2.2.3. Ограниченно-пропорциональная демократия и критика взглядов о религии, информации, социализме и других важных чертах современного Запада

Тот, кто, обращаясь к старому, способен открывать новое, достоин быть учителем.

Конфуций.

Сэмюэл Хантингтон на рубеже XX и XXI веков оказал значительное влияние на международную политику лидеров США. Его статьи в ведущих мировых журналах, а потом книга получили огромный резонанс.[71] Он делит все народы мира в первую очередь по религии:

«Западное христианство, сначала католицизм, а затем католицизм и протестантство, – это, несомненно, самая важная историческая особенность западной цивилизации».[72]

Ни много ни мало, а «самая важная»! А вот еще:

«…религия – не «маленькое отличие», а, возможно, глубочайшее различие, какое только существует между людьми»[73].

Поэтому именно здесь уместно вкратце рассмотреть эту «цивилизационную концепцию», которая выдвигает религиозно-культурные различия между народами на первый план, считая их более значимыми, чем общие черты. Хантингтон выделяет в современном мире восемь «Цивилизаций» и, к сожалению, полностью описывает только Западную, перечисляя все ее черты по порядку. Другим «Цивилизациям» он не оказывает этой чести, описывая их более размыто, несистемно и, в основном, через отношение к Западной Цивилизации. Основная моя претензия к этому взгляду следующая: совсем разные государства и периоды одного государства относятся к одной Цивилизации. Например, английский или французский феодализм относятся к одной Цивилизации «Запад», также как и современные демократии Англии и Франции. Назначив восемь признаков Запада, Сэмюэл Хантингтон обошел молчанием то, что, по крайней мере, половина из этих «родовых признаков» Западной Цивилизации не была характерна для феодализма, через который веками проходила вся Европа. Вот эти существенные, по мнению Сэмюэла Хантингтона, черты Запада. Я привожу их в том же порядке, в котором они перечислены в книге:

1. Античное наследие.

2. Католицизм и протестантство.

3. Европейские языки.

4. Разделение духовной и светской власти.

5. Господство закона.

6. Социальный плюрализм.

7. Представительные органы.

8. Индивидуализм.

По крайне мере четыре пункта (4, 5, 7, 8) не наблюдались в Англии до революции 1640 г., во Франции – до революции 1789 г.

Комментарий

Великая хартия вольностей 1215 г. была не чем иным как попыткой разделить полномочия между монархом, с одной стороны, и епископами и баронами, с другой. Заметьте, что первыми, к кому обращается монарх, были иерархи церкви, а феодалы шли после них. Нужно понимать, что права большинства народа не были отражены в этом документе. Когда мы СЕГОДНЯ читаем эту хартию, слезы умиления наворачиваются:

«39. Ни один свободный человек не будет арестован, или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо (иным) способом обездолен, и мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе как по законному приговору равных его (его пэров) и по закону страны».

Но нужно обратить внимание на существенную деталь: «свободный человек»!

Подавляющее большинство народа было крепостными крестьянами с X по XV век, пять столетий. 90 % населения в эту счастливую категорию «свободных людей» не входили. Об этом же говорит и такая деталь, что хартия была написана на латинском языке, а потом переиздавалась на французском. В течение последующей сотни лет не появилось ни одного перевода на английский. Но ни латинского, ни французского простые британцы не знали.

Во Франции тогда даже такой хартии не было. Поэтому для большинства народа европейских стран, закабаленных крепостных рабов, многие века не существовало понятий «индивидуализм», «господство закона» и «представительные органы».

* * *

Наиболее видны недостатки этой «цивилизационной концепции» на примере рассуждения Сэмюэла Хантингтона о «православной цивилизации»:

«Семь из восьми перечисленных ранее отличительных характеристик западной цивилизации – католическая религия, латинские корни языков, отделение церкви от государства, принцип господства права, социальный плюрализм, традиции представительных органов власти, индивидуализм – практически полностью отсутствуют в историческом опыте России. Пожалуй, единственным исключением стало античное наследие, которое, однако, пришло в Россию из Византии и поэтому значительно отличалось от того, что пришло на Запад непосредственно из Рима».[74]

Последнее предложение просто умиляет. Оно сразу выдает собой «американо-европейского патриота». Только такой горячий патриот может так игнорировать факты. Если понимать античное наследие как наследие Древней Греции, то англичане, французы, немцы восприняли его через лишнее звено – Древний Рим. Через его язык – латиницу. Русские восприняли это наследие «непосредственно» от греков, без промежуточного латинского перевода. Хантингтон включает в понятие «античное наследие» и христианство. Посмотрим, как приняла его Европа и как Россия. Евангелия были написаны на греческом языке. С греческого Новый Завет был переведен непосредственно на славянский язык знаменитыми Кириллом и Мефодием еще за сто лет до крещения Руси. Поэтому все богослужения, начиная с крещения Руси в X веке, велись на родном языке народа. И грамотные россияне могли свободно читать евангелия. До наступления абсолютизма грамотных было довольно много в многочисленных русских городах. Россия в тот период называлась «страной городов». В те времена, например, такой не самый большой русский город, как Псков, был крупнее Парижа, не говоря уже о Лондоне. Совсем по-другому Новый Завет шел к англичанам, французам, немцам: с греческого на латинский, а потом многие века все богослужения велись лишь на латинском, который не понимал народ. Переводы Евангелий на родные языки европейцев были сделаны только с Реформацией. Европейцы могли читать евангелия на родном языке на шесть веков позже россиян.

