее единство в многообразии, все большая дифференциация, координация и интеграция (учение Спенсера), на основании чего становится возможным возрастание содержательности и богатства жизни. Не только при движении вверх, но и при движении вниз целью эволюции служит не простое самосохранение, а именно обогащение жизни. Но для того, чтобы отличить нормальную эволюцию от других направлений её, ещё недостаточно перечисленных признаков. Только там можно с уверенностью говорить о ней, где увеличение сложности жизни сопутствуется возрастанием в добре (не только в нравственном смысле, но и в смысле всех положительных ценностей).

Каждое существо, стоящее на правильном пути, обнаруживает в типе своей жизни и в своём поведении, что достигнутая им ступень не окончательна: через неё просвечивает стремление не к простому самосохранению, а к чему-то более высокому; оно придает такому существу характер специфической добротности, благородства. У человека этот характер обнаруживается в том, что он не удовлетворяется совершенством своей биологической (физиологической) деятельности, но ставит сверхбиологические положительные цели. Наоборот, такие явления, как паразитизм в животном и растительном царстве, поведение кукушки и т. п., явным образом отмечены печатью: неблагородства, движения не вверх, а вниз в царство зла [CCXCVII].

Согласно изложенному учению, эволюция совершается не на основании случайных изменений. Она осуществляется целестремительно в определенном направлении, причём внешние условия играют только роль поводов, на которые творчески активное существо реагирует сообразно своим собственным целям.

Учение об эволюции как изменении организмов в определенном, не случайностями обусловленном направлении, развито на основании множества естественно-научных данных проф. Петроградского университета Л. Бергом в его книге «Номогенез, или Эволюция та основе закономерностей» (1922). К сожалению, однако, автор, опасающийся «метафизики», находит, окидывая общим взором эволюцию всего органического мира, только также слишком малосодержательные цели, как стремление «обеспечить возможно лучшим образом сохранность и благополучие развивающегося потомства» (стр. 75). Явным образом эта цель есть не конечная, а производная из какой-то более высокой, подлинно конечной цели. Найти её можно лишь на основе целостного. миросозерцания содержащего в себе разработанную метафизику и аксиологию. Выше было указано, что эта цель есть стремление к абсолютной полноте бытия, к обожению. В случае нормальной эволюции она есть стремление к Богу, к жизни в Боге и в Царстве его.

Деятель, удостоенный обожения, осуществляет в Царстве Божием на основе любви к Богу и ко всем существам: всего мира, свою индивидуальную идею в совершенстве (см. выше стр. 209), так что каждый творческий акт его имеет абсолютно ценный и притом мирообъёмлющий характер: содержание такого акта гармонически соотнесено со всеми остальными содержаниями мира и потому по самой своей сущности есть нечто абсолютно индивидуальное, т. е. неповторимое и незаменимое.

Глубоко иной характер имеет жизнь деятеля в состоянии отпадения от Бога, в царстве психо-материального бытия, где чрезмерность любви деятеля к себе создаёт разъединения и противоборства существ друг друга. Каждый такой деятель остаётся индивидуумом в том Смысле, что нормативная идея его, его образ Божий абсолютно индивидуален, но в своих действиях вступая на путь эгоистической исключительности, он не осуществляет своей индивидуальности именно потому, что преувеличивает ценность своего я и выделяет его из состава мирового целого как нечто особенно ему дорогое: обособившись от множества других деятелей и даже враждуя с ними, он способен осуществлять только такие акты которые не имеют мирообъёмлющего характера, согласованы и связаны в целое только с небольшим сравнительно количеством актов других деятелей и потому имеют объединенный, упрощенный характер. Каждое конкретное действие в нашем царстве бытия есть, можно сказать, абстракция в сравнении с полнотою бытия Царства Божия. Как упрощенное и обедненное, оно имеет лишь временное и местное значение и представляет собой лишь относительную ценность, обреченную на гибель (удаление в область прошлого) и заслуживающую её. Содержание таких деятельности приближается к выразимости посредством суммы общих отвлеченных понятий. Не будучи сполна положительно ценными, они заместимы другими подобными им действиями и повторимы. Признать их индивидуальными событиями можно не на основании их собственного содержания, а только на основании положения их во времени и пространстве и значения каждого из них в едином целом истории мира. Поэтому такие события можно назвать только относительно индивидуальными [CCXCVIII].

