56. Ебическая сила
56. Ебическая сила
«Сегодня был самый длинный день!..»
М.Науменко.
«У Бори был самый длинный хуй!..»
Народная переделка.
Сварил Клочкед три грамма мету…
И мет Клочкеду удался!..
Вдюзался Клочкед не по-детски. Ибо ни одному дитяте не придет в голову ставить себе столько. Да и взрослому тоже не придет, обладай он даже детским здравомыслием. Но не было у Клочкеда здравомыслия вообще никакого. Как не было его и у второго участника этого сейшена. Но он роль тут играть будет совершенно эпизодическую и настолько неглавную, что и называть как-то особо его тут смысла не имеет. Здравомыслие, бля…
И потянуло наших героев-удальцов из хаты на улице Удальцова, где обретались и вдюзанные подруги ихние, на приключения.
Ибо Ивана-Купала было.
А Ивана-Купала это такой ебический праздник… Не обходится он без ебли. И ебли было много. Но нет, не ебли, а ебатории. Ведь не было такого ебания, чтоб чисто поебаться, а было полно такого ебания, что не поебешься, а заебешься за всю поебень и невъебенный проеб в самом что ни на есть ебическом смысле. Но узнали они об этом очень позже.
В общем, захотелось нашим героям ебательной свежатенки и ебливой экзотинки. Да и не странно это, Ивана-Купала ж!
И вот, в первый вечер праздника сего вышли они из дома, дюже не хило вдюзанные, и отправились в разны стороны. Искать ебательного приключения.
Куда отправился неназываемый отрок – нам неведомо будет до конца сей истории, а Клочкед направил свои мощны чресла с удом торчаще-напряженным к леску за общежитием имени Мумбы-Юмбы, ибо не только Лумумбы ходили там с мумбами трясущимися, ныкая за щеками болики с хмурым, но и темнокожи лумумбарки, одну из которых и вознамерился раскрутить на еблю вусмерть обдюзанный Клочкед.
Вошел Клочкед в лесок и тут же едва не ёбнулся как настоящие ебанутый ебанатик. Ибо лес тот не лесом был, а настоящей помойкой. Промеж древ всюду кучи мусора валялись, от пикников оставленные, а на свободных от тропинок и грязи участках лежали разодрорванные картонные коробки от различной техники бытовой. И виднелись на картонах сих места, кои были чьими-то жопами продавлены. Не иначе, как еблись на этих картонках много, долго, упорно, совместно и с превеликим удовольствием!
– Экое заебательское место! – Прошептал про себя Клочкед. – Не иначе напостоянку ебутся тут.
И действительно, видя следы подобной ебательной активности можно вполне было предположить, что ебля тут совершается настолько перманентно, насколько это вообще только возможно.
И начал Клочкед блуждать. Но, странное дело. Тих и безлюден был лесок. Безлюдно и горестно отсвечивали в подкрадывающейся темноте картонки без личностей на них ебущихся.
Всю ночь, до самого рассвета бродил Клочкед по лесу. И лишь по утру встретил он спящего на картонке бомжика, да негра дюже активно ебавшего свою негритянку на площадке с тягательными железяками. Негр был голый, огромный, его напряженная мускулистая жопа часто-часто сверкала в лучах восшедшего светила, пуская зайчики в глаза Клочкеду.
И Клочкед решил за лучшее ретироваться.
Понуро он шел домой как вдруг…
Он увидел…
Что?
Думаете, голую негритянку, которая призывно махала ручкой и звала всех желающих поебаться с ней?
Ах, отъебитесь, вы, со своей еблей!
Клочкед увидел пакет на дереве.
Нет, он и раньше видел такие пакеты, в которых самые культурные участники ебательных пикников оставляли мусор. Но не таков был пакет этот. Этот был полон чем-то иным.
Подойдя и присмотревшись, Клочкед понял, что нашел одеяло.
Одеяло явно было проебанным. Причем, дважды проебаным и один раз проебанным. Или наоборот…
Первый раз его проебли, когда еблись на нем.
Второй раз его проебли, когда забыли.
А проебанное оно потому, что его явно кто-то обтрухал, причем неоднократно!
