ГЛАВА 3 Заблуждения восточного ума

ГЛАВА 3

Заблуждения восточного ума

Заботиться о своей человечности, точно о лишнем отростке на руке, — значит насиловать свои жизненные свойства и ставить препоны своей природе ради того, чтобы стяжать уважение и славу и заставить мир под звуки дудок и гонгов покориться никому не нужным законам.

Мудрость Лао-цзы, 59

Зачем нужна эта глава?

Кто-то из читателей может спросить, зачем в книгу об истине Дao включена глава, объясняющая основы таких учений, как буддизм и конфуцианство. Ведь Лао-цзы предупреждает, что лишние размышления — это пустая трата энергии, влекущая за собой смятение; вполне достаточно взяться за трудную задачу полного постижения доктрин Дao, отставив попытки понять другие системы верований. Кроме того, даосы мало заботятся о том, чтобы «склонить» кого-то к своему образу мышления, — они лишь стремятся объяснить принципы Лao-цзы тем, кто ими интересуется, а дальнейшее их не очень волнует. Короче говоря, даосы не проповедуют, а объясняют.

Но, несмотря на все вышесказанное, есть три основные причины, по которым нам необходимо углубиться в буддизм и конфуцианство. Во-первых, господство даосизма, буддизма и конфуцианства в Древнем Китае приходится примерно на одно и то же время, и все три учения оказывали друг на друга влияние на протяжении двух тысяч лет. Важен и вклад буддийских и конфуцианских верований в превращение классического даосизма в народный, имеющий мало общего с изначальными постулатами Лао-цзы. Народный даосизм воспринял очень многое от идей буддизма и конфуцианства, сформировав поверхностную философию, предназначенную для масс, и немало способствовал утрате многих изначальных принципов Дао. Например, одни даосские секты приняли конфуцианские идеи почитания определенных традиций, принятых в обществе (что есть сущая ересь для классических даосов), другие заимствовали из буддизма вегетарианство; в религиозной мифологии народного даосизма и буддизма есть общие легенды о Восьми Бессмертных и Богине Милосердия. Поэтому полезно уметь определять те элементы учения, в которых основные идеи классического даосизма преобразились в представления, даосские только по названию.

Вторая причина, по какой нам следует обсудить буддизм и конфуцианство, состоит в том, что сравнение их основных идей с идеями даосизма делает яснее фундаментальные понятия. Сравнительный анализ — традиционный метод для изучения явлений, при котором рассматриваются резкие контрасты между ними. Это похоже на даосский принцип противоположностей (Инь и Ян). Например, для того, чтобы понять, что такое «жарко», надо сначала узнать, что такое «холодно». Сопоставление буддизма и даосизма устраняет неопределенность и способствует более полному постижению основных идей классического даосизма.

Третья причина включения в эту книгу анализа буддизма и конфуцианства связана с нашей основной целью: объяснить западным людям философию и религию Дao с полной определенностью. Читатель, уделяющий свое время чтению «Истины Дao», вероятно, уже пришел к выводу, что иудео-христианские воззрения в чем-то недостаточны, зато обаяние восточных философских систем предлагает ему новую надежду. Однако сжатого объяснения этих схожих на первый взгляд систем до сих пор не существовало.

О даосизме, буддизме, конфуцианстве написано множество книг. К сожалению, они не дают простых, четких и кратких объяснений основ каждой из этих религий. Все по-настоящему значительные книги об этих религиях предназначены для ученых, т. е. для аудитории, уже знакомой с материалом и потому способной понять то, что в этих книгах написано. Эти возвышенные академические рассуждения создают заблуждения, предлагая читателю абстрактные понятия и противоречивые точки зрения. Эзотерические же толкования еще больше запутывают читателя, вводя идеи, не имеющие ничего общего с классическими восточными учениями. «Истина Дао» восполняет этот пробел, объясняя сущностные основы в простых выражениях так, чтобы эзотерические понятия не отвлекали западного читателя.

Великие мудрецы-основатели даосизма, конфуцианства и буддизма жили в одну и ту же историческую эпоху. Считается, что Будда родился около 560 г. до н. э., Конфуций — около 551 г. до н. 3, а Лао-цзы — около 571 г. до н. э. Хотя ни один из них не провозглашал себя божеством, рождение этих трех великих учителей явилось знаком необычных изменений в ритме Вселенной. Невозможно переоценить их влияние на жизнь людей по всей Восточной Азии.

В западных исследованиях эти три системы верований традиционно характеризуются как философски близкие, но это весьма далеко от истины. Различия между ними так же велики, как между тьмой и светом, небом и землей! Из всех трех лишь даосизм в основе своей неотступно взращивает индивидуальную природу личности в противовес воздействию общества, напоминающему приливы и отливы. Буддизм же и конфуцианство стараются усилить связь между целями тех обществ, где они распространены, и целями отдельной личности. В предлагаемом далее сравнительном анализе просим читателя обратить внимание на уникальность основной цели даосизма — борьбы за ясное видение реальности, противопоставляемое заблуждениям, которые распространяются с помощью ценностей социума (причем в их число входят и те, что приняты в других восточных философских системах).

Буддизм

Когда рождается человек, с ним приходит скорбь.

