15.2. Иудейская традиция и ислам

15.2. Иудейская традиция и ислам

Только в иудейской традиции будущее вселенной становится наконец предметом религиозного интереса. Исторически идея жизни после смерти возникла на довольно позднем этапе еврейской истории; религиозные надежды евреев были в основном сосредоточены в этом мире и касались построения в нем мирного и справедливого общества. Вполне возможно быть ортодоксальным иудеем и не верить в жизнь после смерти — так саддукеи во времена Иисуса отрицали возможность воскресения. Надежда на Мессию, возникшая в иудаизме, — это надежда на политическое преображение мира, на освобождение от гнета и реализацию исторического предназначения народа Израилева.

У иудеев не было представления о множественности миров, характерного для индийской мысли. Их мир существовал не более нескольких тысяч лет, и они не предусматривали для него намного более долгого существования. Они, скорее всего, были бы немало изумлены открытиями современной космологии, касающимися размера, возраста и природы вселенной. Я не утверждаю, разумеется, что весь свой религиозный язык иудеи понимали буквально. Однако библейские тексты предполагали вполне определенный взгляд на вселенную. Земля — это диск, плавающий на водах. Над ним возвышается небесная твердь, к которой прикреплены Солнце, Луна и звезды. Над твердью — снова вода, огромный океан, омывающий землю кругом. Хотя Земля и центр материальной вселенной, какой представляли ее иудеи, она лишь один из миров, или планов бытия. Существует и множество других. Собственной формой бытия обладают боги, или существа ангельские. Орды демонов также имеют собственные формы существования, очень отличные от земных. Есть мир теней Шеол, где ведут неопределенное существование мертвые, быть может для того, чтобы когда?то в будущем воскреснуть в неизвестного рода телах. Существуют и райские миры, откуда патриархи и пророки, быть может, наблюдают за событиями этого мира и ожидают прихода Мессии, помазанника Божьего.

С библейской точки зрения, в отличие от индийской веры в вечное существование душ, каждая душа, вернее сказать «личность», создается при рождении, так что люди суть прах, которому духом Божьим дарована жизнь[85]. В прах мы и возвратимся, так что, как и в Китае, религиозный интерес сосредоточен на достижении счастливой жизни на земле, для себя и своих непосредственных потомков. Со временем у большинства иудеев развилась вера в воскресение, однако, по–видимому, обычно предполагалось, что мертвые вернутся к жизни на этой Земле в недалеком будущем. Таким образом сформировалось представление о том, что будущее нашего материального мира будет безгранично лучше настоящего. Так, приблизительно около восьмого столетия до Р. Х., появился на свет космический оптимизм.

Представления иудеев о «конце истории» весьма разнообразны, и ни одно из них не получило официальной ратификации (если бы даже и было кому их официально ратифицировать). Однако представления о космосе, сформированные современной физикой, не мешают иудеям ожидать мессианской эпохи в виде некоего государства в далеком будущем вселенной, где не будет страдания и угнетения бедняков. Может показаться, что мы наконец обнаружили религиозный интерес к далекому будущему. Проблема, однако, в том, что тема воскресения мертвых делает эти представления очень сомнительными. Если воскреснут миллионы мертвецов, очевидно, это произойдет не на этой планете: здесь для них просто не хватит места. А если мир воскресения будет нетленным, значит, изменятся законы термодинамики. Так что мир воскресения — это, судя по всему, какая?то иная вселенная, как в индийских религиях; и в таком случае судьба нашей вселенной снова становится религиозно незначимой.

Возможно, следует сказать, что иудаизм остается в двойственной позиции между космическим оптимизмом для нашей собственной вселенной (справедливое общество не обязательно будет существовать вечно, но рано или поздно оно возникнет) и верой в некий совершенно иной мир воскресения, лежащий за пределами нашего исторического времени. Безусловно, надежда — центральная добродетель иудаизма; однако надеются ли иудеи на нашу или на какую?то иную форму реальности, остается неясным. Так или иначе, известие о том, что наша вселенная однажды прекратит свое существование, не нанесет большого удара по надеждам иудеев, хотя, если она каким?то образом умудрится существовать вечно, это им тоже вполне подойдет.

То же верно и для ислама, хотя в нем гораздо более четко прослеживается тема воскресения мертвых и последующего существования в аду или в раю. Однако она не связана с будущим этого физического мира; поскольку воскресение представляется нетленным и неподвластным всякому злу, едва ли оно должно произойти в этой вселенной — разве что ее природа радикально изменится. По–видимому, авраамические верования занимают уникальное место среди мировых религий: в них, и только в них, возникает надежда на лучшее будущее для нашей вселенной. Однако не говорится, что это будущее должно длиться вечно, и всегда есть возможность сказать, что лучшее будущее ждет нас в какой?то совершенно иной форме вселенной. По–видимому, забота о реализации мессианской эры в нашей вселенной выходит на первый план только с ослаблением веры в жизнь после смерти. Возможно, по этой причине вера в прогресс человечества, возникшая в Европе XVIII века, родилась в иудеохристианском обществе, начавшем утрачивать веру в Бога и в посмертную жизнь, которую может гарантировать только Бог. Карл Маркс, еврей по рождению, воспитанный в христианстве, взвалил на себя немыслимую задачу — вернуть в мир космический оптимизм, из?под которого выдернуто оправдывающее его основание. Едва ли стоит удивляться, что из этого ничего не вышло.