Теперь по поводу «семи из восьми», которые якобы «практически полностью отсутствовали» в России. Католичество, протестантизм и европейские языки (вторая, третья черты Запада) отсутствовали в России по понятной причине. Там была другая форма христианства и другой язык. Но у многих народов Запада был не романский язык, и не католичество с протестантизмом в религии. Например, евреи. Однако Хантингтон им не отказывает в принадлежности к Западу. Значит, религия и язык уже не «самая важная часть»? С первыми тремя пунктами перечня черт Запада мы разобрались. Из оставшихся пяти четыре «родовых признака Запада» относятся к периоду капитализма, они появились на Западе только после революций, после низвержения абсолютизма: разделение духовной и светской власти, господство закона, социальный плюрализм и представительные органы. Все это народ Англии получил лишь в XVII веке, а Франции – в конце XVIII. Зато в России, задолго до этого (с XII по XV век) 300 лет существовало демократическое государство, занимавшее площадь больше Франции – незаслуженно забытая Новгородская Республика. Это была самая настоящая пропорциональная демократия, именно такая, которая существовала в Великобритании лишь после XVII века.

Комментарий

Русская демократия средних веков: Новгородская Республика и Древняя Русь

Во второй половине ХХ века начались археологические раскопки на территории Древнего Новгорода, которые продолжаются до сих пор. Они дали сенсационные результаты как по объему полученных памятников письменности, так и по информации, полученной из них.

Начнем с объема. О жизни новгородцев можно было судить, конечно, не из дошедших до нас церковных грамот, переписывающих библейские сюжеты, а из гражданско-светских письменных источников. До 1950 г. таких манускриптов периода до XIII века было всего два. За последние 60 лет подобных документов обнаружено уже около 500!

То есть объем информации о Новгородской Республике вырос кардинально. В связи с этим необходимо также кардинально пересмотреть все, что писалось историками на эту тему до 1950 г.

Пока на данный момент сделано два однозначных вывода.

Во-первых, женщины имели практически равные права с мужчинами. Женщина могла владеть землей, домом и вести бизнес В Европе к этому пришли лишь через несколько столетий. Также и в России после наступления абсолютизма эти права были у женщин отняты.

Во-вторых, многие граждане (и мужчины, и женщины) были грамотны, умели читать, писать, считать[75]. И это в то время, когда население Европы было на 90 % неграмотным. В Англии даже короли тогда были неграмотны (королевские автографы начинают появляться на документах только в XIII веке).

Население Новгородской Республики устойчиво прирастало, особенно быстро росли ремесленные поселения, в которых проживали плотники, скорняки и гончары. Развивались такие развитые формы экономических отношений, как кредитование. Имелось разделение исполнительной власти (посадники) и законодательной (Совет господ). Их выбирали на общем собрании всех жителей (вече).

Народы, населявшие территорию современной России, оказались предками многих европейских наций. Венгры, болгары, сербы, поляки и, возможно, даже норвежцы. Изучив древние манускрипты викингов, знаменитый историк древних цивилизаций Тур Хейердал выдвинул гипотезу о том, что древними предками викингов были выходцы из Причерноморья. Для подтверждения своего мнения он в 2000 году отправился в Ростовскую область и посещал краеведческие музеи для решения вопроса целесообразности организации археологической экспедиции в эти степи. Однако его смерть оборвала эти планы…

Известно, что славянский пантеон богов возглавляет Перун – повелитель молний. Этим именем славяне называли самую большую планету солнечной системы – Юпитер. Почему хлебопашцы-славяне чтили более всего бога, извергающего молнии? Почему с этим богом они связывали планету Юпитер? Ответы на эти вопросы мы получили только в конце XX века, когда американские аппараты «Вояджер-1» и «Вояджер-2», прошедшие вблизи Юпитера, обнаружили, что «между Юпитером и его ближайшим спутником Ио периодически происходит электрический разряд» – молния огромной силы.[76] Астрофизики установили, что эти разряды генерируют электромагнитные излучения, которые не просто достигают Земли, но и благоприятно влияют на урожаи в растениеводстве. (!) Таким высоким был уровень знания северной цивилизации. Конечно, это было невозможным без тщательных и многовековых астрономических наблюдений.

Интересна версия о русском происхождении Ахиллеса – героя троянской войны. Древнегреческий историк Ариан прямо утверждал, что Ахиллес был скифом и родом из Причерноморья. Великий Гомер поэтизировал происхождение Ахиллеса, и у него мы находим, что герой родился от греческого царя Пелея и РУСалки (вполне возможно – русской красавицы). Все (в том числе и Гомер) писали, что Ахиллес удивлял греков высоким ростом, крепким сложением, светлыми волосами и голубыми глазами. Носил герой Троянской войны странный для греков костюм, точь-в-точь как у скифов.

Всем известный Спартак, предводитель восставших римских рабов, был, как известно, фракийцем. Но малоизвестно, что фракийцы относились к славянской группе народов, были светловолосыми и носили бороды, как все восточноевропейские славяне.

Легендарный король Артур, являющийся эталоном западноевропейского рыцарства, был русским князем, прибывшим в Англию со своей дружиной по соглашению с римским императором Марком Аврелием. Это сенсационное заявление сделал известный британский историк Ховард Рид. В ходе длительных исследований в Великобритании, Франции и России Рид пришел к выводу, что король Артур являлся одним из князей сарматов, живших в южной России. Высокие белокурые всадники в начале II века вышли к Дунаю и встретились с римскими легионами. В результате переговоров в 175 году н. э. около шести тысяч русских воинов прибыли в Англию на службу Риму. Работая в архивах петербургского Эрмитажа, Ховард Рид обнаружил многочисленную символику из захоронений в России, которая совпадает с образами на знаменах рыцарей Круглого Стола.

Знаменитый этнограф XVIII века, немец по национальности, И.-Г. Георги писал: «самые датчаны и шведы основывают древность истории своей на народах, происшедших из России… следовательно Россия была и есть средоточие, или отчизна, всех северных народов»[77]. Так, например, лапти (считаются исконно русской обувью), на самом деле носили еще и шведы, финны и германцы.