Мудрость Лао-цзы, 247

Буддизм зародился не в Китае, а в Индии, почти две с половиной тысячи лет назад. В Китай он проник четыреста лет спустя и быстро там распространился, став одной из четырех основных религий[8]. При нынешней коммунистической власти в Китайской Народной Республике никаких «официальных» религий не существует, но повсюду в стране есть действующие буддийские храмы.

Буддизм был основан царевичем Сиддхартхой, благородным человеком, родившимся в богатой брахманской семье. Хотя легенда о нем и была со временем приукрашена, она представляет интерес с точки зрения происхождения этой значительной религиозной и философской системы.

Легенда начинается между VI–V вв. до н. э., когда юный царевич Сиддхартха жил в роскоши, оберегаемый от всех страданий и невзгод. Однажды, гуляя за пределами дворца и дворцовых парков, он наткнулся на старика и узнал, что есть тяготы жизни, связанные с приходом старости. В следующий раз он встретил больного и открыл для себя существование болезней. В третий раз он увидел мертвеца и узнал о смерти. Сиддхартха понял, что его прятали от грубой действительности, и пустился в странствие по реальному миру, открывая для себя правду жизни.

В возрасте двадцати девяти лет царевич оставил свой дворец, жену и новорожденного сына и отправился на поиски просветления. Во время своих странствий по всей Индии он примыкал к различным религиозным группам и учился там медитации и йоге. Одной из общин, в которой Сиддхартха жил некоторое время, были так называемые «аскеты». Они полагали, что, лишая себя пищи и воды, через самоистязание, смогут достичь просветления. Однако, проведя много Дней без пищи и воды, Сиддхартха понял, что просветление не имеет ничего общего с лишением себя самого необходимого. Он ушел от аскетов и продолжил свои странствия.

На шестом году странствий Сиддхартха остановился на отдых под большим деревом, полный решимости стать просветленным. Проведя какое-то время в глубокой медитации, он пришел к пониманию «Четырех Благородных Истин». Эти истины лежат в самой основе буддийского учения.

Позже, когда царевич Сиддхартха стал Буддой, к нему пришли паломники и спросили, кто он: бог или небесный дух. Тот ответил: «Я всего лишь человек, но пробудившийся». Смысл сказанного состоял в том, что в мире, полном людей, бредущих по жизни подобно сомнамбулам, он пребывал в осознании, или в состоянии бодрствования по отношению к истинам мира.

Паломники также спросили его о существовании высших сил, о загробной жизни и бессмертии. Будда не стал отвечать на эти вопросы и за это снискал прозвище «Молчальник». Хотя нежелание Будды говорить об основах учения огорчало его учеников, он, тем не менее, считал, что подобные идеи лежат за пределами понимания смертных, не исключая и его самого. Следовательно, учение Будды носило прикладной характер. Он твердо следовал своей цели — ничего не усложняя, научить, как облегчить страдания.

Хотя Будда постоянно повторял, что он не божество и не посланник Бога, после его смерти данное им учение стало основой религии, называемой в его честь буддизмом. Многое из того, что он отвергал при жизни, включая причисление себя к лику богов, позже было осуществлено его последователями. Были изваяны статуи Будды и буддийских святых, разработаны сложные религиозные литургии. Сегодня буддизм — это нескончаемая череда церемоний и ритуалов, направленных на почитание человека, который ничего подобного не желал. Под слоем неуместных культовых обрядов скрылась суть мировоззрения этого учителя.

Четыре Благородные Истины

Следствием просветления Будды было осмысление им Четырех Благородных Истин. Согласно его учению, наивысшая форма страдания проистекает из незнания этих истин. Будда недвусмысленно заявляет, что его доктрина представляет собой единственно верный путь в жизни. Тут нет и не может быть никакой неопределенности: в классическом буддизме только учение Будды приводит к духовной свободе.

Первая Благородная Истина гласит, что жизнь человеческая полна противоречий, скорби и страданий. В этом вопросе буддизм согласуется почти со всеми религиями во всех частях света: страдание неизменно присуще человеческому бытию, касается ли это сферы души, тела или духа. Мало кто станет спорить, что существование на Земле накладывает на человека это бремя.

Вторая Благородная Истина объясняет, почему человек страдает. Причина проста: у нас есть желания, которые не могут быть полностью осуществлены. Такими желаниями могут быть материальные потребности, или жажда власти, или тяга к знаниям, или погоня за богатством, или же стремление к духовным целям. Они могут быть совсем простыми — как голод или потребность в истинной любви. Они могут быть вполне естественными — как побуждение укреплять телесное здоровье и иметь друзей. Возможно удовлетворить некоторые из этих желаний, но никак не все сразу. Вот потому-то мы пребываем в состоянии непрекращающегося страдания.

Логическая последовательность первых двух истин порождает третью.

Третья Благородная Истина гласит: поскольку невозможно утолить все наши желания, необходимо освободиться от всех желаний вообще. Таков рецепт освобождения от страданий, прописанный Буддой: избавиться от желаний — значит избавиться от страданий и стать свободным.

Четвертая Благородная Истина указывает метод, позволяющий обрести просветление, или «Благородный Восьмеричный Путь». Предыдущие истины учат, что избавление от желаний делает нас свободными. Мы должны отойти от материального мира и следовать естественному ходу реальности. Таким образом, путь без желаний ведет к просветлению, или нирване. Нирвана, согласно учению Будды, — это отмирание всех желаний.

