[1) Два различных определения стоимости у Смита: Определение стоимости количеством затраченного труда, содержащимся в товаре, и определение ее количеством живого труда, покупаемым в обмен на этот товар]

[1) Два различных определения стоимости у Смита: Определение стоимости количеством затраченного труда, содержащимся в товаре, и определение ее количеством живого труда, покупаемым в обмен на этот товар]

А. Смит, как и все заслуживающие внимания экономисты, воспринял от физиократов понятие средней заработной платы, получившей у него название «естественной цены заработной платы»:

«Человек всегда должен иметь возможность существовать своим трудом, и его заработная плата должна по меньшей мере быть достаточной для его существования. Она в большинстве случаев должна даже несколько превышать этот уровень, так как иначе рабочему было бы невозможно содержать семью, и раса этих рабочих вымерла бы в первом же поколении» ([перевод Гарнье] том I, книга I, глава 8, стр. 136) [Русский перевод, том I, стр. 63].

А. Смит констатирует с полной определенностью, что развитие производительных сил труда не идет на пользу самому рабочему. Так, мы у него читаем (книга I, глава 8, издание Мак-Куллоха, Лондон, 1828):

«Продукт труда составляет естественное вознаграждение за труд, или его заработную плату. В том первобытном состоянии общества, которое предшествует возникновению частной собственности на землю и накоплению капитала, весь продукт труда принадлежит работнику. Ему не приходится делиться ни с земельным собственником, ни с хозяином. Если бы такое состояние общества продолжало существовать, то плата за труд возрастала бы вместе с увеличением производительных сил труда, порождаемым разделением труда. Все предметы должны были бы постепенно становиться более дешевыми».

{Во всяком случае все те предметы, которые для своего воспроизводства требуют меньшего количества труда. Но они не только «должны были бы становиться более дешевыми», а и на самом деле стали дешевле.}

«На производство их требовалось бы все меньшее количество труда; а так как товары, на производство которых затрачено одинаковое количество труда, при таком положении вещей естественно обменивались бы один на другой, то их соответственно можно было бы покупать [244] на продукт меньшего количества труда… Однако такое первобытное состояние общества, при котором работник получает весь продукт своего труда, не могло сохраниться после возникновения частной собственности на землю и накопления капитала. Это положение вещей отошло, следовательно, в прошлое задолго до того, как были достигнуты наиболее значительные успехи в увеличении производительных сил труда, и поэтому было бы бесполезно исследовать дальше, какое влияние это положение вещей могло бы оказать на вознаграждение за труд, или на заработную плату» (том I, стр. 107–109) [Русский перевод, том I, стр. 60–61].

Здесь А. Смит очень тонко замечает, что развитие производительной силы труда начинается в действительно крупных размерах только с того момента, когда труд превращен в наемный труд и когда условия труда уже противостоят ему, с одной стороны, в виде земельной собственности, а с другой — в виде капитала. Развитие производительной силы труда начинается, следовательно, только при таких условиях, при которых сам работник уже не может присвоить себе результаты этого развития. Поэтому совершенно бесполезно исследовать, какие последствия это увеличение производительных сил имело бы (или должно было бы иметь) для «заработной платы», — которая здесь равна продукту труда, — при допущении, что продукт труда (или стоимость этого продукта) принадлежит самому работнику.

А. Смит очень сильно заражен физиократическими представлениями, и через его сочинение проходят подчас целые напластования, которые принадлежат физиократам и полностью противоречат взглядам, выдвинутым им самим. Например, в учении о земельной ренте и т. д. Для нашей цели могут быть оставлены совершенно без внимания эти, не характерные для Смита, составные части его труда, в которых он является просто физиократом[26].

В первой части этого сочинения, в связи с анализом товара, я уже показал[27], как А. Смит колеблется между различными определениями меновой стоимости, а именно — между определением стоимости товаров количеством необходимого для их производства труда и определением ее тем количеством живого труда, на которое может быть куплен товар, или, что сводится к тому же самому, тем количеством товара, на которое может быть куплено определенное количество живого труда; первое определение у него то смешивается со вторым, то вытесняется этим последним. Во втором из этих определений Смит делает мерой стоимости товаров меновую стоимость труда, фактически — заработную плату; ибо заработная плата равна тому количеству товаров, которое приобретается взамен определенного количества живого труда, или равна тому количеству труда, которое может быть куплено на определенное количество товаров. Но стоимость труда, или, вернее, рабочей силы, как и стоимость всякого другого товара, подвержена изменениям и ничем специфически не отличается от стоимости других товаров. Здесь масштабом стоимости и основанием для ее объяснения объявляется сама стоимость, — получается, следовательно, порочный круг.