Самое распространенное стрелковое вооружение на протяжении не веков, а тысячелетий, был лук. В битвах лучники играли существенную роль. Дальность и прицельность определяли порой исход сражения. Исследователи столкнулись с таким неожиданным фактом: дальность и прицельность стрельбы из лука кельтов, галлов, саксов была полтора-два раза меньше, чем у славянских лучников.

Например, обычная дистанция для английских лучников для стрельбы на поражение составляла около 100 м. В то время как лучники славян поражали цель на расстоянии до 200 м[78]. В чем же было дело? Неужели славяне настолько были сильнее, зорче и ловчее? Оказывается, загадка разрешилась просто: «Если простой лук с надетой тетивой представляет собой плавно изогнутую дугу, то лук, которым пользовались славяне, имел конструкцию растянутой буквы «М» с плавными перегибами»[79].

Западноевропейцы переняли древнюю в Азии, но «новую в Европе тактику атак тяжелой конницы – сарматское изобретение».[80]

«Как ныне установлено, славяне не были аборигенами Восточной Европы, а проникли в нее в VIII в., заселив Поднепровье и бассейн озера Ильмень. До славянского вторжения эту территорию населяли русы, или россы – этнос отнюдь не славянский… “Греки зовут Russos тот народ, который мы зовем Nordmannos – по месту жительства”. Скудные остатки языка россов – имена и топонимы – указывают на их германоязычие.

Бытовые навыки у славян и руссов были тоже различны, особенно в характерных мелочах: русы умывались перед обедом в общем тазу, а славяне под струей. Русы брили голову, оставляя клок волос на темени, славяне стригли волосы «в кружок». Русы жили в военных поселках и «кормились» военной добычей, часть которой продавали хазарским иудеям, а славяне занимались земледелием и скотоводством. Авторы X века никогда не путали славян с русами.

Но при этом нельзя считать русов скандинавскими варягами, так как последние начали свои походы в IX в., а русы известны как самостоятельный этнос авторам VI в. Иордану и Захарии Ритору. Единственной непротиворечивой версией является заявление епископа Адальберта, назвавшего княгиню Ольгу царицей ругов, народа, западная часть которого погибла в Норике и Италии в V в., а восточная удержалась в Восточной Европе до X в., оставив в наследство славянам династию и название державы»[81].

«Еврейский летописец писал об изгнании евреев из Персии в VII в.: “И было в лето 4450 г. (т. е. в 690 г.) и усилилась борьба между исмаильтянами и персами в ту пору, и были поражены персы ими (арабами), и пали они под их ноги, и спасались бегством многочисленные евреи из стран Парас, как от меча, и двигались они от племени к племени, от государства к другому народу, и прибыли в страну Русию и землю Ашкеназ и Швецию и нашли там много евреев”»[82].

«Хроника о событиях VIII в., набеге русов на Крым:

“…русы пришли в Крым из Доно-Донецкого ареала. Прежде чем достичь Суроша, русы ограбили все побережье Крыма, от Херсонеса до Керчи, причем особенно пострадали церкви. А в Суроше их вождь (Бравлин) принял крещение и вернул добычу церквам”»[83] .

«Отношения между русами и славянами в IX в. были откровенно враждебными. Об этом сообщают арабо-персидские географы. По сходным сообщениям Ибн-Русте, Мухадасси, автора “Худуд-ал-Алам” Гардзи и Марвази, русы “нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают”»[84].

«Легко заметить, что древним населением Восточной Европы были русы – “варварский народ”, живущий в стороне болгар (камских), между ними и славянами на реке Итил (Волге), причем “Куяба” (Киев) не был городом руссов, а видимо, принадлежал волынским славянам – дулебам, царь которых носил имя Дира.

Но в конце IX в. Киев был захвачен русами, сначала Аскольдом, потом Олегом… В IX в. русы и славяне имели мало общего… интенсивная метисация идет к X в. между победившими русами и славянами, киевскими и новгородскими, причем торжествуют славянские обычаи и язык»[85].

Интересен вопрос о христианизации Руси. Служители культа, к сожалению, уничтожали все славянские храмы и капища, а против волхвов был объявлен практически геноцид. Методы церковников и крещеных князей были далеки от толерантности. Также уничтожались повсеместно рукописи, свитки и другие письменные источники славянской культуры. Самый древний уцелевший источник – «Слово о полку Игореве», – датируемый XII веком: несколько раз в тексте упоминаются имена славянских богов Стрибога и Дажьбога, и только в самом последнем предложении один раз указано имя Христа.

А писалось «Слово» через два столетия после официально принятой даты крещения Руси.

Киевский и новгородский софийские соборы, построенные в XI веке, долгое время оставались лишь внутрикремлевскими церквами для княжеской семьи и дружины. Горожане туда не ходили.

Обидно, что насаждение христианской веры, самой по себе гуманистической, проводилось жестокими разрушительными действиями и людьми с далеко не лучшими личными качествами.

«По своим личным поступкам князь Владимир (церковь ему потом присвоила титул “Святой”) не мог претендовать не только на святость, но и на уважение. Он публично изнасиловал пленную княжну Рогнеду, предательски убил своего брата Ярополка, заманив его для переговоров в шатер, где таились убийцы-варяги, установил в Киеве обряд человеческих жертвоприношений Перуну, держал для удовлетворения своей похоти сотни славянских и иноземных девиц в загородных дворцах, а его карательные походы на славянские племена, отпавшие от Киева во время смуты, описаны в летописи столь лаконично, что, видимо, даже летописцу эти воспоминания были неприятны»[86].