Наивысшее и главнейшее желание — это желание существовать. И Будда предписывает устранить это фундаментальное желание человека. Когда это будет достигнуто, все иные желания будут уничтожены автоматически, поскольку все они так или иначе связаны с жизнью, или существованием. Учение Будды предлагает ментально отстраниться от желания существовать, пока мы еще физически живы. Достижение этой ментальной смерти и ведет к нирване.

Благородный Восьмеричный Путь

Будда учит нас восьми принципам (они получили название «Благородный Восьмеричный Путь»), которые позволяют нам избавиться от желаний и приводят к свободе духа. Это восемь логически последовательных шагов, которые буддист должен сделать, чтобы упорядочить свою жизнь и достичь духовного просветления:

— правильное видение,

— правильное мышление,

— правильная речь,

— правильное действие,

— правильный образ жизни,

— правильные устремления,

— правильное осознание,

— правильное сосредоточение.

Будда был твердо уверен в том, что его Восьмеричный Путь — единственный способ достичь просветления. Никто не задавал вопросов о том, как Молчальник обосновал свой метод. Следовать ему надо было слепо.

Первый принцип классического буддийского Восьмеричного Пути требует ясного видения вещей. Мы должны увидеть мир таким, каков он на самом деле, увидеть его глазами Будды, прежде чем сможем приступить к надлежащему обучению.

Второй принцип заключается в том, чтобы мыслить, как Будда, и обладать его системой приоритетов, что логически вытекает из его взгляда на мир. Поскольку жизнь нас ставит перед различными выборами, ясное видение и понимание приоритетов позволяет нам выбрать буддийский образ действия.

Третий принцип — это требование Будды говорить и выражать себя. Если мы сможем прояснить свои мысли, то сможем и выразить эти мысли столь же ясно. Обратное тоже верно: ясная речь усиливает ясность мышления. Недаром древние римляне утверждали: «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает».

Четвертый и пятый принципы предписывают действовать по-буддийски и вести соответствующий образ жизни. Образ жизни в данном случае означает пребывание в буддийской общине, где ценности и правила поведения — общие для всех. В силу своего понимания человеческой природы Будда отводил важное место надлежащему индивидуальному поведению внутри социума буддийской общины. Он неукоснительно требовал, чтобы все, кто живет в таких общинах, вели себя одинаково, помогая друг другу понять буддийское учение и укрепляясь в надлежащем поведении.

Шестой принцип — это распознавание работы, подходящей человеку. Нам нужно определить, какое занятие лучше всего подходит нашим навыкам и способностям. Мы можем быть сведущи в бизнесе, строительстве, воспитании детей или в искусстве. Чем бы мы ни занимались, это должно сочетаться с медитацией и упражнениями йоги.

Седьмой принцип — это подробное описание Буддой надлежащего склада ума, необходимого для понимания его учения. Будда делал особый акцент на преданности, сосредоточенности и концентрации при овладении учением. Если уж мы решили стать буддистами, то должны приложить силу воли и самообладание для достижения желаемого результата.

Восьмой принцип — это образ мышления Будды, который, по его мнению, является следствием правильного поведения. При должном сосредоточении, силе воли и мышлении пути Будды можно следовать автоматически. Этот путь становится воистину частью нашей натуры, избавляя нас от взлелеянных нами предвзятых мнений.

Принципы, очерченные в Восьмеричном Пути, сменяют друг друга в логической последовательности — каждый последующий принцип строится на идейной основе предыдущего. Они явственно связаны между собой, фокусируя наши мысли на том, как достичь цели Будды. При неукоснительном следовании этому учению мы должны продвигаться шаг за шагом до тех пор, пока не достигнем такого состояния, в каком нас хотел видеть Будда.

Влияние Буддизма на общество

Своим невероятным успехом в Индии, да и по всей Азии, буддизм первоначально обязан поддержке правящих классов тамошних государств. Если бы учение Будды противоречило философии элиты, буддизм был бы объявлен вне закона. Поддержка выражалась в материальных дарах, которые получил Будда, включая парк, подаренный царем Бимбисарой, и монастырь, подарок ростовщика из Саваттхи. Будда очень заботился о том, чтобы его учение никоим образом не вошло в противоречие с верованиями власть предержащих. Например, хотя Будда и говорил, что «врата вечности» открыты для всех, кто слушает и верует, вызывать гнев индийской аристократии ему не хотелось. Поэтому он не разрешал поступать в монастыри таким людям, как слуги или воины махараджей. Он также отказывал рабам и должникам, дабы не ущемлять права собственности правящих классов. Несмотря на провозглашаемую любовь к человечеству, Будда не допускал в общины больных (например, прокаженных, страдающих туберкулезом или эпилепсией). В общем, совершенно ясно, что Будда предлагал влиться в свои общины только тем, кто не будет создавать проблем правящему классу или служить источником ненужных неприятностей для своих же братьев-буддистов.

В то время, когда закладывались основы буддизма, в Индии существовала крепкая система каст, установленная правителями. На протяжении тысячелетий богачи и власть имущие использовали эту кастовую систему для того, чтобы управлять населением. Больше всего поддержки Будда нашел у «неприкасаемых», стоявших на самой низшей ступени социальной иерархии. Эти несчастные жили на грани бунта, в крайней бедности и недовольстве жизнью. Правящие классы прекрасно осознавали опасность, таящуюся в управлении большой массой людей, постоянно готовых к социальному взрыву. Когда явилась на свет буддийская философия, проповедующая идеи мирного и пассивного сосуществования, аристократия позволила ей расцвести. Почему? Потому что быстро распознала в этой философии наилучшее средство для сдерживания озлобленных низших классов.