Однако из дальнейшего изложения будет видно, что эти колебания и это смешение совершенно разнородных определений не сбивают Смита с пути в его исследованиях о природе и происхождении прибавочной стоимости, потому что всюду, где Смит развивает свои положения, он на деле, даже не сознавая этого, придерживается правильного определения меновой стоимости товаров, а именно определения ее содержащимся в товарах количеством затраченного на них труда, или рабочим временем. [244]

[VII—283 a] {На многих примерах можно показать, как часто А. Смит на протяжении своего сочинения, — там, где он объясняет действительные факты, — рассматривает содержащееся в продукте количество труда как стоимость и как фактор, определяющий стоимость. Часть этого материала цитирована у Рикардо[28]. На этом основано все учение Смита о влиянии разделения труда и усовершенствования машин на цену товаров. Здесь достаточно привести одно только место. В 11-й главе первой книги А. Смит говорит об удешевлении в его время многих промышленных товаров по сравнению с предыдущими столетиями, относительно которых он замечает:

«Требовалось гораздо большее количество труда [283b] для изготовления этих предметов, а потому, будучи доставлены на рынок, они должны были продаваться, или поступать в обмен, за цену большего количества труда» ([перевод Гарнье] том II, стр. 156) [Русский перевод, том I, стр. 218–219].} [VII—283b]

[VI—245] А затем, указанное противоречие и переход от одного способа объяснения к другому имеют у А. Смита более глубокую основу. (Рикардо, вскрывая противоречие Смита, не заметил этой более глубокой основы, не дал правильной оценки вскрытому им противоречию, а потому и не разрешил его.) Предположим, что все работники являются товаропроизводителями, что они не только производят свои товары, но и продают их. Стоимость этих товаров определена содержащимся в них необходимым рабочим временем. Следовательно, если товары продаются по их стоимости, то на товар, являющийся продуктом двенадцатичасового рабочего времени, работник покупает опять-таки двенадцатичасовое рабочее время в форме другого товара, т. е. двенадцатичасовое рабочее время, овеществленное в другой потребительной стоимости. Таким образом, стоимость его труда равна стоимости его товара, т. е. равна продукту двенадцатичасового рабочего времени. Продажа и следующая за ней покупка, одним словом, весь процесс обмена — метаморфоз товара — не вносит никаких изменений в положение дела. Он изменяет только вид той потребительной стоимости, в которой представлено это двенадцатичасовое рабочее время. Стало быть, стоимость труда равна стоимости продукта труда. Во-первых, в товарах, — поскольку обмен их производится в соответствии с их стоимостью, — обмениваются равные количества овеществленного труда. А во-вторых, определенное количество живого труда обменивается на равное количество овеществленного труда, потому что, с одной стороны, живой труд овеществляется в продукте, в товаре, принадлежащем работнику, а с другой стороны, товар этот в свою очередь обменивается на другой товар, в котором содержится равновеликое количество труда. Следовательно, на самом деле определенное количество живого труда обменивается на равновеликое количество овеществленного труда. Таким образом, не только товар обменивается на товар в том соотношении, в каком в них представлены, в овеществленном виде, равные количества рабочего времени, но и известное количество живого труда обменивается на товар, в котором представлено, в овеществленном виде, такое же количество труда.

При таком предположении стоимость труда (количество товара, которое может быть куплено на данное количество труда, или количество труда, которое может быть куплено на данное количество товара) могла бы приобрести значение меры стоимости товара совершенно так же, как и содержащееся в товаре количество труда. Это было бы возможно в силу того, что стоимость труда выражала бы, в овеществленном виде, такое его количество, которое всегда было бы равно количеству живого труда, необходимому для производства этого товара, — иными словами: определенное количество живого рабочего времени всегда получало бы в свое распоряжение такое количество товара, в котором было бы представлено, в овеществленном виде, столько же рабочего времени. Но при всех тех способах производства — особенно же при капиталистическом способе производства, — где вещественные условия труда принадлежат одному классу (или нескольким), а другому классу, рабочему классу, принадлежит, напротив, одна лишь рабочая сила, имеет место прямо противоположное явление. Продукт труда, или стоимость продукта труда, не принадлежит рабочему. Определенное количество живого труда не получает в свое распоряжение равного ему количества овеществленного труда; другими словами, определенное количество овеществленного в товаре труда получает в свое распоряжение большее количество живого труда, чем то, которое содержится в самом товаре.

