1. Симбиотическая раса

1. Симбиотическая раса

На определенных больших планетах, климат которых из-за близости очень яркого солнца, был куда жарче нашего тропического, – мы иногда встречали разумную «рыбоподобную» расу. Мы были поражены, когда увидели, что подводные существа сумели поднять свое мышление до человеческого уровня. И естественно стали участниками уже хорошо знакомой нам драмы.

Очень мелкие, пронизанные солнечным светом океаны этих больших планет породили огромное количество самых разнообразных живых существ. Зеленая растительность, которую можно было классифицировать, как тропическую, субтропическую, умеренную и арктическую, нежилась на ярко освещенном дне океана. Там были и подводные прерии, и подводные леса. В некоторых регионах гигантские водоросли дотягивались со дна до самой поверхности океана. Очень яркий голубой солнечный свет не мог пробиться в эти джунгли, и там царила почти полная тьма. Бесконечные, испещренные проходами и кишащие всевозможными живыми существами, образования, напоминавшие коралловые рифы, поднимали над волнами свои шпили и башенки. Бесчисленные рыбоподобные создания всех размеров, от сардинки до кита, заселяли все уровни океана. Одни скользили по дну, а другие, время от времени, совершали рискованный прыжок над волнами, подставляя свое тело раскаленному воздуху. В самых глубоких и темных местах орды морских чудовищ, безглазых или светящихся, существовали благодаря бесконечному дождю мертвых тел, опускавшихся с верхних уровней. Над их миром глубины располагались другие миры, более светлые и красочные, яркие обитатели которых нежились на солнце, дремали или скрывались в засаде, молниеносно атакуя добычу.

Как правило, разумом на этих планетах обладали некие непривлекательные стадные существа, похожие одновременно и на рыбу, и на осьминога, и на краба. У него были щупальцы-манипуляторы, острое зрение и восприимчивый мозг. Эти существа либо строили гнезда из водорослей в расщелинах коралловых рифов, либо возводили целые крепости из кораллов. Со временем появились ловушки, оружие, орудия труда, подводное сельское хозяйство, примитивные религиозные ритуалы, начался расцвет примитивного искусства. Затем последовало типичное прерывистое движение духа от варварства к цивилизации.

Один из этих подводных миров был чрезвычайно интересен. В самом начале существования нашей галактики, когда лишь немногие звезды сжались, превратившись из «гигантов» в солнца, когда родилось еще несколько планет, – в одной очень плотной группе звезд двойная звезда и одиночная сблизились, дотянувшись друг до друга огненными нитями и создали семейство планет. На одной из них, очень большой и в основном покрытой водой, со временем появилась доминирующая раса, которая представляла собой не один вид, а тесный симбиоз двух совершенно чуждых друг другу созданий. Одно из них произошло от рыб. Другое внешне напоминало нечто ракообразное. По сути оно было плоскостопым крабом или морским пауком. В отличие от наших ракообразных, оно было покрыто не хрупким панцирем, а толстой и прочной шкурой. У взрослых особей эта удобная «куртка» была твердой, за исключением суставов; но в раннем возрасте она была мягкой и податливой расширяющемуся мозгу. Это создание жило по берегам многочисленных островов этой планеты, а также в прибрежных водах. Оба этих вида достигли умственного уровня человека, хотя обладали иным темпераментом и способностями. В примитивную эпоху, каждый вид на своем пути и на своем полушарии великой водяной планеты, достиг той стадии мышления, которое можно назвать субчеловеческим. Затем оба вида вошли в контакт и между ними началась отчаянная борьба. Полем боя были мелкие прибрежные воды. «Ракообразные», хоть и были отчасти амфибиями, не могли долго находиться под водой, а «рыбы» не могли выйти на сушу.