Новые соборы и церкви не строились рядом с древними храмами. Сначала сравнивались с землей и сжигались древние славянские святилища, и лишь после этого буквально на месте прежнего храма сооружалась новая христианская церковь.

Такие действия, безусловно, вызывали возмущение народа, которое порой приводило и к трагическим последствиям. В 1071 г. в Ростове был убит толпой епископ Леонтий за пропаганду православия.[87]

Экскурсовод по известному монастырю на острове Валаам рассказывает красивую легенду о первых греческих христианах на Руси, которым «явилось божественное провидение идти много дней на север, потом плыть по бурному озеру Ладога до острова, и вот на этом острове, на этом холме, им был дан знак свыше начать строить церковь и кельи». Однако мало кто знает, что до этих монахов на этом месте на острове было капище Перуна! И они не получили знак свыше, а просто решили остановиться на «намоленном» месте, сжечь существующее и построить свое «капище». Почему-то распространение буддизма в Индии имело другой характер. Новые буддистские храмы соседствовали и соседствуют сейчас с индуистскими, не было насилия и разрушения старого.

То же самое было и в Суздале, где на красивом лугу сейчас стоит прекрасная церковь. Однако луг до сих пор зовется «Перунов», потому что церковь была построена на фундаменте славянского храма. И сколько таких мест по России? Советская власть особо не финансировала археологические раскопки вообще, так как направленность идеологии была в будущее. А о прошлом, мол, все, что надо, сказали Маркс с Энгельсом. Но при СССР была хоть теоретическая возможность организовать археологические раскопки под храмами и церквями для восстановления картины древнеславянской теологии.

Но при современном усилении позиций православной церкви попытки этих исследований легко блокируются иерархами.

Хотя, может быть, и для православия было бы интересным узнать больше о религии славян до Христа. Ведь многое говорит о том, что русское православие отличается от других православных направлений. Особенно это касается дониконовского православия, до раскола XVII века (самый известный пример: крестный ход «посолонь», по ходу движения солнца – славянского Дажьбога). И этими отличиями оно обязано в основном славянской ведической вере, обычаям и обрядам дохристианской Руси. Например, на усиление значения триединства Бога, особо характерное именно для православия, возможно, повлияла вера славян в Триглава, Бога, воплощенного в трех ипостасях: Перун, Сварог и Свентовит. До сих пор сохранились такие древнеславянские обычаи, как празднование Масленицы, Ивана Купалы. Даже гадание на ромашке («любит – не любит») является обращением к славянскому Дажьбогу, олицетворяющему Солнце, на которое похож этот цветок.

«Христианство трудно приживалось на Руси Киевской, но еще труднее у славянских племен, покоренных киевскими князьями. Военная победа над славянскими язычниками-вятичами – была одержана Владимиром Мономахом, но духовная или, точнее, идеологическая победа заставила себя ждать до XIV века. На самой Руси в узком смысле слова (Киев, Чернигов, Переяславль) двоеверие существовало долго. Некий христолюбец писал: “Не могу терпеть христиан, двоеверноживущих и верующих в Перуна, в Хорса и других богов”».[88]

Отношение киевлян к язычеству было гораздо теплее, нежели к инородному (греческому) христианству.

Когда умер князь Владимир в 1025 г., Ярослав Мудрый пошел с новгородцами на Киев против Святополка, старшего сына Владимира, захватившего киевский престол и возглавлявшего прозападные силы на Руси. В битве у городка Любеч новгородцы разбили войска Святополка, который бежал в Польшу. «Победители-новгородцы вошли в Киев, “и погоре церкви”, – пишет летописец. Мы заключаем из этого, что идейная основа действий Ярослава, его программа сводилась к восстановлению язычества».[89] Святополк вернулся с польскими войсками и разбил ярославскую дружину, занял Киев. Ярослав бежал обратно в Новгород. Поляки «были размещены по домам киевлян и окрестным деревням. И немедленно начались конфликты с местным населением. Буквально за несколько ночей было вырезано множество поляков».[90] Ярослав снова пошел с новгородцами на Киев и во второй раз окончательно воцарился на великокняжеском престоле. Итак, крещеные киевляне приняли язычников, спаливших церкви, и не потерпели вернувшихся христиан.

Вторая половина XVII и начало XVIII века принесли насильственную западнизацию Руси. Сначала Никон в церкви, затем Петр I в светской жизни вычищали огнем и мечом все, что оставалось еще от славянского образа жизни и мыслей.

Кстати, вплоть до Петра I Русь вела летоисчисление не от Рождества Христова, а от «сотворения мира» по древнеславянскому календарю. К 1700 году н. э. русские вели счет своей истории и культуре более семи тысячелетий. Петр I перенес дату начала года на 1 января и объявил наступление нового 1700 года, в то время как четырьмя месяцами раньше народ 1 сентября встретил 7208 год.

Обоснованную гипотезу о древности славянского языка выдвинул лингвист Ярослав Кеслер. «Русская азбука, – пишет ученый, – совершенно уникальное явление среди всех известных способов буквенного письма. Азбука отличается от других алфавитов не только практически совершенным воплощением принципа однозначности графического отображения: один звук – одна буква. В азбуке, и только в ней, есть содержание.

Для начала вспомним фразу «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Она известна каждому с детства и служит для запоминания последовательности цветов радуги. Это так называемый акрофонический способ запоминания: каждое слово фразы начинается с той же буквы, что и название цвета: каждый = красный, охотник = оранжевый и т. д.

Акрофония обеспечивает удобство запоминания азбуки и тем самым максимально быстрое ее распространение.