Чем ниже ступень развития деятеля, тем более он изолирован и действия его имеют тем более относительный характер. Весь процесс нормальной эволюции можно рассматривать как постепенное возвращение деятелем способности осуществить свою индивидуальность, как восхождение до ступеням индивидуализации жизни, каждый шаг которого требует нового творческого усилия.

Когда ученые будут производить свои специально-научные исследования в связи с метафизикою и аксиологиею, перед ними встанет увлекательная задача: не только устанавливать факты и правила их связи, но ещё и открывать их смысл и ценность, имея в виду, что ценности суть объективно-идеальные аспекты бытия и, следовательно, не должны быть устраняемы из поля зрения исследователя, желающего понять мир.

Конечно, к таким исследованиям будет на первых порах примешиваться много фантастических вымыслов, много нелепых гипотез, однако таков удел всякого смелого дерзания; опасность временных отклонений и блужданий на пути к высокой цели не даёт права отказываться от попыток достигнуть её.

Кто производит творческие акты, благодаря которым возникают новые разновидности, виды, вообще новые формы жизни? Конечно субстанциальные деятели, и притом чаще всего тот деятель, который стоит во главе тела животного, растения, человека, народа, планеты и т. д. Но и подчиненные деятели в составе каждого такого целого относительно самостоятельны и могут быть источником творческих актов, полезных для жизни целого.

Усовершенствование жизни, достигнутое каким-либо существом и усвоенное деятелями, входящими в состав его тела, становится нередко предметом подражания многих других существ. Подражание особенно облегчается тем, что подчиненные субстанциальные деятели, усвоившие тип активности своего хозяина, могут переходить из организма одного вида в организм другого вида. Быть может, так объясняются бесчисленные конвергенции в животном и растительном мире, количество которых, как указывает Берг, все возрастает по мере эволюции. Некоторые случаи её, напоминающие мимикрию, особенно наводят на мысль о подражании: так, напр., многие сорные травы, растущие в посевах льна хотя и принадлежат к разным семействам, приобретают облик льна [CCXCIX].

Минералы, растения и животные включены в состав Земли как органического целого, во главе которого стоит субстанциальный деятель, организующий жизнь всей нашей планеты. Без сомнения, многие творческие акты, содействующие эволюции природы на Земле, возникают при соучастии этого высокого деятеля. За счет его особенно надо отнести общие согласования между царствами минералов, растений и животных, а также частные случаи изумительного служения одних существ нуждам других. Э. Бехер сделал одно из таких явлений предметом специального исследования в своей замечательной книжечке «Die fremddienliche Zweckmassigkeit der Pflanzengallen und die Hypothese eines uberindividuellen Seelischen» [CCC]. Растения, образующие под влиянием укола насекомого галлы, в которых развиваются личинки насекомого оказывают им изумительные услуги без пользы для себя, скорее, во вред себе: яички, а потом развивающиеся из них личинки защищены от врагов твердою оболочкою галлы; наоборот, внутри камеры развивается сочная ткань, служащая им пищею; когда наступает пора для личинок выйти из камеры и окуклиться, галла у разных растений различными способами раскрывается, иногда, напр., внутренняя часть её выбрасывается наружу набухшею внешнею оболочкою и т. п. Эти удивительные проявления «альтруистического» служения одних существ другим не могут быть объяснены ни дарвинизмом, ни психо-ламаркизмом. Единственный путь для объяснения их Бехер находит в допущении сверхиндивидуального психического существа, объединяющего животный и растительный мир. Наличие такого высшего начала, стоящего во главе всей растительной и животной жизни, признают все философы, утверждающие, что Земля есть живое существо, а также философы, рассматривающие вселенную как единое целое, оживотворяемое Мировою Душою, Мировым Духом и т. п. Таких учений существует бесчисленное множество в самых разнообразных формах. Чтобы отдать себе отчёт в этом, достаточно вспомнить следующие примеры, список которых чрезвычайно далёк от полноты: сюда относятся учения стоиков, новоплатоновцев, многих натурфилософов эпохи Возрождения (Леонардо да Винчи, Парацельс, Кардан, Патриций, Кампанелла, Джордано Бруно и др.), многих пантеистов, панпсихистов и др. Из философов более близкого к нам времени вспомним Шеллинга, Фехнера, Паульсена, единый elan vital * Бергсона. Современное естествознание подходит к этой идее через исследование растительных и животных сообществ и усмотрение их органической целости [CCCI]. Мною это учение развивается на почве монадологии Лейбница и его иерархического персонализма переработанного в духе интуитивизма и идеал-реализма.