Между этими двумя видами не могло быть соперничества в экономической сфере, ибо «рыбы» были, в основном, травоядными, а «ракообразные», в большинстве своем, относились к плотоядным; тем не менее, один вид просто не мог вынести присутствия другого. Оба вида были в достаточной степени «людьми», чтобы воспринимать друг друга как соперников-аристократов субчеловеческого мира, и, в то же время, не настолько «людьми», чтобы понять, что их будущее – во взаимном сотрудничестве. Рыбоподобные создания (я буду называть их «ихтиоидами») обладали скоростью и способностью перемещаться на большие расстояния. Кроме того, их преимуществом были большие размеры. Крабо– или паукоподобные «ракообразные» (я буду называть их «арахноиды») обладали своеобразными ловкими «руками» и, кроме того, имели выход на сушу. Сотрудничество было бы очень полезно для обоих видов, ибо одним из основных продуктов питания арахноидов было существо, паразитирующее на ихтиоидах.

Несмотря на возможность взаимопомощи, две расы жаждали истребить друг друга, и это им почти удалось. По прошествии веков слепого взаимоуничтожения менее воинственные и более гибкие разновидности обоих видов постепенно пришли к выводу, что «братание» с врагом полезно. Это было началом необычайного сотрудничества. Вскоре арахноиды стали ездить на спинах быстрых ихтиоидов и, таким образом, получили доступ к более удаленным охотничьим угодьям.

Одна эпоха сменяла другую, и два вида, постепенно образовали тесный союз. Маленький арахноид, размерами не превышавший шимпанзе, ездил в уютной выемке, располагавшейся за черепом большой «рыбы», а его спина сливалась с линией спины более крупного собрата. Щупальца ихтиоида были предназначены для манипуляций с большими объектами, а щупальца арахноида – для тонкой и точной работы. Проявилась также и биохимическая взаимозависимость.

Через мембрану в сумке арахноида происходил обмен эндокринными веществами. Этот механизм позволил арахноиду стать полностью морским существом. Часто контактируя со своим «другом», он мог оставаться под водой сколько угодно и опускаться на какую угодно глубину. Оба вида поразительно адаптировались друг к другу в умственном отношении. Ихтиоиды стали, в целом, интровертами, а арахноиды – экстравертами.

Молодые особи обоих видов являлись свободно живущими индивидуумами вплоть до наступления половой зрелости. Но, по мере развития симбиотической организации, каждый из них искал себе партнера противоположного вида. Союз заключался на всю жизнь и прерывался только на короткий период спаривания. Союз предусматривал полифоническую сексуальность, но сексуальность эта была скорее умственного характера, поскольку для совокупления и создания себе подобных каждый индивидуум искал себе партнера своего вида. Впрочем, мы обнаружили, что даже в этом симбиотическом союзе один из его членов обязательно был мужского пола, а другой – женского. Особь мужского пола, к какому бы виду она не принадлежала, по-отечески нежно относилась к потомству своего симбиотического партнера.

У меня нет времени описывать экстраординарную умственную совместимость этих странных пар. Могу сказать только одно: хотя органы восприятия и темперамент этих двух видов были совершенно разными и между ними иногда происходили трагические конфликты, в целом участники этого союза были более близки друг другу, чем люди в браке, и давал каждому партнеру гораздо больше, чем дает людям дружба между представителями двух разных человеческих рас. На определенных этапах развития цивилизации отдельные злобные особи иногда успешно пытались разжечь крупномасштабный конфликт между видами. Но оба вида настолько были необходимы друг другу, что конфликт редко достигал накала даже нашей «войны полов». Оба вида внесли равный вклад в культуру своего вида, хотя в разное время – разный. В творческой работе один партнер выдавал идеи, а другой критиковал и играл роль сдерживающего фактора. Случаи, когда один партнер проявлял полную пассивность, были крайне редки. Книги, или, вернее, свитки, изготовленные из пульпированных водорослей, как правило, были написаны совместно. В целом, арахноиды доминировали в ремеслах, экспериментальной науке, изобразительном искусстве и практической организации общественной жизни. Ихтиоидам блестяще давались теоретическая наука, литература, великолепная музыка подводного мира и наиболее мистические формы религии. Впрочем, у этого правила было немало исключений.