Итак, кастовая система была заменена религиозной философией, которая, по сути своей, стала первой в мире официальной системой благотворительности. Будда завершил свой замечательный подвиг тем, что научил целый слой населения, как можно оставить свое место в кастовой системе и стать попрошайками и паразитами. Затем он убедил остальную часть общества оказывать поддержку этим попрошайкам. В награду за это удивительное деяние правящие классы присвоили буддизму статус официально признанной религии.

Образцовое общество Будды было, по существу, военной организацией. От своих последователей Будда требовал обетов верности и придумал несметное число правил и предписаний, которые указывали монахам, какой образ жизни от них ожидался. Например, монахи могли есть лишь один раз в день, причем их рацион состоял из небольших порций риса и хлеба, без мяса или иных источников белка. Монахам не разрешалось много спать, а нередко их заставляли медитировать ночи напролет. Их жизнь отличалась половым воздержанием и многочасовым молчанием; их дни были наполнены бессчетным количеством дел, оставлявших мало времени для отдыха или созерцания. Будда говорил: «Лень несет с собой дурные желания».

Будда проанализировал сущность человечества и установил, что большинство людей являются скорее ведомыми, чем ведущими. Он считал, что людские массы, ищущие облегчения от страданий, предпочтут оказаться в системе военного образца, отказавшись от индивидуальности. И сейчас можно наблюдать такое явление: солдаты и узники нередко испытывают тревогу и неловкость при попытках адаптироваться в мирной жизни, после того, как оказываются за пределами своих систем. Переход к жесткости буддийского сообщества происходил почти незаметно для представителей низших классов, которые с радостью отказывались от своей прежней жизни, полной отчаяния. Этим частично объясняется, почему буддизм, столь успешно распространившийся по всей Индии и многим другим странам Азии, так и не смог по-настоящему прижиться в западных культурах.

Влияние Будды на общество было огромным благодаря созданной им системе благотворительности. Огромному количеству неприкасаемых, обреченных существовать в нищете, жизнь в буддийском монастыре давала надежду. Жизнь при храме не только гарантировала им минимальное пропитание, но и обеспечивала определенный почет и уважение.

Буддизм с даосской точки зрения

Из пяти пороков порок ума — наихудший.

Мудрость Лао-цзы, 142

При первом рассмотрении буддизм выглядит как рациональная, последовательная и полезная философская система. Что ни говори, а сообщество, созданное Буддой, приняло в себя огромное число обездоленных и дало им средства к существованию. Хотя классический даос должен признать то положительное, что получило общество благодаря буддизму, критический анализ этой философии выявляет фундаментальные проблемы, которые нельзя рассматривать поверхностно, но необходимо внимательно изучить. Давайте проделаем одно ценное упражнение — сопоставим решения Будды, касающиеся страданий человечества, с подходами Лао-цзы.

Первая проблема буддизма затрагивает самую суть даосских воззрений на жизнь. Даос обращается к природе как к совершенному образцу верного жизненного пути: философские принципы должны согласовываться со зримой реальностью естественного мира. Будда, напротив, выступал защитником такого образа жизни, который противоречил естественному существованию человека. Он предлагал жизнь с ограничением пищи, питья и сна и полным отказом от сексуальности. По существу, Будда брал здорового человека и превращал его в ходячего покойника.

Поскольку такая техника вполне успешно убивает большинство человеческих желаний, она также влечет и гибель природных инстинктов. Процесс убивает цель. Поэтому классический даос рассматривает буддийскую философию, направленную на преждевременную смерть тела, как унижение души человека. Кроме того, это недвусмысленное нарушение законов природы и, по всей вероятности, законов богов.

Некоторые буддийские секты выбиваются из общего потока тем, что принимают боевые искусства (например, знаменитый монастырь Шаолинь), но в целом классический буддизм проповедует философию, для которой приемлема пассивность как возможность сосуществования в этом мире. В идеале мир должен отнестись с уважением к мирному поведению человека и не вставать у него на пути. В действительности же нашим миром правят неизменные законы природы, а они совершенно не уважают пацифистскую точку зрения. На просторах африканских саванн первыми жертвами становятся слабые животные, не способные к борьбе. А на улицах больших городов преступники нападают прежде всего на прохожих, не приемлющих насилие.

Возможно, более всего изобличает эту философию осознание того факта, что пассивность — добродетель редкая, пригодная только в легкие времена. Когда же приходится сражаться — бороться с болезнью в своем теле или отбиваться от нападающих на улице, — оставим путь пацифиста исключительно тем, у кого не хватает смелости. Правильный жизненный путь подразумевает постоянную борьбу: ментальную, физическую и духовную. Духовное и физическое убежище за стенами монастыря, предписываемое буддизмом, не имеет никакого обоснования в реальном мире.