Среди основных алфавитов, употребляемых в Европе, три в той или иной мере обладают акрофоничностью: греческий, иврит и кириллица (=глаголица). В латинице этот признак полностью отсутствует, поэтому латиница могла появиться только на основе уже распространенной письменности, когда акрофония не существенна. (Кстати, латинская грамматика удивительно похожа на русскую: структура падежей, склонений и пр.).

В греческом алфавите прослеживаются остатки акрофонии в названиях 14 из 27 букв: альфа, бета (правильнее – вита), гамма и т. д. Однако эти слова ничего не означают в греческом языке и являются слегка искаженными производными еврейских слов «алеф» ‘бык’, «бет» ‘дом’, «гимель» ‘верблюд’ и т. п. Иврит полностью сохраняет акрофонию до сих пор, что, кстати, немало способствует быстрому обучению иммигрантов в Израиле. Сравнение по признаку акрофоничности прямо указывает на определенное заимствование греками еврейского письма.

Праславянская азбука также полностью обладает признаком акрофоничности, однако в одном отношении существенно отличается от иврита. В иврите все названия букв – имена существительные в единственном числе и именительном падеже, а среди названий 29 букв славянской азбуки по крайней мере 7 слов – глаголы. Из них четыре в повелительном наклонении: два в единственном числе (рцы, цы) и два – во множественном (мыслите, живите), один глагол в неопределенной форме (ять), один в 3-м лице единственного числа (есть) и один в прошедшем времени – «веди». (Заметим, что в древнем иврите понятие глагол вообще отсутствует). Более того: среди названий букв встречаются и местоимения (како, шта), и наречия (твердо, зело), и имена существительные во множественном числе (люди, буки), как и в обычной речи.

В нормальной связной речи один глагол приходится в среднем на три другие части речи. В названиях букв праславянской азбуки наблюдается именно такая частота глагола, что прямо указывает на связный характер азбучных наименований.

Таким образом, праславянская азбука представляет собой Послание – совокупность кодирующих фраз, позволяющих каждому звуку языковой системы придать однозначное графическое соответствие, то есть букву. При этом системы начертания букв для передачи одной и той же звуковой системы могут быть разными, например, кириллица = глаголица для праславянского языка, кириллица = латиница для современного сербохорватского языка, известные из истории три равноправные системы средневекового грузинского письма и т. п.

А теперь прочитаем Послание, содержащееся в праславянской азбуке. Рассмотрим три первые буквы азбуки – Аз, Буки, Веди.

Азъ – «я».

Буки (букы) – «буквы, письмена».

Веди (веде) – «познал», совершенное прошедшее время от «ведити» – знать, ведать.

Итак, далее прочитав древнеславянскую азбуку, получаем следующий осмысленный текст:

«Я знаю буквы: Письмо – это достояние.

Трудитесь усердно, земляне,

как подобает разумным людям —

постигайте мироздание!

Несите слово убежденно —

Знание – дар Божий!

Дерзайте, вникайте, чтобы

Сущего свет постичь!»

Примечательно, что архиепископ Новгородский Геннадий в конце XV века ратовал за просвещение русского духовенства, сетуя, что «…не можем добыть, кто бы горазд грамоте… кого бы избрати на поповство… он ничего не умеет, только то бредет по книге, а церковного настатия ничего не знает…».

При этом из цитируемого отзыва архиепископа ясно, что речь идет о грамотных русских людях, представленных Геннадию для экзамена на предмет пригодности к церковному богослужению, но не знающих при этом церковнославянского языка!

«В отличие от Западной Европы на Руси было много грамотных, так как религиозные книги на понятном славянском языке были доступны читателям; а на Западе для тех же целей требовалось знание латинского языка».[91]

Иными словами, гражданской русской письменностью владели гораздо больше людей, чем церковнославянской (созданной Кириллом и Мефодием). Большинство русских людей до начала XVII века и прихода к власти Романовых были грамотными – в частности, все казачество. А затем «тишайший» царь Алексей Михайлович Романов истребил поголовно грамотных староверов. При нем же и его сыне Федоре уничтожены разрядные книги и почти все подлинные документы, касавшиеся истории доромановской Руси. Именно Алексей Михайлович окончательно закрепостил большинство населения, чем и сделал его неграмотным к началу XVIII в., так что Петру I пришлось приглашать иноземных учителей. После смерти Петра во времена бироновщины Миллеры-Байеры-Шлецеры и начали писать «древнерусскую» историю на западноевропейский лад.

В житии Кирилла добросовестный летописец прямо описал, что прежде чем создать церковнославянскую грамоту и перевести на нее Евангелие, Кирилл, который в течение длительного времени заведовал библиотекой Константинопольского университета, много путешествовал по миру, – познакомился с русскими письменами, научился читать их, различать гласные и согласные. На Юге (а Кирилл из Византии) часто писали одними согласными, совершая при чтении «огласовку». Одними согласными, например, написан оригинал Библии.

«Согласно новым исследованиям, по всей видимости, уцелели только доли процента былого книжного богатства Руси XI–XII вв., потому что в древних городах свирепствовали пожары, возникавшие то по неосторожности обывателей, то при междоусобных войнах, но немало поработали и иноземцы».

В 1224 г. немцы сожгли Юрьев. В 1382 г. при нашествии Тохтамыша на Москву кремлевские церкви были полны «до строп», т. е. доверху, книгами и иконами. Все сгорело! В 1547 г. пожар в Москве уничтожил много рукописей. В 1612 г. Москву дотла сожгли поляки, а в 1812 г. – французы…

И как назвать поведение хранителей библиотек и архивов конца XVIII – середины XIX вв.? Монахи, тогда считавшиеся «учеными», жгли рукописи как «ненужную дрянь», топили в Волхове, гноили в сырых подвалах»[92].