Похоже, что симбиотические отношения дали двойной расе, по сравнению с нашей, гораздо большую гибкость ума и большую способность к общению. Она быстро миновала фазу внутриплеменных раздоров, во время которых кочевые косяки симбиотических пар атаковали другу друга словно орды подводной конницы; арахноиды, оседлавшие своих друзей-ихтиоидов, поражали врага костяными копьями и мечами, а их «кони» душили друг друга мощными щупальцами. Но фаза внутриплеменных войн была на удивление короткой. С наступлением оседлого образа жизни, с появлением подводного земледелия и коралловых городов, войны между союзами городов стали исключением. Благодаря своей мобильности и хорошо налаженной связи, двойная раса быстро создала всемирную ассоциацию невооруженных городов. Мы с удивлением узнали, что в период расцвета домеханической цивилизации этой планеты, когда в наших мирах в это время уже вполне оформился раскол общества на господ и рабов – общинный дух города одолел личную предприимчивость. Очень скоро этот мир превратился в систему взаимозависимых, но независимых муниципальных общин.

Казалось, что социальная неприязнь исчезла навсегда. Но самый серьезный кризис этой расы был еще впереди.

Подводная окружающая среда не давала симбиотической расе больших возможностей для прогресса. Все источники богатства были известны и строго регламентированы. Численность населения поддерживалась на оптимальном уровне, чтобы каждый индивидуум мог получать удовольствие от работы. Общественный строй устраивал все классы и казался незыблемым. Частная жизнь была насыщенной и разнообразной. Культура, покоившаяся на великих традициях, была сосредоточена исключительно на тщательном изучении обширных областей знания, давным-давно открытых почитаемыми предками, которых, как считалось, вдохновило на этот подвиг симбиотическое божество. Наши друзья в этом подводном мире – наши «хозяева», жившие в более беспокойную эпоху, говорили об этом времени с ностальгией, но чаще – с ужасом: им, оценивающим события с позиций своего времени, казалось, что уже тогда проявились первые слабые признаки разложения расы. Раса настолько идеально устроилась в стабильной окружающей среде, что ум и изобретательность перестали цениться и скоро могли притупиться. Но сейчас было похоже на то, что судьба распорядилась иначе.

Создание механизмов в подводном мире было делом маловероятным. Но следует помнить, что арахноиды были способны жить и на суше. До эпохи симбиоза их предки периодически выбирались на острова для любовных игр, родов и охоты. С тех пор способность дышать воздухом ослабла, но не была утрачена полностью. Каждый арахноид по прежнему выбирался на сушу для совокупления и для выполнения определенных ритуальных гимнастических упражнений. Это и дало толчок великому открытию, изменившему ход истории. Во время одного такого турнира бившиеся друг о друга каменные наконечники высекли искру, от которой вспыхнула выжженная солнцем трава.

С невероятной скоростью последовали изобретение плавки, парового двигателя, открытие электричества. Поначалу энергию получали сжигая некое подобие торфа, образовавшееся на берегах в результате уплотнения морской растительности, потом использовали силу постоянных и сильных ветров, а позднее были изобретены фотохимические световые ловушки, абсорбировавшие обильный солнечный свет. Разумеется, эти изобретения были сделаны арахноидами. Ихтиоиды, хотя и играли значительную роль в систематизации знаний, не допускались к практической работе, научным экспериментам и изобретению механизмов, происходившим на суше. Скоро арахноиды стали проводить электричество с островных электростанций в подводные города. Наконец-то, ихтиоиды смогли принять участие в работе, но их роль, разумеется, была чисто вспомогательной. Арахноиды обошли их не только в знании электромашиностроения, но и в практических навыках.