Классический даосизм уделяет пристальное внимание опасности, которая возникает, когда общество взаимодействует с личностью. Даос овладевает инструментарием, призванным нейтрализовать разрушительное воздействие общества. Тем самым он дает возможность своему физическому существу и связанной с ним душе выжить в этих условиях. Буддизм точно так же признает опасность, которую несет общество, в особенности его склонность взращивать неисполнимые желания. Однако, в отличие от даосизма, предлагаемый буддизмом выход состоит в том, чтобы укрыться за стенами монастыря и выпрашивать финансовую помощь у общества, внушающего страх и презрение. Лицемерие подобного бегства от общества, от которого продолжаешь зависеть, — это философский парадокс, который Будда предпочел не афишировать. Лао-цзы учит, что лицемерие — предшественник заблуждения. C даосской точки зрения, буддийский образ жизни сродни существованию паразита: буддист получает материальную поддержку от общества, которое он же и проклинает за материализм.

Будда создал модель общества принуждения, предназначенного для монахов. Если предписания Будды годятся для этой маленькой группы, то для мирян они не предлагают никаких решений. Философия Будды, задуманная для того, чтобы облегчить страдания человечества, исключает из рассмотрения большинство людей. Отдельные миряне, почитавшие Будду, принимали из его учения только то, что было важно для них, и оказывали материальную поддержку буддистам-аскетам. Классический буддизм не дает надежды для большей части людей в мире — его решения подходят немногим избранным, носящим монашеское облачение, живущим в убежище и тянущим соки из общества, которое их окружает.

Даосизм учит, что между мужским и женским началом в жизни должно быть равновесие. По этой причине известный даосский символ Инь-Ян представляет собой сочетание равных по величине частей женского (черного) и мужского (белого). Это равновесие женского и мужского начал является необходимым условием для того, чтобы следовать законам природы: в животном мире здоровый, полный сил самец нуждается в самке, и наоборот.

Будда же не скрывал своего презрительного отношения к женскому началу После того как он оставил свою жену и сына, Будда основал монастыри, куда первоначально не допускались женщины. И только впоследствии, уступив сильному давлению со стороны друзей и собратьев-монахов, он разрешил женщинам принимать монашеский обет. Но даже после этого он сочинил восемь особых правил, согласно которым монахини должны были подчиняться монахам, и безрадостно предсказывал, что принятие женщин в монахини наполовину сократит жизненный путь его учения. Будда запретил своим монахам половое общение с женщинами. Если монах должен склоняться перед любым старшим монахом, то для монахинь указание Будды было таково: «монахиня, даже прожившая сто лет после посвящения, должна первая приветствовать монаха, хотя бы он и получил посвящение лишь сегодня». Совершенно ясно, что женщина, принимающая буддизм, подчиняет себя мужчине, что столь же нелогично, как подчинение ночи дню или холода жаре. Принятое в буддизме неприкрытое презрение к женщинам является, среди прочего, признаком неестественной философии, противоречащей призыву Лао-цзы «принять женственность».

Поскольку Будда подарил нам философию, наполненную противоречиями и знаками, которые вводят в заблуждение, западным буддистам приходится решать головоломку. Как можно человеку освободиться от желаний в сегодняшнем меркантильном мире? Большинство американцев и европейцев отнюдь не желают отказываться от своей работы, раздавать имущество, покидать семьи и устремляться в монастырь.

Западные буддисты заявляют, что они приближаются к просветлению, посещая буддийские церемонии, медитируя перед статуями Будды и практикуя йогу. По существу, западные буддисты восприняли интересные и экзотичные церемонии буддизма и его религиозную основу, но не усвоили подлинное учение Будды, чтобы с его помощью освободить себя от страданий современной жизни. Следовательно, они избирают такой путь, который гарантирует им длительное заблуждение и разочарование вкупе с обманчивым чувством самоуспокоенности. Как ни печально, но западный буддизм лишь усложняет жизнь и множит заблуждения, ведя в конечном счете к хаосу, абсурду и еще большим страданиям. Учение Будды совершенно не уместно для современной жизни на Западе, а попытки толковать его философию так, чтобы она подошла к западному образу жизни, — значит исказить путь, предписанный им. Последствия этого могут быть лишь самыми пагубными.

Конфуцианство

Кто думает удовлетворить человеческий ум, смиряя его церемониями и музыкой и взывая к человечности и справедливости, тот не понимает изначальной природы человека.

Мудрость Лао-цзы, 58

Конфуцианство зародилось в Китае более двух тысячелетий тому назад. Его влияние на умы китайцев быстро росло, охватывая все большее число людей на все более обширных территориях. И по сей день конфуцианство продолжает распространяться, затмевая даосизм. Даже при нынешнем коммунистическом режиме в Китае явственно видны организованность и порядок, предложенные Конфуцием.

Почти так же, как и буддизм, конфуцианство в значительной степени обменялось философскими и богословскими идеями с народным даосизмом. Конфуцианство не является организованной религией. Однако на протяжении более двух тысячелетий его этические ценности формировали правила поведения людей при общении друг с другом и оставили неизгладимый след в развитии правительственной системы, общества, образования и семьи в Восточной Азии. Следует иметь в виду, что, несмотря на связь с народным даосизмом, конфуцианство имеет мало общего с даосизмом классическим: в словах Лао-цзы, дошедших до нас в пересказе Чжуан-цзы, содержится насмешка над конфуцианскими принципами.