Но так как А. Смит совершенно правильно берет за исходную точку товар и обмен товаров и у него поэтому производители первоначально противостоят друг другу только как товаровладельцы — как продавцы товаров и покупатели товаров, — то он обнаруживает (так ему представляется дело), что в обмене между капиталом и наемным трудом, между [246] трудом овеществленным и трудом живым, общий закон тотчас же теряет силу и товары (потому что и труд является товаром, поскольку он покупается и продается) обмениваются уже не в соответствии с представленными в них количествами труда. Отсюда он делает вывод, что коль скоро условия труда уже противостоят наемному рабочему в форме земельной собственности и капитала, рабочее время перестает быть имманентной мерой, регулирующей меновую стоимость товаров. Смит скорее должен был бы, — как справедливо заметил по его адресу Рикардо, — сделать тот обратный вывод, что выражения «количество труда» и «стоимость труда» перестали быть тождественными и, следовательно, что относительная стоимость товаров, хотя она регулируется содержащимся в них рабочим временем, не регулируется уже больше стоимостью труда, так как это последнее выражение оставалось правильным лишь до тех пор, пока оно было тождественно с первым. В дальнейшем, в связи с Мальтусом[29], можно будет показать, что даже в том случае, если бы работник присваивал свой собственный продукт, т. е. стоимость своего собственного продукта, само по себе неправильно и нелепо было бы принимать эту стоимость, или стоимость труда, за меру стоимостей в том же смысле, в каком мерой стоимостей и создающим стоимость элементом является рабочее время, или самый труд. Даже и в этом случае труд, покупаемый на какой-нибудь товар, не мог бы иметь значение меры в том же смысле, в каком это значение присуще труду, содержащемуся в данном товаре. Один был бы всего лишь показателем другого.

Как бы то ни было, А. Смит чувствует, что из закона, определяющего обмен товаров, трудно вывести обмен между капиталом и трудом, имеющий, очевидно, своей основой совершенно противоположные этому закону и противоречащие ему принципы. И противоречие это оставалось необъяснимым, пока капитал противопоставлялся прямо труду, а не рабочей силе. А. Смит хорошо знал, что рабочее время, затрачиваемое на воспроизводство и содержание рабочей силы, весьма отличается от того труда, который может выполнить она сама. По этому вопросу он даже ссылается на сочинение Кантильона «Essai surlanaturedu commerce».

«Этот автор», — пишет Смит о Кантильоне, — «добавляет, что труд сильного раба признается имеющим вдвое большую стоимость, чем расход на его содержание, а труд самого слабого рабочего, как он полагает, не может стоить меньше, чем труд сильного раба» (книга I, глава 8, стр. 137. Перевод Гарнье, том I) [Русский перевод, том I, стр. 63].

С другой стороны, удивительно, что А. Смит не понял, как мало общего имеет смутившее его обстоятельство с тем законом, который регулирует обмен одного товара на другой. Обмен товаров А и В пропорционально содержащемуся в них рабочему времени нисколько не нарушается теми пропорциями, в которых производители этих товаров распределяют между собой продукты А и В, или, точнее, их стоимость. Если одна часть продукта А достается земельному собственнику, другая — капиталисту, третья — рабочему, то, каковы бы ни были получаемые ими доли, это нисколько не меняет того положения вещей, что само А обменивается на В соответственно своей стоимости. Соотношение рабочего времени, содержащегося в каждом из обоих товаров — А и В, совершенно не зависит от того, как содержащееся в А или В рабочее время присваивается различными лицами.

«Когда произойдет обмен сукна на холст, производители сукна будут иметь в холсте точно такие же доли, какие они раньше имели в сукне» («Misere de la philosophie», стр. 29)[30].