* * *

Что касается последнего «признака» (индивидуализм), то сам Хантингтон констатирует, что он стал «доминировать на Западе» лишь к тому же XVII веку, веку революции в Англии. Все исследования об индивидуализме, на которые ссылается Хантингтон, имеют тот же порок: сопоставляются разные фазы обществ. Это исследование степени индивидуализма разных наций, на которое ссылается Хантингтон, было опубликовано в 1983 г. Опросы проводились, видимо, в начале 1980-х. То есть опрашивался американец, француз, немец, русский, китаец, индус, египтянин, например, в 1980-м году. Заполнял анкеты, отвечал на вопросы. Получилось, что первые трое больше индивидуалисты, чем последующие четверо. И вывод следует: мол, американо-европейцы эгоисты, а русские с индусами добряки. Но эти народы находились в этот год на очень разных фазах своего социально-политического развития. Их невозможно было сравнивать. Если действительно проводить научный анализ психологических черт разных наций, то следует изучать людей из разных лет, из обществ, находящихся в одинаковых фазах. Таких исследований нет. Но есть другие исследования, подтверждающие отсутствие сколько-нибудь значимых различий в индивидуализме у разных наций, фазы которых уже синхронизировались. Нет никаких свидетельств о различиях индивидуализма немцев, французов или англичан. А ведь были века, когда эти различия кричали о себе.

Слишком большой упор на религиозно-культурные различия приводит Хантингтона к забвению экономики. Он подробно описывает торговые конфликты 1990-х годов между США и Японией, всерьез предваряя это фразой о том, что «источник противоречий между США и Азией кроется в культурных различиях»[93].

Описывая экономические успехи демократических Гонконга и Сингапура, где большинство китайцев, Хантингтон для поддержки своей концепции может многозначительно заметить:

«Конфуцианское наследие Китая, в котором особое значение придается власти авторитетов, порядку, иерархии и верховенству коллектива над личностью, создает препятствия для демократизации».[94]

Значительная доля пафоса книги направлена на доказательство существования цивилизационной войны между Исламом и Западом, причем объясняется это, конечно же, агрессивностью мусульман:

«Коран и прочие установления мусульманской веры содержат единичные запреты насилия, и в мусульманском учении и практике отсутствует концепция отказа от применения насилия».[95]

Но я не нахожу следов присутствия «концепции отказа от применения насилия» и в Евангелиях. Такой КОНЦЕПЦИИ нет ни в одной религии. Все пророки устанавливали законы поведения. Все запрещали убийства, но все разрешали справедливую войну. Никаких существенных отличий в сторону большей кровожадности у ислама нет. Во всяком случае, христиане очень долго не находили такой концепции в своих Евангелиях, успешно завоевывая и порой уничтожая соседей.

Подтверждая нестандартность мышления, Хантингтон в конце книги неожиданно пропел гимн универсальному набору ценностей, под которым я могу подписаться двумя руками:

«Культуры – относительны; мораль – абсолютна… Человеческое общество универсально потому, что оно – человеческое, а особенное потому, что оно – общество… важнейшие предпосылки для сосуществования культур требуют поисков истинно общего, того, что есть в большинстве цивилизаций»[96].

Я, конечно, не считаю, что суть мировых социально-политических процессов можно лучше понять с точки зрения «ислам против христианства» или что-то в этом роде. Последний аргумент против «цивилизационной концепции»: две самые крупные войны, мировые войны XX века, были внутрицивилизационными. Они не были, как любит выражаться Хантингтон, «по линии разлома цивилизаций», это были войны не между цивилизациями. Если рассмотреть вторую мировую, то коалиции основных участников были следующими:

1. Великобритания, Франция, СССР, США. В терминах цивилизаций Хантингтона: Западная, Западная, Православная, Западная.

2. Германия, Италия, Япония. По Хантингтону: Западная, Западная, Японская.

Понятно, что последняя и крупнейшая война была фактически на 80 % внутризападной войной.

Многие века во многих странах люди разных наций, религий и культур умели жить мирно. И если нас ждет впереди разделение и битва, то это разделение пройдет не по линиям религий, культур, наций или цивилизаций. Это разделение пройдет по линии принятия этого универсального набора ценностей, который я сформулировал выше, или его отрицания. А может, и еще проще: по линии вероятностного или уверенного мышления.

Заканчивая этическую тему, остается только акцентировать внимание еще на одном следствии концепции правительства как команды менеджеров. Выбирая чиновников, в первую очередь народ должен обращать внимание на их профессионализм, сознательно избегая этических оценок тех или иных их поступков в прошлом. К сожалению, на современном этапе развития даже передовые народы этим похвастаться не могут. «Покопаться в грязном белье» кандидатов – любимое занятие журналистов и их читателей. Сексуальные предпочтения, измены и даже ложь, которая не вела к нарушению закона и интересов других людей, не должны приниматься в расчет голосующим человеком. Какое имеет значение прошлая супружеская измена для будущей работы в качестве, например, губернатора? Все, что не нарушает закон, не должно приниматься в расчет электоратом. В ином случае (как это происходит сейчас) резко сужается выбор кандидатур и на ответственные должности попадают не лучшие специалисты. Зато – лучшие семьянины. В итоге все общество теряет в эффективности управления. Даже великие порой совершали неблаговидные поступки, как я показал выше. «Никто не без греха» – простая мысль, но ведущая к необходимости контроля над своими чувствами при голосовании за того или иного кандидата. История пестрит примерами лидеров, которые обладали прекрасными личными качествами, никогда не допускали супружескую измену, но принесли своим народам большие беды. И способность отделить одно от другого при голосовании сильно зависит от образованности и общего уровня культуры человека. Процент внешне непривлекательных людей среди политиков, конгрессменов, президентов намного ниже такого процента среди обычных людей. Сам по себе этот факт свидетельствует о нездоровом характере современной демократии. Ведь никто же всерьез не думает, что способность управлять зависит от внешности. Результаты исследований различных групп людей на «иллюзиеустойчивость» подтверждают: чем образованнее группа испытуемых, тем выше становится процент тех, кто замечает иллюзию (обман).