Персоналистическая теория эволюции утверждает личный, индивидуальный характер всего эволюционного и всего исторического процесса. Каждый субстанциальный деятель вечен, жизнь каждого из них длится в течение всего мирового процесса и представляет собою единую историю совершенствования в добре или изощрения во зле, причём индивидуум совершает ряд переходов от одного типа жизни к другому отчасти путём собственной творческой изобретательности, отчасти путём подражания чужим творческим актам и усвоения их. Так, напр. человек есть деятель, в начале историй мира бывший электроном или протоном, ставший затем центральным деятелем атома, потом молекулы, далее какого-нибудь одноклеточного организма, затем проведший жизнь, может быть, ряд видов многоклеточных растительных или животных организмов и, наконец, поднявшийся на ступень человеческой личности, организующей человеческое тело и реализующей человеческий тип поведения. Некоторые этапы этой истории усложнения жизни осуществляются в форме пребывания в теле другого существа, в виде органа его, зародыша, развивающегося в нем, и т. п.

Таким образом, история эволюции и вообще история мира не есть процесс, перескакивающий с одного смертного индивидуума на другой; история мира есть органическое единство историй или, можно сказать биографий бессмертных индивидуумов, свободно и творчески активно усложняющих свою жизнь в течение всего мирового процесса.

Не генеалогия, а телеология руководит развитием, говорит Шеллинг в своей натурфилософии [CCCII]. На основе изложенного мною учения о вечности каждого индивидуума как субстанциального деятеля можно признать что генеалогия имеет значение в процессе эволюции: она представляет собою переход деятеля к новому этапу жизни путём вступления в тело более развитого существа, путём воспитания в теле его во время зародышевой жизни и путём рождения, т. е. отщепления от тела родителя для новой самостоятельной жизни. При таком понимании генеалогия есть не что иное, как средство ускорения развития, изобретенное субстанциальными деятелями и живою природою как целым. Сама генеалогия подчинена теологии, и тезис Шеллинга получает тем более широкое значение.

Есть сходство этого учения с учением о перевоплощении или о переселении душ. Конечно, слово «переселение» здесь не годится. Переход от одного этапа жизни к другому лучше обозначать термином метаморфоза, чтобы показать, что субъект сам создаёт или усваивает свои новые ступени жизни. Термин «метаморфоза» и сравнение с превращением гусеницы в бабочку применил для этой цели Лейбниц, учение которого о судьбе монады очень сходно с развитым мною, как это видно из моей статьи «Учение Лейбница о перевоплощении как метаморфозе» [CCCIII].

Если деятель, стоящий во главе человеческого или животного тела сам проделал все ступени эволюции от электрона до высокоорганизованного существа, если его опыт и опыт подчинённых ему элементов его тела длится миллионы лет, то отсюда становится до некоторой степени понятным то искусство и грандиозная сложность активности, которую он проявляет, организуя своё тело и управляя им, а также то обстоятельство, что эта деятельность совершается в значительной мере бессознательно. Когда естествоиспытатель путём эксперимента, наблюдения и умозаключений познает строение разных царств природы и процессы в них, он нередко возводит в область сознанного и познанного то, что пережито им самим и что таится в его биологической памяти. Шеллинг исходя из своего учения о том, что вся природа есть единый развивающийся организм, говорит, что разум опирается на трансцендентальную память и что «всякое философствование состоит в. воспоминании состояния, в котором мы были едино с природою» [CCCIV].