Само имя «Конфуций» было создано на Западе; это латинизация оригинального китайского «Кун Фу-цзы». Хотя о Конфуции мы знаем немного, известно, что родился он в 551 г. до н. э. в небольшом удельном княжестве Лу (современная китайская провинция Шаньдун). В молодости занимал мелкие посты на государственной службе. Когда ему было за тридцать, Конфуций смог стать преподавателем, поскольку владел традиционными «шестью искусствами» — ритуалами, музыкой, стрельбой из лука, управлением колесницей, каллиграфией и арифметикой, — а также хорошо знал поэзию и историю. В возрасте около пятидесяти лет он служил сначала в городской управе, затем занимал пост помощника начальника управления общественных работ, а в конце концов дослужился в княжестве Лy до должности, соответствующей министру юстиции.

Сочинения Конфуция, завершенные им уже в зрелом возрасте, показывают, что он всегда ощущал свое направление в жизни, обладая также огромной верой в себя и чувством собственного достоинства. Ему хотелось стать политическим деятелем, несущим миру четкую систему. После того как ему довелось наблюдать махровое взяточничество среди чиновников, Конфуций уверовал в то, что он один способен выстроить такую систему общественных отношений, которая будет действенна, эффективна и полезна для народных масс.

К пятидесяти годам Конфуций нашел возможность осуществить задуманное. После пяти лет насаждения конфуцианского порядка в княжестве Лy он смог управлять подвластными ему гражданами. Конфуций делал это, прибегая к законам, которые он трактовал, по его мнению, более честно и справедливо, чем другие. В возрасте пятидесяти шести лет, поняв, что начальство не заинтересовано в проводимой им политике, Конфуций покинул свое феодальное княжество, чтобы найти другое, где он мог бы быть полезен. Во время этого самоизгнания, которое длилось без малого двенадцать лет, Конфуция сопровождали ученики, и круг их постоянно расширялся, несмотря на крушение политических надежд учителя. Слава его росла, и, когда ему исполнилось шестьдесят семь, он вернулся на родину, чтобы заниматься с учениками и сохранить с помощью записей взлелеянное им учение. Умер Конфуций в возрасте семидесяти трех лет.

Сразу же после его кончины, — так же, как в случае с царевичем Сиддхартхой и буддизмом, — легенда о Конфуции переросла самого человека. В Китае правящая верхушка восприняла приемы манипуляции точно с таким же энтузиазмом, с каким правители Индии поддержали буддизм. В результате на два с лишним тысячелетия конфуцианство стало общепринятой в Восточной Азии философско-этической системой.

Конфуций и его миссия

Философия Конфуция зародилась в условиях нарастающего хаоса в древнекитайском обществе между 600 и 500 гг. до н. э. В тот период Китай страдал от отсутствия централизованной власти, а династия Чжоу пребывала в глубоком упадке. C ослаблением государей, когда запылали бесчисленные гражданские войны между военачальниками и местными правителями, началась анархия. Армии кочевали по стране, безжалостно грабя гражданское население. Такое жестокое насилие над народом привело к упадку сельского хозяйства и к застою в торговле. Разорительные налоги, вводимые военачальниками, которых ничто не сдерживало, убивали всякую инициативу, которая могла бы дать новую жизнь коммерческим предприятиям. Экономика был ослаблена, стране грозил голод. Китай стоял на пороге смуты. Его будущее было неясно.

Хорошо зная историю, Конфуций знал и о том процветании, которое царило в стране за тысячи лет до наступившей анархии. Он мечтал о возвращении «золотого века», когда люди жили естественно, а общество благоденствовало. Этот золотой век был выдумкой китайских философов, мифической и аллегорической эпохой, когда Желтый Император обеспечивал гражданам гармонию, здравый смысл и мирное сосуществование. Конфуций полагал, что его миссия заключается в восстановлении ценностей и общественного устройства того утопического века: если бы ему удалось, используя ценности древности, построить эффективную административную систему, вновь воцарился бы порядок и прекратились бы междоусобицы, терзавшие Китай. Конфуций считал, что создание высокоморального правительства будет гарантией порядка во всех провинциях и положит конец борьбе военных группировок.

Идея Конфуция подразумевала обращение к силе ценностей социума для создания централизованной власти. Он попытался заменить нежелательные естественные ценности своими, искусственными. Неся людям набор искусственных ценностей и укрепляя их, он сумел превратить народ в добровольных роботов — рабов общественного порядка. Общественный строй, который рисовался Конфуцию в его воображении, мог подавить естественные инстинкты и агрессивное поведение людей — ко всеобщему благу.

Важнейшей частью системы управления у Конфуция было создание действенных общественных институтов образования, которым надлежало распространять семена ценностей социума. Образование преследует две отдельные цели. Первая — преподать ученикам обширный круг предметов или обучить их чему-то с намерением передать информацию. Ученик затем фильтрует эту информацию и, применяя свободу воли, доверяет тому, что он выбирает, и понимает выбранное. Вторая же цель образования — подвергнуть учеников воздействию непрерывного потока пропагандистской информации с намерением установить контроль над умами. Массовое образование похоже на учебный лагерь новобранцев: основная цель заключается не в том, чтобы научить курсантов правилам боя, но скорее в том, чтобы раз и навсегда заставить их беспрекословно подчиняться командирам.

Конфуций сосредоточился на «дополнительной» цели образования — пропаганде. Его решение применительно к тяжелым условиям Китая состояло в использовании образования как инструмента порабощения народа и распространения своих ценностей. Конфуций считал, что его ценности отражают волю древних, а сам он уполномочен спасти Китай. Образование было тем оружием, которое он избрал для достижения своей цели.