Сегодня эта проблема становится намного более важной, чем, например, в XIX или даже XX веке. Как считают многие вслед за Марксом, «более развитая страна показывает менее развитой ее будущее». Развитые страны постепенно все глубже вползают в информационную стадию, в которой, как я говорил ранее в этой главе, сфера услуг, информации и знаний приобретает решающее экономическое, политическое и культурное значение. И это является будущим для всего мира. В этой стадии наша цивилизация чрезвычайно сильно будет зависеть от законов информации, систем знания и механизмов их распространения. Информация приобретает все большее значение, а что такое информация? Мой Закон Гармонии и этическая платформа человечества – это тоже примеры информации.

Сегодня мыслители по вопросу распространения информации раскололись на два лагеря: 1) информация ничем не отличается от хлеба и должна быть платной; 2) информация должна быть бесплатной для всех. Тоффлер оригинально считает, что информация очень сильно отличается от хлеба, но в то же время защищает ее платность:

«Такая аргументация нередко используется для того, чтобы поддержать представление о мире, в котором вся информация является свободной и ничем не ограниченной. Это – мечта, которая хорошо совпадает с просьбами более бедных стран относительно науки и технологии, необходимых им, чтобы покончить с экономическим отставанием. Однако при этом остается без ответа встречный вопрос со стороны высокоразвитых стран: «Что произойдет с бедными или богатыми, если общемировой поток технологических инноваций пересохнет?». Если по причине пиратства фармацевтическая фирма не сможет возместить огромные суммы, затраченные на разработку новых лекарств, то весьма маловероятно, что она сможет в будущем вкладывать что-либо в исследования в этой области».

Однако, выдвигая свои 10 особенностей информации, Тоффлер невольно подтверждает вторую позицию, которую он пытается опровергнуть. Приведу здесь в кратком комментарии свою критику этих отличий «знания» от хлеба, выдвинутых Тоффлером:

Вот эти 10 отличий по Тоффлеру:

«1. Знание по своей сути не является соперничающим ресурсом. Вы, я и миллион других людей можем воспользоваться одним и тем же фрагментом знания, нисколько его не уменьшая. Фактически чем больше людей им пользуются, тем вероятнее, что кто-то из них произведет на его основе еще больше знания.

Тот факт, что знание не является соперничающим ресурсом, никак не связан с тем, платим мы за его использование или нет. Патенты, авторское право, антипиратские технологии могут защищать тот или иной фрагмент знания и исключать его использование теми, кто не заплатил за доступ к нему. Однако это артефакты закона, не имеющие отношения к собственно знанию, которое по сути своей неистощимо. Арифметика не изнашивается из-за частого обращения к ней.

Сегодня в передовых экономиках огромное число работников создают или обмениваются данными, информацией и знаниями, которые не являются соперничающими, но нам неизвестна ни одна теория, которая систематически отображала бы взаимодействие соперничающих и не соперничающих секторов в экономике и последствия нарушения баланса между ними.

2. Знание нематериально. Его нельзя потрогать, погладить или похлопать, но им можно манипулировать.

3. Знание нелинейно. Единичные озарения могут приносить огромные результаты. Студенты Стэнфордского университета Джерри Янг и Дэвид Фило создали поисковую систему Yahoo, просто упорядочив свои любимые сайты. Фред Смит, тоже будучи студентом, внезапно додумался до того, что люди в условиях ускоряющейся экономики должны платить за скорость, и организовал Federal Express – лучшую в мире систему почтовой доставки.

4. Знание относительно. Каждый отдельный фрагмент знания приобретает значение только в системе других фрагментов, создающих контекст. Иногда контекст может быть передан без слов – одной улыбкой или гримасой.

5. Знание соединяется с другим знанием. Чем больше знаний, тем более разнообразны и полезны их комбинации.

6. Знание – самый мобильный продукт. Переведенное в единицы и нули, оно может мгновенно транслироваться как к соседу по дому, так и к десяткам миллионов людей от Гонконга до Гамбурга за ту же цену, близкую к нулю.

7. Знание можно сжать до символов и абстракций. Попробуйте спрессовать самый маленький материальный тостер.

8. Знание можно хранить во все более мелких ячейках. В 2004 году компания «Тошиба» попала в Книгу рекордов Гиннеса за создание жесткого диска компьютера размером меньше почтовой марки, а впереди нас ожидает хранение на наноуровне, то есть измеряемое миллиардными долями метра и даже меньше, если доступная нам информация верна.

9. Знание может быть открытым и закрытым, выраженным и невыраженным, разделенным или скрытым. Нельзя говорить о существовании скрытого стола, грузовика или другого материального предмета.

10. Знание трудно запечатать в бутылку. Оно вытекает».

Моя критика:

По-моему, у знания всего одна существенная особенность: оно нематериально.