Новые свойства, новые способы действования, изобретенные или заимствованные путём подражания, деятель сохраняет в своей памяти в области подсознания и использует их в дальнейших этапах своей жизни. Таким образом, субъект наследует приобретенные признаки от самого себя, он переносит их из своей предыдущей жизни в последующую. Наука имеющимися в её распоряжении в наше время методами не может установить этот вид наследования, потому что не в силах определить, какие жизни прожиты особью в её предыдущих метаморфозах. Возможен ещё другой тип наследования приобретенных признаков, именно усвоение их особью от своих родителей во время зародышевой жизни. Весьма вероятно, что это более редкий случай: изобретение и упражнение, совершенное самой особью, без сомнения, упрочивается гораздо надежнее, чем то, что может быть получено путём подражания.

Таким образом можно объяснить тот парадоксальный факт, что естествоиспытатели до сих пор сомневаются, существует ли наследование приобретенных признаков, а между тем общее направление эволюции и общие соображения об условиях жизни побуждают признать, что наследование приобретенных признаков есть явление чрезвычайно распространенное. Решение вопроса, данное выше, таково: приобретенные признаки наследуются особью чаще всего не от родителей, а от себя самой, т, е. от прежнего этапа её жизни.

Конечная цель эволюции есть не самосохранение особи на ступени её биологического (т. е. животного или растительного) существования а достижение абсолютной жизни в Царстве Божием путём обожения.

Это цель – сверхбиологическая. Отсюда понятно, что борьба за существование, которая не творит новых свойств, а только уничтожает особи не приспособленные к биологическому самосохранению, есть второстепенный фактор эволюции. Более значительный фактор эволюции есть взаимная помощь; она, правда, тоже не творит новых свойств, но она важна тем, что обеспечивает сохранение самых разнообразных форм жизни и поддерживает существование особей, вырабатывающих сверхбиологические качества и деятельности (эстетические, нравственные, интеллектуальные), наличие которых нередко бывает связано с ослаблением энергии биологической самозащиты. П. Кропоткин в своей книге «Взаимная помощь как фактор эволюции» [CCCV] собрал множество фактов доказывающих широкое распространение взаимопомощи в природе и обратил внимание на то, как благодаря взаимной поддержке возрастет количество и разнообразие деятельностей [CCCVI]. Если цель эволюции сверхбиологическая, то разработка евгеники – дело гораздо более сложное, чем думают натуралисты: евгеника, руководящая только биологическими критериями, может повести к снижению человечества и быть помехою нормальной эволюции, т. е. эволюции, поднимающей к Богу.

Согласно христианскому мировоззрению, могучее средство для нормальной эволюции дано человечеству тем, что Божественный Логос второе лицо Св. Троицы, вступил в исторический процесс как Богочеловек Иисус Христос и основал Церковь, которая есть Тело Его.

Всякий человек, любящий добро, таинственным образом входит в состав этого Тела-Церкви [CCCVII] и, следовательно, пользуется его благодатным влиянием, но ещё прямее и ещё в большей степени он получает благотворные воспитательные воздействия от Церкви, если принадлежит к ней видимым образом. Развитое выше учение об организмеи об интимной связи между подчиненными субстанциальными деятелями и центральным деятелем» стоящем во главе организма, могут быть использованы в самых различных направлениях для объяснения того, каким образом член Церкви становится «участником в совершенстве» Иисуса Христа (говоря словами А. Хомякова) и постепенно усваивает такую форму поведения, которая подводит его к порогу Царства Божия. Искупление твари от зла Богочеловеком Иисусом Христом главным образом и состоит в том, что Он даёт прекрасный образ совершенства в близкой нам земной форме и, вступая с нами в тесное интимное общение, поскольку мы приобщаемся к Его Телу Церкви, облегчает сублимацию всех сторон нашего существа [CCCVIII].