В течение еще пары столетий два вида продолжали сотрудничать, несмотря на растущую между ними напряженность. Искусственный свет, механическая транспортировка товаров на дно океана и крупное производство подняли уровень комфорта в подводных городах на невероятную высоту. Острова были забиты зданиями, предназначенными для научных исследований и производства. Был достигнут огромный прогресс в физике, химии и биологии. Астрономы начали составлять карты звездного неба. Они также обнаружили, что соседняя планета идеально подходит для заселения арахноидами, которые, как надеялись ученые, смогут без большого труда приспособиться к иному климату и расстаться со своими симбиотическими партнерами. Развитие космонавтики шло с переменным успехом. Отдел «внеморской» деятельности потребовал значительного увеличения численности арахноидов.

Эти события неизбежно должны были привести к конфликту между двумя видами и к конфликту в разуме каждого индивидуума. Когда мы впервые проникли в этот мир, он находился на самом пике этого конфликта и духовного кризиса, благодаря чему эти существа были доступны нашему, еще несовершенному пониманию. В биологическом смысле ихтиоиды еще не стали низшей расой, но с точки зрения психологии у них уже проявлялись признаки глубокого умственного разложения. Их уделом стали глубокое разочарование и апатия, которые часто разрушают примитивные расы Земли, отчаянно пытающихся догнать европейскую цивилизацию. Но поскольку отношения между двумя симбиотическими расами были чрезвычайно тесными (гораздо более тесными, чем самые близкие человеческие отношения), – судьба ихтиоидов оказала глубокое воздействие на арахноидов. Для ихтиоидов триумф их партнеров в течение долгого времени был источником и восхищения, и беспокойства.

Индивидуум каждого вида разрывался между противоречиями. Хотя каждый здоровый арахноид стремился принять участие в полной приключений новой жизни, он (она), в силу привязанности и симбиотической связи, стремился также помочь своему другу (подруге) – ихтиоиду стать равноправным членом нового общества. Кроме того, все арахноиды осознавали свою зависимость от своих друзей, – зависимость как физиологическую, так и психологическую. Именно ихтиоиды внесли самый большой вклад в симбиоз силы самопознания и взаимного озарения, а также в созерцание, которое так необходимо для сохранения благоразумия в действиях. Наиболее убедительным доказательством этого был тот факт, что среди арахноидов уже начались внутренние раздоры. Один остров стремился конкурировать с другим, одна большая промышленная организация – с другой.

Я не мог отделаться от мысли, что если бы подобная противоположность интересов имела бы место на моей планете, скажем, в отношениях между двумя нашими полами, – пол, обладающий большими возможностями, не колеблясь принудил бы другой к послушанию. Арахноиды так никогда и не одержали подобную «победу». Все больше и больше пар распадалось и каждая сторона пыталась поддержать свою жизнедеятельность с помощью лекарств, заменяя ими химические вещества, в обычных условиях получаемые путем симбиоза. Но умственную зависимость нельзя было ничем заменить, и «разведенные» страдали от серьезных умственных расстройств, протекавших как в явной, так и в скрытой форме. Тем не менее, появилось большое количество особей, способных жить без симбиотического общения.

Дело дошло до насилия. «Непримиримые» обоих видов атаковали друг друга и сеяли смуту среди «умеренных». Затем последовал период ожесточенной и бессмысленной войны. И с той, и с другой стороны небольшое и ненавидимое всеми меньшинство, выступало за «модернизированный симбиоз», при котором индивидуумы обеих рас могли вносить равный вклад в развитие жизни даже в условиях механизированной цивилизации. Многие из этих реформаторов стали мучениками своей идеи.