Путь Отношений

Если даосизм выбирает природу для поиска тех принципов, благодаря которым можно адаптироваться в обществе, то Конфуций изобрел систему отношений в обществе, построенную на правилах, диктующих индивидуальное поведение. Один из важнейших его сводов правил называется «Пять Отношений» и описывает пять уровней межличностных связей, где каждый член общества знает свое место на иерархической лестнице социума.

Первая ступень отношений — между старшим и младшим другом; старшему отведена роль главенствующего и присматривающего за младшим. Следующий уровень отношений — между мужем и женой; мужчина в них господин, а роль жены — повиноваться мужу. Следующий тип отношений — между старшими и младшими братьями; старший брат главенствует и наставляет младшего. В отношениях «родитель — ребенок» отец следит за сыном и наставляет его. И последняя по счету ступень — это семья под управлением местных властей. Эти отношения всегда крепятся покорностью младших старшим.

Конфуций полагал, что крепкая система повиновения, уважения, достоинства и сыновнего почтения станет основой для восстановления и поддержания общественного порядка. В своих базовых принципах система Конфуция рассматривала семью как микрокосм, организованный по принципу социальной иерархии, и как основание для управления обществом в целом. Определяя порядок отношений между братом, сыном, женой и мужем, Пять Отношений гарантировали, что отдельные семьи будут повиноваться местным властям или императору и тем самым замкнут круг власти. Нетрудно понять, что жесткие иерархические отношения внутри семьи являлись прообразом тотального управления обществом посредством государственного контроля. Граждане, с самого рождения усвоившие науку повиновения старшим, становились взрослыми, которые исполняли желания своих правителей. Поскольку, согласно конфуцианской философии, император является посланником высших сил, повиновение отдельных семей властям равноценно следованию воле богов.

Пять ключей

Чтобы китайцы гарантированно придерживались его правил, касающихся порядка, Конфуций придумал пять насущных принципов, которые могли использоваться институтами общества для обучения людей и насаждения желаемых традиций. Конфуций надеялся, что общественный порядок можно поддерживать без применения силы и таким способом, который делал граждан счастливее. Его метод состоял в том, чтобы сочетать обучение ценностям социума всех граждан (включая и детей) с последующим укреплением этих ценностей через усердное восприятие традиции. Этот метод получил название «Пять Ключей» или «Пять Добродетелей».

Жэнь

Первый ключ, жэнь, — это изначальная доброта, присущая каждому человеку, основная добродетель, с которой рождаются все. C помощью системы совершенствования можно взрастить эту доброту до такой степени, чтобы стать полезным, наделенным разумом и логикой членом общества. Если же добродетелью жэнь не заниматься, она зачахнет и умрет. Конфуций полагал, что, если гражданам преподать хорошие и правильные ценности, эта изначальная доброта процветет, в результате чего ценности, которые осчастливят все человечество, гражданами будут приняты. Конфуций считал, что система образования (так же как и другие традиционные системы обучения) являлась подходящим каналом для передачи таких правильных ценностей. Одним словом, людей можно в массовом порядке научить тому, как следует совершенствовать жэнь в себе.

Конфуций полагал, что культивирование ценностей, в которых отражалась изначальная доброта, развивало чувство человечности, сострадания и понимания ближнего. Жэнь должно проявляться в мягкости и благородстве — качествах, которые считаются типичными для натур аристократических. Это состояние «мужа благородного» включает в себя и особый склад ума, так же как и постоянное совершенствование в изящных искусствах, литературе, музыке, поэзии и философии. Стремление стать мужем благородным совершенствует жэнь и создает личность утонченную и культурную.

Конфуций учил, что добрый человек заслуживает хорошего обращения со стороны других людей. Сообщество, состоящее из мужей благородных, должно стать обществом людей, преданных долгу и стране, исполненных сострадания ко всем и не таящих никаких дурных намерений.

Цзюнь-цзы

Второй ключ, цзюнь-цзы, — это духовная сущность человека, представленная манерами истинного «благородного мужа». Конфуций был чрезвычайно озабочен ритуальными аспектами поведения и самой практикой ритуалов, поскольку считал ритуалы основой традиции.

Конфуций рассматривал манеры граждан, блюдущих приличия, как жизненно важный элемент, который отделяет людей с их разумом от животных, действующих под влиянием эмоций. На манерах строится ритуальное поведение и свод моральных правил. Благородные манеры служат механизмом, используемым для контроля над неподобающим или буйным поведением, которое предпочтительней оставить в удел животным.

Разумные существа, какими являются люди, способны избежать насилия, неотъемлемой части поведения животных. Главное здесь — понять цзюнь-цзы: развить в себе сострадательность и реагировать логично, ненасильственно на любой конфликт. Столкнувшись с любой ситуацией, когда проявляется насилие, или с иррациональным, эмоциональным и жестоким агрессором, муж, наделенный цзюнь-цзы, отвечает рациональными аргументами, демонстрируя образованность, воспитанность и логику. Принцип цзюнь-цзы отражает этическую установку «поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой».

