с) Выход мыслимой вещи в существование

Абсолютно-безусловное есть абсолютное, тождественное со своим условием основание, непосредственная мыслимая вещь как истинно-существенная. Как основание она соотносится отрицательно с собою самой, делает себя положенностью, но такой положенностью, которая есть полная рефлексия в обеих ее сторонах и тождественное в них с собою соотношение формы, т. е. так, как получилось выше ее понятие. Поэтому, указанная положенность есть, во-первых, снятое основание, мыслимая вещь как лишенное рефлексии непосредственное; это — сторона условий. Последняя есть целокупность определений мыслимой вещи, — сама мыслимая вещь, но отброшенная во внешность бытия; это — восстановленный круг бытия. В условии сущность отпускает единство своей рефлексии в-себя как некоторую непосредственность, которая, однако, имеет теперь определение быть обусловливающей предпосылкой и составлять по существу лишь одну из ее (сущности) сторон. — Условия суть поэтому все содержание мыслимой вещи, так как они суть безусловное в форме бесформенного бытия. Но в силу этой формы они имеют еще и другой вид, чем определения содержания, как это последнее есть в мыслимой вещи как таковой. Они являются лишенным единства многообразием, смешаны с вне-существенным и с другими обстоятельствами, не принадлежащими к кругу того наличного бытия, которое образует условия этой определенной мыслимой вещи.— Для абсолютной неограниченной мыслимой вещи условием служит сама сфера бытия. Основание, возвращающееся в себя, полагает ее как первую непосредственность, с которой оно соотносится, как со своим безусловным. Эта непосредственность как снятая рефлексия есть рефлексия в элементе бытия, которое, стало быть, как таковое развивается в некоторое целое; форма как определенность бытия разрастается дальше и выступает, таким образом, как некоторое многообразное, отличное от рефлексивного определения и безразличное к нему содержание. Несущественное, которым сфера бытия обладает в ней самой и которое она, поскольку она есть условие, сбрасывает с себя, есть та определенность непосредственности, в которую погружено единство формы. Это единство формы как соотношение бытия есть в последнем ближайшим образом становление, переход одной определенности бытия в другую. Но становление бытия есть, далее, становление сущностью и возвращение в основание. Поэтому в действительности дело обстоит не так, что наличное бытие, образующее условия, определяется как условие и употребляется как материал чем-то другим, а так, что само оно превращает себя через себя само в момент некоторого другого. — Далее, его становление не есть начинание с себя, как с поистине первого и непосредственного, а его непосредственность есть лишь предположенное, и движение его становления есть дело самой рефлексии. Истина наличного бытия состоит поэтому в том, что оно есть условие; его непосредственность имеет место лишь через рефлексию соотношения основания, полагающую себя самое как снятую. Становление есть тем самым, подобно непосредственности, лишь видимость безусловного, поскольку последнее предполагает себя само и имеет в этом предполагании свою форму; непосредственность бытия есть поэтому по существу лишь момент формы.

Другой стороной этого свечения безусловного видимостью служит соотношение основания как таковое, определенное по отношению к непосредственности условий и содержания как форма. Но она есть форма абсолютной мыслимой вещи, которая (мыслимая вещь) в себе самой содержит единство своей формы с собою самой или свое содержание и которая, поскольку она определяет последнее как условие, в самом этом полагали и снимает его разность и обращает его в момент; равно как и, наоборот, она как лишенная сущности форма сообщает себе в этом тождестве с собою непосредственность устойчивого наличия. Рефлексия основания снимает непосредственность условий и соотносит их, делает их моментами в единстве мыслимой вещи; но условия суть нечто предположенное самой безусловною мыслимою вещью, и, таким образом, она тем самым снимает свое собственное полагание; или, иначе говоря, тем самым ее полагание непосредственно само делает себя вместе с тем также и становлением. — То и другое есть поэтому единое единство; движение условий в них самих есть становление, возвращение в основание и полагание основания; но основание как положенное, т. е. как снятое, есть непосредственное. Основание соотносится с самим собой отрицательно, делает себя положенностью и обосновывает условия; но тем, что, таким образом, непосредственное наличное бытие определяется как нечто положенное, основание снимает его и делает себя только теперь основанием. — Таким образом, эта рефлексия есть опосредствование безусловной мыслимой вещи с собой через ее отрицание. Или, лучше сказать, рефлексия безусловного есть, во-первых, предполагание, но это снятие ее самой есть непосредственно определяющее полагание; во-вторых, она при этом есть непосредственно снятие предположенного и определяемость из себя; тем самым эта определяемость есть опять-таки снятие полагания и представляет собою становление в себе самом. В этом становлении исчезло опосредствование как возвращение к себе через отрицание; оно есть простая светящая видимостью внутрь себя рефлексия и лишенное основания абсолютное становление. Движение мыслимой вещи, состоящее в том, что она, с одной стороны, полагается через ее условия, а с другой — через ее основание, есть лишь исчезание видимости опосредствования. Становление мыслимой вещи положенною есть, стало быть, выступление, простой выход в существование, чистое движение ее к себе самой.