Рано или поздно победа досталась бы арахноидам, поскольку они контролировали источники энергии. Но вскоре выяснилось, что попытка разорвать симбиотическую связь была не такой успешной, как это показалось вначале. Даже в условиях боевых действий, командиры были не в состоянии предотвратить широко распространенное братание между воинами враждующих армий. Члены распавшихся пар тайно встречались, чтобы иметь возможность в течение нескольких часов или минут пообщаться друг с другом. «Овдовевшие» или «покинутые» индивидуумы осторожно, но нетерпеливо подбирались к вражескому лагерю, чтобы найти себе нового друга (подругу). Целые отряды сдавались в плен с той же самой целью. Неврозы причиняли арахноидам больше страданий, чем оружие их противников. Более того, из-за гражданских войн и социальных революций на островах, стало почти невозможно производить боеприпасы.

Наиболее решительно настроенная часть арахноидов попыталась довести войну до победного конца путем отравления океана. Но острова тоже оказались отравленными, потому что миллионы разлагающихся трупов поднялись на поверхность морей и были выброшены приливом на берег. В результате отравления окружающей среды, эпидемий и, прежде всего, невроза, – война зашла в тупик, цивилизация рухнула, а оба вида чуть было не исчезли на планете. Громоздившиеся на островах заброшенные небоскребы начали постепенно превращаться в груды обломков. На подводные города стали наступать подводные джунгли и похожие на акул ихтиоиды с очень низким уровнем умственного развития. Тонкая ткань знаний стала распадаться на кусочки суеверия.

Теперь настало время тех, кто выступал за модернизированный симбиоз. С большим трудом им удалось затаиться в наиболее отдаленных и диких районах планеты и жить там, как и прежде, парами. Сейчас они смело принялись пропагандировать свои идеи среди несчастного оставшегося населения этого мира. Немногочисленные племена поддерживали свое существование с помощью примитивного подводного земледелия и охоты, пока не смогли очистить и отстроить несколько коралловых городов и воссоздать бедную, но имеющую перспективу цивилизацию. То была временная цивилизация, не знавшая механизмов, но надеявшаяся попасть в чудесный «верхний» мир после того, как ей удастся установить основные принципы реформированного симбиоза.

Нам казалось, что подобное мероприятие обречено на провал, поскольку было ясно, что будущее цивилизации – на суше, а не в морских глубинах. Но мы ошибались. Нет нужды рассказывать о героических усилиях, благодаря которым раса изменила свою симбиотическую природу и сделала ее пригодной для решения будущих задач. Сначала были восстановлены островные электростанции и проведена частичная реорганизация подводного общества, имеющего в своем распоряжении энергию. Но эта реконструкция была бы бесполезной, если бы не сопровождалась тщательным изучением физических и интеллектуальных отношений между двумя видами. Симбиоз следовало укрепить таким образом, чтобы исключить в будущем любую возможность конфликта между видами. В результате химической обработки индивидуумов еще в младенческом возрасте, два вида становились более взаимозависимыми и более склонными к сотрудничеству. С помощью особого психологического ритуала, представлявшего собой некий вид взаимного гипноза, между «новобрачными» устанавливалась неразрывная интеллектуальная связь. Это единство двух видов, к которому каждый индивидуум привыкал с детства, стало, со временем, основным мотивом всей культуры и религии. Симбиотическое божество, фигурировавшее во всех примитивных мифологиях, было вновь возведено на пьедестал, как символ дуализма вселенной, дуализма творчества и мудрости, соединившихся в божественный дух любви. Было сказано: единственной достойной целью общества является создание мира разумных, просвещенных, восприимчивых и понимающих друг друга личностей, объединенных общей задачей исследования вселенной и развития разнообразных потенциальных возможностей духа. Взрослые исподволь подталкивали молодежь к понимаю этой цели.

Постепенно и очень осторожно были проведены индустриализация и научные исследования предшествующего периода. Но с существенной разницей. Промышленность была подчинена достижению цели, четко обозначенной обществом. Наука, в прошлом рабыня промышленности, стала свободной подругой мудрости.