Ли

Ли, третий конфуцианский ключ, служит средством распространения подобающих манер в обществе. Недостаточно иметь благородные манеры, необходимо еще передавать их согражданам посредством личного примера. Поскольку муж благородный культивирует в себе цзюнь-цзы посредством правильного поведения, для окружающих он становится образцом для подражания. Если все вокруг мужа благородного подражают его хорошему поведению, они тоже культивируют свое цзюнь-цзы. Поступая так, они покажут добрый пример еще кому-то. Эта цепная реакция подобающего, благородного поведения со временем захватит весь мир, противодействуя хаосу и насилию. Таким образом, жизнь благородных мужей без конфликтов, хаоса и насилия (и образцовый характер такой жизни для окружающих) формирует целое общество, отличающееся гармонией, миром и крепкими моральными ценностями.

Существует и другая, более широко известная грань принципа ли: знаменитая конфуцианская идея «срединного пути», или «золотой середины». Принцип срединного пути предписывает, чтобы верное понимание благородного поведения выражалось в неприятии чрезмерности. Благородный муж избегает чрезмерности, поскольку разум предостерегает от того зла, которое является плодом чрезмерности. Конфуцианцу подобает владеть своими эмоциями, не испытывать ни слишком большого счастья, ни слишком большой скорби. Особо следует воздерживаться от гнева и ненависти. Следуя принципу срединного пути, человек более основательным образом совершенствует в себе цзюнь-цзы. Пример, подаваемый благородным мужем, в соответствии с принципом ли, будет состоять в модели поведения, отличающегося большей мягкостью и сниженными реакциями. Гармония достигается тем, что срединный путь принимается для всех случаев жизни. Жизнь без чрезмерности — вот сущность конфуцианства. Теории ли посвящен отдельный том «Пяти канонов» Конфуция.

Принцип ли весьма значительно сказывается в рекомендациях Конфуция относительно построения совершенного общества. Если ли создает непрерывный поток доброкачественных ролевых моделей, тогда Пять Отношений навсегда сохраняются в обществе. Например, в семье каждое последующее поколение должно подчиняться предыдущему; младшим поколением можно управлять благодаря его отношению к старшим в роду. Так же и уважение к местным властям (а распространенное и далее, и к императору), подобное тому, что существует в семье, должно создать совершенное общество. Как следствие, возникает псевдомилитаристское общество, иерархия управления которого на добровольной основе укрепляется принципом ли и традиционными общественными институтами образования.

Дэ

На современный язык этот термин можно перевести как «сила позитивного внушения». Дэ служит логическим продолжением ряда жэнь, цзюнь-цзы и ли. Конфуций учит, что сила позитивного внушения позволяет человечеству достичь гармонии. Это предельное проявление силы морального примера.

В отличие от диктаторов, прибегающих к насилию для построения своих идеальных обществ, Конфуций предложил куда более изысканный и мягкий метод управления народными массами. Сила дэ укрепляет конфуцианские ценности, формируя единообразную, унифицирующую систему для послушного, управляемого общества.

Вэнь

Пятый ключ — это принцип вэнь. Если предыдущие четыре ключа относились к построению стабильного общества без применения физической силы, то пятый относится к искусствам. Вэнь, который нередко считается одним из самых привлекательных и интеллектуальных принципов конфуцианства, наглядно показывает идеалистические представления Конфуция о человеческой природе. Конфуций считал, что люди от рождения наделены творческими способностями к музыке, поэзии, философии и живописи. Приобщаясь ко всем этим искусствам, человеческий характер приобретает завершенность и расцветает. Принцип вэнь зиждется на конфуцианском представлении о том, что искусство служит объединяющей силой для всех принципов конфуцианства. Тот факт, что человек воспринимает искусство, выделяет его из животного мира; тот факт, что он и дальше совершенствует это восприятие, еще больше отделяет человека от скотов и возносит на такую высоту во Вселенной, которая присуща только ему. Ведущей силой в природе человека делает восприятие искусства.

Даосский Взгляд на конфуцианство

Не допускать смешения человеческого и божественного — вот то, что отличало непорочного человека.

Мудрость Лао-цзы, 45

Критическое рассмотрение конфуцианства заставляет признать, что Конфуций пытался восстановить порядок в обществе, погрязшем в жесточайшем конфликте. C этой точки зрения хаотичность человеческого бытия уменьшилась. Однако задача любой философской системы — давать четкую картину мира и предоставить принципы, которые работают в повседневной жизни. Конечная же цель конфуцианства — помочь людям сделать свою жизнь благополучней и здоровей — не выдерживает критики по многим направлениям.

Расхождение между классическим даосизмом и конфуцианством начинается с веры Конфуция в то, что человек неизменно разумен. Конфуций полагал, что, если воспитать народ в духе Пяти Отношений и Пяти Ключей, разумный человек и вести себя будет соответственно. Для критически настроенного даоса факты окружающего мира опровергают логичность такого подхода. Если бы разумность являлась частью человеческой сущности, зачем бы Конфуций ставил необходимость манипуляций на первое место? И откуда в Китае столько проявлений хаоса и насилия, если врожденная разумность человека должна естественным образом сдерживать подобное поведение?

Несмотря на романтическое желание считать, что человечество обладает скрытой «добродетельной» сущностью, по-даосски непредвзятый взгляд на историю — ту историю, о которой сетовал Конфуций, — выявляет иное. На протяжении всей истории, как было и в конфуцианском Китае, глубоко коренящееся иррациональное поведение вносит в жизнь хаос, страдание и абсурд. И такое положение не было заблуждением, которое должна была развеять конфуцианская пропаганда, — это сама сущность бытия человека.