Поебем нормы русская языки, потеряим адну, аль дви букови «Ны» и пущай это одеяло станет трижды проебаным!
И, забрав это трижды проебаное одеяло, как трофей, понял Клочкед, что это место не заебательское, а проебаное. Ибо только в проебанных местах можно обнаружить проебаные одеяла! Причем трижды проебаные.
Вернувшись домой, рассказав эту историю, поебав свою… или чужую… или обеих сразу подруг, Клочкед снова вдюзался и опять отправился на встречу при-клю-или-глю-чениям.
На сей раз он был почти на двести восемьсот процентов уверен, что выебет негритянку. Ведь проебаность того леска, воплощенная в материальном предмете теперь лежала у него дома. С собой он забрал всю его проебаность. А раз место перестало быть проебаным – оно уже не проебаное, а какое-то другое. И, следовательно Клочкед вполне сможет там поебаться…
Тем паче, что Ивана-Купала продолжалась.
Вторая ночь так же ничем ебательным отмечена не была… Наверное потому, что едва войдя в лес, около семи вечера, Клочкед практически сразу нашел предмет, который в лесу быть не мог вообще. Ну, нечего такому предмету в лесу делать было.
Нет, сами посудите, что могла делать в лесу самая банальная разборная ШВАБРА. Со щетиной цвета морской волны. Новенькая. С длинной рукояткой. С резиновыми поеботинами под пальцы, ездящими по ручке. С колечком наверху, чтобы на гвоздь вешать.
Клочкеду впору конкурс было объявлять: Придумайте, что может делать в лесу швабра.
А швабра ничего не делала. Она стояла к дереву прислоненная. И Клочкед ее немедленно узурпировал.
И шлялся с ней с семи вечера до восьми утра, не встретив ни единой негритянки, лишь снова наткнувшись на давешнего бомжика. Даже негр тем утором никого не ебал. Ибо не было на прежнем месте тем утром ебливого негра. Лишь только глюки еблись на окраинах периферического зрения Клочкеда. Но на то они и глюки, чтоб ебстись на окраинах… Их же не поебешь, ибо глюки…
Понуро возвращался домой Клочкед. Но потом до него дошло. Дошел до него символизм находки его вечерней. Ведь не просто швабра то была! А совокупление фалло-вагинальных конструктов, что даже в названии ее отражено было – «Тандем»!.. А значило это… Это значило, что в руки к Клочкеду попала самая что ни на есть натуральная, обвеществленная, как и в случае с проебаным одеялом, ебическая сила!
Третья ночь, точнее, утро принесло еще один несусветный дар.
Выходит неебавшийся Клочкед из лесу и видит. Стоят. Они. В ряд. И смотрят на него.
Они.
А они, это – стакан, банка маринованных огурцов, нераскупоренная бутылка водки, стакан, хлеб, бутыль минеральной воды, ножевилколожка.
Натуральный ебатический набор!
Возрадовался Клочкед. Собрал все в пакет и домой уволок. Там он снова вдюзался и, на четвертую, последнюю ночь Ивана-Купалы поперся опять в лес. Подарки искать.
Но не тут-то было.
Как наскочили на него полуночные глюки, как закружили вокруг него!.. Со свистом вылетел Клочкед из леса. В диком страхе едва до хаты добрался, всех окрестных теней шугаючись…
И лишь потом, как наебся с подругами своими, да рассказал всю эту историю своему другу неназванному… Здесь не названному. Понял он глобальную ошибку свою. Понял Клочкед как проебал он свое счастье, жадно погнавшись за прибытком материальным.
Надо было ему все те дары трех предыдущих дней с собой обратно в лес взять. Тогда бы и вышла к нему неебаная негритянка и еблись бы они всю ночь напролет на проебаном одеяле, отгоняя ебической силой глюки, да попивая водочку, закусывая ее минералкой с огурцами и хлебом из ебатического набора…
А неназванный друг Клочкеда по мистике не заморачивался. Пошел он в ночной магазин. Снял там продавщицу и ебал ее, чередуя с дочкой другой продавщицы, в подсобке спавшей. И так все четыре ночи…
Вот тебе и весь хуй, до копейки!..