ВСЯКИЙ, КТО ЖАЛЕЕТ СЕБЯ, ЖАЛЕЕТ И ДРУГИХ
ВСЯКИЙ, КТО ЖАЛЕЕТ СЕБЯ, ЖАЛЕЕТ И ДРУГИХ
И вот что я ещё думаю. Может быть, где-то в глубине существует связь между самоубийством и отсутствием веры в ценность собственной жизни? Разве наше общество в целом не утеряло непосредственного ощущения ценности и незаменимости каждой жизни, преклонения перед жизнью как она есть, со всеми её сложностями и тяготами? Если бы каждый осознавал свою жизнь как драгоценную и неповторимую, то не смог бы так легко с ней расстаться, даже столкнувшись с горем. Но то, что в наше время совершается такое количество самоубийств, свидетельствует, на мой взгляд, о слишком лёгком отношении к жизни.
Без конца совершающиеся вокруг нас в последнее время убийства с особой жестокостью, нападения на прохожих, в которых случайные люди гибнут ни за что, вызывают множество острых дискуссий о причинах и условиях этого зла.
Про себя я по этому поводу думаю, что, возможно, за пятьдесят лет, прошедших после войны, как-то вдруг оказалось утраченным чувство физической реальности жизни, той жизни, которую можно почувствовать на ощупь, на вес.
Ну, а ещё более серьёзной проблемой, о которой следует задуматься, является, на мой взгляд, неразрывная связь между вредом, который люди наносят себе, то есть саморазрушительным отношением к собственной жизни, и ущербом, наносимым окружающим, покушением на чужие жизни.
Философ Мамфорд[21] говорит, что человек, не испытывающий любви к себе, не может любить других. Люди, ненавидящие себя, ненавидят и других. Презирающие себя недооценивают других. Поэтому он считает, что человеку ничего иного не остаётся, как начать с нарциссической любви к себе самому, каким бы детским ни казалось это чувство.
Исходя из этих рассуждений, кто не ощущает весомости собственной жизни, кто не может воспринимать свою личность иначе, как незаметную и малозначительную, тот не дорожит и жизнями окружающих людей. Получается, что у него нет устойчивого иммунитета против нанесения телесных повреждений ни себе, ни другим, — разве не так?
Может быть, это прозвучит чересчур смело и покажется упрощением, но, по сути, саморазрушительные действия совершенно идентичны действиям, причиняющим ущерб здоровью и жизни других. Причина и того и другого в отсутствии понимания ценности человеческой жизни. Люди, которые не могут дорожить собственной жизнью, ни во что не ставят и чужую. Те, для кого собственная жизнь ничего не значит, не придают значения и чужой жизни. Если выразиться ещё откровеннее, самоубийство и убийство — две стороны одной медали и, может быть, времена, когда велико количество суицидов, следует признать временами, когда много убивают.
Я думаю, в течение ближайших лет количество самоубийств будет стремительно расти, а в будущем вырастет и количество покушений на чужую жизнь. Из уст писателя такое предположение звучит очень жёстко и беспощадно, но я не могу избавиться от ощущения, что так и будет.
Мы нуждаемся в том, чтобы каким-то образом вернуть непосредственное чувство полновесности собственной жизни. Если этого не случится, если, пытаясь сократить количество повседневно совершаемых преступлений, мы будем рассуждать лишь о школьном образовании, семье, системе социального обеспечения и прочих подобных вещах, всё будет напрасно.
Что же нужно для того, чтобы дорожить жизнью, чтобы ощущать ценность собственного существования, — что для этого требуется? Вот уж поистине вопрос вопросов. Слова о том, что надо попытаться пробудить в себе уважение к жизни, что надо испытывать благодарность и относиться к жизни как к дару, всего лишь сотрясают пустоту, хоть и очень хорошо звучат.
Так что же всё-таки делать? Признаться откровенно, я и сам в недоумении. Но только свою жизнь я никак не могу ощущать как что-то малозначительное. После того как я во время разгрома Японии на материке выбрался из самого пекла, мне по-всякому приходилось жить в последующие послевоенные пятьдесят лет, и вот я дожил до сего дня. Моя жизнь оказалась сохранённой ценой других жизней. У нас была семья из семи человек, а теперь остались только двое — я и моя младшая сестра.
Всякий раз, когда я вспоминаю членов своей семьи и родственников, которые лишились жизни во время эвакуации с материка после поражения Японии в войне, я не могу не чувствовать, что сам живу ценой этих утраченных жизней. А ещё я думаю о том, что должен относиться к себе хоть немного бережнее хотя бы ради них, ушедших из жизни.