Таков и тот довод, который рикардианцы с полным правом выдвигали впоследствии против [247] А. Смита. Точно так же мальтузианец Джон Кейзнов пишет:

«Обмен товаров и их распределение должны рассматриваться отдельно друг от друга… Обстоятельства, оказывающие влияние на одно, не всегда действуют на другое. Например, уменьшение издержек производства одного какого-нибудь товара изменит его отношение ко всем остальным; но оно вовсе не должно обязательно изменить распределение самого этого товара или каким бы то ни было образом повлиять на распределение других товаров. С другой стороны, общее уменьшение стоимости, одинаково распространяющееся на все товары, не изменит их соотношения между собой. Оно может отразиться, — но может и не отразиться, — на их распределении» и т. д. (Джон Кейзнов, в предисловии к его изданию книги Мальтуса «Definitions in Political Economy», London, 1853).

Но так как «распределение» стоимости продукта между капиталистом и рабочим само основывается на обмене товаров— обмене между товарами и рабочей силой, — то это, естественно, вызывает путаницу у А. Смита. То обстоятельство, что А. Смит за меру стоимости принимал еще и стоимость труда, или покупательную силу того или иного товара (или же денег) по отношению к труду, привело к нарушению хода его мысли там, где он дает теорию цен, исследует действие конкуренции на норму прибыли и т. д., лишило вообще его сочинение всякого единства и явилось даже причиной того, что большое количество существенных вопросов выпало из круга его исследования. Однако на общий ход его мысли относительно прибавочной стоимости это, как мы сейчас увидим, не повлияло, так как Смит здесь всегда придерживается правильного определения стоимости затраченным рабочим временем, содержащимся в различных товарах.

Итак, перейдем теперь к его трактовке вопроса.

Но предварительно следует упомянуть еще об одном обстоятельстве. А. Смит смешивает различные вещи. Во-первых, в пятой главе первой книги он говорит:

«Человек богат или беден в зависимости от того, в какой степени он обладает средствами, чтобы обеспечить себя предметами необходимости, удобства и удовольствия. Но, после того как установилось разделение труда во всех отраслях, человек лишь очень небольшую часть этих предметов в состоянии добывать собственным трудом; значительно большую часть их он должен получать от труда других людей; и он будет богат или беден в зависимости от того, как велико количество того труда, которым он может распоряжаться, или которое он может купить. Поэтому стоимость всякого товара для того, кто, обладая им, имеет в виду обменять его на другие предметы, а не использовать его или лично потребить, равна количеству труда, которое этот товар может купить, или получить в свое распоряжение. Таким образом, труд представляет собой действительную меру меновой стоимости всех товаров» (том I, стр. 59–60) [Русский перевод, том I, стр. 30].

Далее:

«Они» (товары) «содержат стоимость известного количества труда, которое мы обмениваем на то, что, по нашему предположению, [248] содержит в данное бремя стоимость такого же количества труда… Не золотом или серебром, а только трудом были приобретены первоначально все богатства мира; и стоимость их для того, кто владеет ими и кто хочет обменять их на какие-либо новые продукты, в точности равна количеству труда, которое он в состоянии купить на них, или получить в свое распоряжение» (книга I, глава 5, стр. 60–61) [Русский перевод, том I, стр. 30].

Наконец:

«Как говорит господин Гоббс, богатство — это сила; но человек, который приобретает или получает по наследству большое состояние, не обязательно приобретает вместе с ним политическую власть, гражданскую или военную… Та сила, которую немедленно и прямо дает ему это богатство, есть не что иное, как покупательная сила; это — право распоряжаться всяким трудом другого человека или всяким продуктом этого труда, находящимся на рынке» (там же, стр. 61) [Русский перевод, том I, стр. 31].

Мы видим, что во всех этих местах Смит смешивает «труд другого человека» с «продуктом этого труда». С тех пор как установилось разделение труда, меновая стоимость товара, принадлежащего тому или иному лицу, выражается в тех чужих товарах, которые данное лицо в состоянии купить, т. е. в количестве чужого труда, содержащемся в этих товарах, в количестве овеществленного чужого труда. И это количество чужого труда равняется тому количеству труда, которое содержится в его собственном товаре. Смит заявляет вполне определенно:

«Товары содержат стоимость известного количества труда, которое мы обмениваем на то, что, по нашему предположению, содержит в данное время стоимость такого же количества труда».