Снова толпы трудолюбивых рабочих-арахноидов застроили острова зданиями. Но жилые дома, в которых отдыхали симбиотические пары, заполняли мелкие прибрежные воды. Укрывшиеся в океанских глубинах древние города были превращены в школы, университеты, музеи, храмы, дворцы искусств и удовольствий. Там подрастало молодое поколение обоих видов. Взрослые тоже приходили туда в поисках отдыха и вдохновения. Пока арахноиды трудились на островах, ихтиоиды занимались образованием и пересматривали теоретические основы цивилизации. Ибо сейчас стало ясно, что в этой области именно их таланты и темперамент имеют жизненно важное значение для общества. А потому литература, философия, общее образование исходили, прежде всего, из глубин океана; острова же были центрами промышленности, естественных наук и изобразительного искусства.

Скорее всего, невзирая на прочность «браков», это странное разделение труда, со временем привело бы к новому конфликту, если бы не два новых открытия. Одним из них было развитие телепатии. Через несколько столетий после окончания Эпохи Войн, ученые установили, что каждая пара может поддерживать между собой полноценный телепатический контакт. По прошествии некоторого времени в телепатическое общение была вовлечена вся двойная раса. Первым результатом этого открытия было быстрое развитие связи между индивидуумами во всем мире, что, в свою очередь, привело к значительному укреплению взаимопонимания и единства в решении стоящих перед обществом задач. Но, прежде чем наш контакт с этой быстро развивавшейся расой прервался, мы успели увидеть куда более серьезные последствия развития всемирной телепатии. Нам говорили, что телепатическое общение всей расы вызывало! периодически нечто вроде непродолжительного пробуждения единого всемирного разума, составными частями которого являлись все индивидуумы.

Другое великое открытие этой расы были связано с исследованиями в области генетики. У арахноидов, сохранивших способность жить на суше этой огромной планеты, мозг не мог в значительной степени увеличить вес и сложность; но для плавающих ихтиоидов, отличавшихся большими размерами, подобных ограничений не существовало. В результате длинной серии экспериментов, зачастую заканчивавшихся трагедией, родилась раса «суперихтиоидов». Со временем, эта раса полностью заменила старую. Арахноиды, занимавшиеся изучением и колонизацией других планет местной солнечной системы, тоже были улучшены генетически, но не в смысле увеличения общей сложности мозга, а в смысле развития особых мозговых центров, ответственных за телепатическое общение. Таким образом, невзирая на более простое строение мозга, арахноиды могли поддерживать полноценное телепатическое общение со своими обладающими большим мозгом друзьями, плавающими в океанах далекой родной планеты. Простые и сложные разумы образовали единую систему, каждая часть которой, каким бы незначительным не был ее вклад в общее дело, могла получать информацию от остальных.

Именно в тот момент, когда раса ихтиоидов стала уступать место супер-ихтиоидам, наш контакт с ней прервался. Мышление двойной расы полностью вышло за пределы нашего понимания. На более поздней стадии нашего путешествия и на более высоком уровне бытия мы снова повстречались с нею. К тому времени она уже принимала участие в реализации проекта, осуществляемого Галактическим Обществом Миров. Об этом я расскажу ниже. На этом этапе симбиотическая раса состояла из бесчисленных орд путешественников-арахноидов, разбросанных по многим планетам, и веселой компании «пловцов» – пятидесяти миллиардов суперихтиоидов, ведущих интенсивную умственную деятельность в океане их огромной родной планеты. Даже на этой стадии развития, симбиотические партнеры должны были вступать в физический контакт, хотя и не слишком часто. Постоянный поток космических кораблей связывал планету-мать с колониями. Разум расы сохранялся ихтиоидами при поддержке бесчисленных партнеров, заселивших десятки планет. Хотя «нити» общего знания «пряла» вся раса, в единую ткань их «сплетали» только обитающие в родных океанских глубинах ихтиоиды. Но плоды этой работы пожинали все представители расы.