О Викторе Цое

Двадцать лет прошло после гибели Виктора Цоя.

И эта дата совпала с экологической катастрофой в России: с лесными пожарами. Какая же тут может быть связь? Посмотрим…

Думаю, что явление Цоя весьма необычно и несет в себе явную драматическую и символическую нагрузку. Тексты его песен удивительны по своей простоте и глубине. Такое сочетание сейчас редкость. Но секрет воздействия его творчества кроется не только в этих качествах его песен. Главное, конечно, — поразительное, магическое исполнение, зачаровывающее единством мысли, образа и звука. Это не гипнотическое действо, ибо гипноз предполагает насилие над волей. Здесь наоборот: песни вызывают из глубины души ее родное, но без этого вызова спящее. Как будто обнажается самое сокровенное, причем в драматической социальной ситуации, невиданной ранее. Хочется все-таки сказать о социально-психологическом феномене Цоя. Исторически это был период надежд — надежд на перемены, но такие перемены, которые принесли бы человеку подлинную свободу, духовную свободу, свободу становления личности, а не такую формальную свободу, которая легко может превратиться в новый деспотизм — деспотизм денежного мешка, голого чистогана, подавляющего человеческое в человеке. Существует даже мнение о наступлении постчеловеческой цивилизации во всем мире, но в разных формах. Но не надо преувеличивать. Не все еще потеряно. В России, к примеру, это далеко не так. И одно из подтверждений этому — неослабевающее влияние творчества Виктора Цоя на молодежь, спонтанное движение сердец, продолжающееся после его смерти уже двадцать лет.

Здесь самое время отметить одну важную особенность творчества Виктора Цоя: ее объединяющую и очищающую силу. И это, конечно, — социально значимое явление. Так объединять и вести за собой людей — исключительный дар, ведь здесь люди идут не за популярным удачливым артистом, а за человеком, который интуитивно выражает целостное миропонимание. В этом — одна из причин актуальности песен Цоя: они творят то, что в наше время почти невозможно, а именно объединяют людей, причем на основе благородного и чистого движения души. То, что такое продолжается, опровергает миф об абсолютно потерянном поколении. Вообще эти крики восторга при исполнении Цоем своих песен похожи на весенний, очищающий дождь во время апокалиптической жары. Его признание среди молодежи нашего времени, рокового начала третьего тысячелетия, означает, что душа России жива вопреки дьявольскому лозунгу, брошенному в начале девяностых: греби только под себя, не стесняясь в средствах, — плевать на остальных. Если бы это овладело людьми, то страна была бы обречена. Лучше любое отчаяние, чем нечеловеческий эгоизм, свобода джунглей. Христианская заповедь о любви несет общечеловеческий, всемирный характер, ибо все остальные заповеди вытекают из этой. Вы не будете убивать или грабить, если в вас есть любовь к людям, к самой жизни. И на этом тоже основывается воздействие песен Цоя — в таком единстве душ неизбежно присутствует любовь. Почему-то невольно вдруг приходит на ум, как это ни парадоксально, лето две тысячи десятого года, экологическая катастрофа, пожары… Ведь и в этом случае произошло объединение всех людей, но уже по другой причине. Этот порыв, всеобщая поддержка погорельцев, исходящая от разных людей: от предпринимателей до пенсионеров, — говорят о том, что Россия по-прежнему жива, что злой гений эпохи не омертвил ее. Такая реакция по поводу наших бедствий обусловлена старой российской традицией, а традиция должна жить, она появилась неспроста. Это традиция солидарности, доверия, любви и единения, которая просто необходима, тем более в странные или трудные времена.

Двадцать лет назад ушел последний романтик, словно он почувствовал наступление тяжелой, тупо циничной, бездушной мировой цивилизации. Он ушел, но его поэзия осталась с нами, остались его песни…