Ударение стоит здесь на порожденной разделением труда перемене, выражающейся в том, что богатство состоит уже не в продукте собственного труда, а в том количестве чужого труда, которое этот товар получает в свое распоряжение, — в том количестве общественного труда, которое он в состоянии купить и которое определяется количеством труда, содержащимся в нем самом. На самом деле здесь скрывается лишь понятие меновой стоимости — мысль о том, что мой труд только как общественный определяет мое богатство, что оно, следовательно, определяется продуктом моего труда, предоставляющим в мое распоряжение равное количество общественного труда. Мой товар, содержащий определенное количество необходимого рабочего времени, дает мне возможность распоряжаться всяким другим товаром равной стоимости, следовательно равным количеством чужого труда, овеществленного в других потребительных стоимостях. Ударение стоит здесь на вызванном разделением труда и меновой стоимостью приравнивании моего труда к чужому труду, иными словами, к общественному труду (от Адама ускользает, что и мой труд, или труд, содержащийся в моих товарах, определен уже общественно и что он существенно изменил свой характер), а отнюдь не на различии между овеществленным трудом и живым трудом и не на специфических законах их обмена. На самом деле А. Смит говорит здесь только то, что стоимость товаров определена содержащимся в них рабочим временем и что богатство товаровладельца состоит в том количестве общественного труда, которым он распоряжается.

Однако отождествление труда и продукта труда, [249] действительно, дает уже здесь первый повод к тому, чтобы определение стоимости товаров содержащимся в них количеством труда было смешано с определением их стоимости тем количеством живого труда, которое может быть куплено на эти товары, т. е. с определением стоимости товаров стоимостью труда. Если А. Смит говорит:

«Богатство человека более велико или менее велико в точном соответствии с величиной этой силы, т. е. с количеством труда других людей, которым он, благодаря своему богатству, может распоряжаться, или, что то же самое» (вот оно, это ошибочное отождествление!), «с продуктом труда других людей, который он может купить» (там же, стр. 61) [Русский перевод, том I, стр. 31], —

то точно так же он мог бы сказать: богатство человека находится в соответствии с тем количеством общественного труда, которое содержится в его собственных товарах, составляющих его «богатство». Смит это и отмечает:

«Они» (товары) «содержат стоимость известного количества труда, которое мы обмениваем на то, что, по нашему предположению, содержит в данное время стоимость такого же количества труда». (Слово «стоимость» является здесь лишним и бессмысленным.)

Ложный вывод обнаруживается уже в этой же пятой главе, когда он, например, говорит:

«Таким образом, труд, никогда не изменяясь в своей собственной стоимости, является единственной действительной и окончательной мерой, которая во все времена и повсюду может служить для оценки и сравнения стоимости всех товаров» (там же, стр. 66) [Русский перевод, том I. стр. 32–33].

То, что верно по отношению к самому труду, а потому и к его мере, рабочему времени, — тот именно вывод, что стоимость товаров всегда пропорциональна овеществленному в них рабочему времени, как бы ни изменялась стоимость труда, — приписывается здесь самой этой изменчивой стоимости труда.

Здесь А. Смит рассматривает пока еще только товарный обмен вообще: природу меновой стоимости, разделения труда, а также природу денег. Участники обмена противостоят еще друг другу только как товаровладельцы. Они покупают чужой труд в форме товара, подобно тому как в форме товара выступает и их собственный труд. Поэтому количество общественного труда, которым они распоряжаются, равно количеству труда, содержащемуся в том товаре, посредством которого они сами покупают. Но когда А. Смит в следующих главах переходит к обмену между трудом овеществленным и трудом живым, между капиталистом и рабочим, и при этом подчеркивает, что теперь стоимость товара определяется уже не тем количеством труда, которое содержится в нем самом, а отличающимся от этой величины количеством чужого живого труда, которое можно посредством этого товара получить в свое распоряжение, т. е. купить, — то это в действительности вовсе не означает, что сами товары обмениваются теперь уже не в соответствии с содержащимся в них рабочим временем. Это означает только то, что обогащение, увеличение содержащейся в товаре стоимости и степень этого увеличения зависят от большего или меньшего количества живого труда, приводимого в движение овеществленным трудом. И в таком именно смысле это правильно. Но у Смита здесь остается неясность.