Если имеются налицо все условия какой-нибудь мыслимой вещи, то она вступает в существование: мыслимая вещь имеет бытие ранее, чем она существует, а именно она имеет бытие, во-первых, как сущность или как безусловное; во-вторых, она обладает наличным бытием или определена, и определена именно рассмотренным выше двояким образом: с одной стороны, в своих условиях, а с другой — в своем основании. В первых она сообщила себе форму внешнего, лишенного основания бытия, так как она как абсолютная рефлексия есть отрицательное соотношение с собой и обращает себя в свою предпосылку, в свое предположение. Это предположенное безусловное есть поэтому лишенное основания непосредственное, бытие которого состоит лишь в том, что оно налично как лишенное основания. Таким образом, если все условия мыслимой вещи налицо, т. е. если положена ее тотальность как лишенная основания непосредственность, то это рассеянное многообразие углубляется в нем самом. — Вся мыслимая вещь должна наличествовать в ее условиях, или, иначе говоря, для ее существования требуются все условия, ибо все они составляют рефлексию; или, еще иначе, наличное бытие, поскольку оно есть условие, определено формой; его определения суть поэтому определения рефлексии и вместе с каждым из них существенным образом доложены и другие. — Получение условиями внутреннего характера есть ближайшим образом опускание ко дну непосредственного наличного бытия и становление основания. Но тем самым основание есть положенное, т. е. оно в той же мере, в какой оно есть основание, также и снято как основание, и есть непосредственное бытие. Если, следовательно, налицо все условия мыслимой вещи, то они снимают себя как непосредственное наличное бытие и как предпосылку, и одинаковым образом снимает себя также и основание. Основание оказывается лишь видимостью, которая непосредственно исчезает; это выступление есть тем самым тавтологическое движение мыслимой вещи к себе, и ее опосредствование через условия и через основание есть исчезание как условий, так и основания. Выступление в существование потому столь непосредственно, что оно опосредствовано лишь через исчезание опосредствования.

Мыслимая вещь проистекает, из основания. Она не обосновывается или не полагается им так, что основание еще остается под нею, а полагание есть движение основания вовне, выход его в себе самому и простое его исчезание. Через соединение с условиями оно получает внешнюю непосредственность и момент бытия. Но оно получает их не как нечто внешнее и не через некоторое внешнее соотношение, а как основание оно делает себя положенностью, его простая существенность сливается с собою в положенности и есть в этом снятии себя самого исчезание его различия от его положенности и, стало быть, простая существенная непосредственность. Основание, следовательно, не остается после обоснования как нечто отличное от обоснованного, а истина процесса обоснования состоит в том, что основание в нем соединяется с самим собою, и, стало быть, его рефлексия в другое есть его рефлексия в себя само. Поэтому мыслимая вещь точно так же, как она есть безусловное, есть равным образом и лишенное основания и выступает из основания, лишь поскольку последнее опустилось ко дну, поскольку его уже нет, — выступает из того, что не имеет основания, т. е. из собственной существенной отрицательности или чистой формы.

Эта опосредствованная основанием и условием и ставшая через снятие опосредствования тождественною с собою непосредственность есть существование.