Нематериальность знания ведет к его относительно большой масштабируемости. Это свойство проявляется в легкости его копирования, его распространения. Из этого следуют свойства, описанные в пунктах 1, 2, 3, 6, 7, 8, 10. Хотя эта легкость относительна, а не абсолютна, как может показаться из фраз Тоффлера. Это свойство масштабируемости есть у всех материальных товаров. И за последние два-три века научно-технический прогресс настолько повысил производительность труда, что масштабируемость хлеба увеличилась в разы. Сегодня увеличить в два раза производство хлеба намного легче и быстрее, чем в XIX веке. А знание на самом деле не является абсолютно «неистощимым», как считает Тоффлер. Возьмем его же пример арифметики. Казалось бы, арифметику можно передавать бесконечно и неистощимо. Но эта идеализированная модель не имеет ничего общего с реальной жизнью. Как передаваема? Какими средствами? Какими способами? Люди веками выработали только один способ: школы. Эти пункты раздачи знаний требуют: помещений, мебели, оборудования, учителей, электроэнергии и пр. И все это – очень «соперничающие ресурсы». Человечество не могло долгие тысячелетия «неистощимо» и бесконечно распространить арифметику на всех желающих. Даже детей высших классов вынуждены были учить не бесплатно. Как сейчас нам по телевизору показывают рекламу перед новостями, так и столетия учили детей арифметике с идеологической нагрузкой (молитвы наизусть). Основную же массу детей (трудовых классов) народы не могли обучать арифметике вообще, даже с такой нагрузкой. Только повышение производительности труда в последние два столетия позволило части населения планеты (в развитых странах) организовать всеобщее обучение арифметике всех детей.

Пункты 4 и 5 характерны не только для знания, но и для любого предмета: например, ножка стола важна только в комбинации со столешницей.

Пункт 9 также относится и к столу, как к любому материальному предмету: доступ к нему может быть ограничен.

Пункт 10 противоречит пункту 9: знание может быть либо закрытым, либо иметь свойство вытекать. Если последнее верно, то закрытым оно быть не может.

Рассмотрев первую особенность знания по Тоффлеру, я ограничился критикой на его же примере арифметики. Но давайте рассмотрим вопрос более насущный и значимый: технологии, фильмы, песни, программы и т. п. Здесь «неистощимость» и масштабируемость вообще ненамного отличаются от хлеба. Чтобы воспользоваться компьютерной игрой, нужно иметь: компьютер, электричество, свободное время. Нужно сначала создать эти очень «истощимые» ресурсы, систему Интернета с массой высокотехнологичных серверов провайдеров по всему миру. И лишь после этого кто-то сможет бесплатно посмотреть фильм, скачав его с пиратского сайта. Я не говорю уже о таких видах знания, как производственные технологии, применимые только на специальном сложном оборудовании при использовании строго определенного качества материалов и ингредиентов. То же касается и медицинских технологий, которых лишены отсталые страны, требующие их бесплатной передачи им в пользование. Но даже если такие страны готовы обеспечить все материальные факторы за свой счет, остается открытым вопрос о плате за ИЗОБРЕТЕНИЕ этой технологии. Если масштабируемость знаний обычно выше масштабируемости материальных ресурсов, то СОЗДАНИЕ знания (не копирование готового) требует ничуть не меньших материальных ресурсов, времени и людей, чем в материальном производстве.

Например, многолетние научные исследования в фармацевтической промышленности для создания формулы какого-то лекарства, изобретение нового способа хирургии с применением радиоактивных изотопов в онкологии, создание фильма. Если режиссер создал фильм-шедевр, то это не значит, что он может это делать каждый месяц или даже каждый год. Это так же трудно и редко, как построить удачную сталелитейную или автомобильную компанию. Я целиком поддерживаю позицию таких мыслителей, как Тоффлер, о пагубности бесплатного распространения подобных видов информации, но формулировки десяти особенностей очень неудачны для защиты этой позиции. Если бы эти особенности действительно существовали, то информация должна была быть бесплатной. Но дело в том, что Тоффлер делает правильный вывод, а обосновывает его неправильно. Кто-то создал нечто ценное, а другие говорят: «Дай нам этим пользоваться бесплатно!». Это не что иное, как революционная версия марксизма: капиталисты создали фабрики, их надо передать в общее пользование. Мыслители, предлагающие бесплатное пользование ценной информацией, не говоря об этом открыто, исповедуют «информационный марксизм», марксизм эпохи информационного общества. Частный капитализм перешел когда-то в стадию акционерных обществ, которые представляют собой гибрид коллективной и частной собственности, некое срединное состояние, позволяющее до сих пор достигать экономического роста при отсутствии острых форм классовой борьбы. Также и в информационную эпоху должны найтись некие компромиссные срединные решения, которые позволят «убить двух зайцев»: сохранить мотивацию создателей знания и обеспечить разумную доступность при его распространении. Рост производительности труда и в дальнейшем будет расширять возможность полностью бесплатного распространения все новых более ценных видов знания. Например, уже сейчас в Интернете можно найти массу бесплатных новостей, рецептов здоровья, интересных или полезных любительских фильмов, передач и программ, сделанных создателями для бесплатного распространения. В этом вопросе прогноз Маркса начинает сбываться: все больше людей в информационном секторе трудятся не за деньги, а ради удовольствия. Это и есть в марксовом понимании «коммунистический труд». Но нужно понимать, что все это базируется на труде массы других людей именно «за деньги». А сделать бесплатной информацию будет означать разрушение всей этой сложной системы, состоящей из многих разнообразных «шестеренок».

В этой же главе я обосновываю необходимость реформы избирательного права. Давайте проведем такой же эксперимент, как и в предыдущей главе, только уже на уровне всего человечества. Какие проблемы сейчас стоят перед человечеством? Как ограниченно-пропорциональная демократия поможет их решить? Набираем в Google “challenges to humanity” и получаем:

Открываем, как и договаривались, первую же ссылку, чтобы я не мог повлиять на выбор проблем, которые обязан далее рассмотреть.

Проект-Миллениум под эгидой ООН. В комментарии можно ознакомиться с краткой характеристикой этой обширной работы многих людей из многих стран.

Комментарий

Состояние Будущего 2007 обеспечивает дополнительный взгляд на глобальные изменения. Это одиннадцатый отчет Состояния Будущего. Он содержит совокупное одиннадцатилетнее исследование и суждения примерно 2400 мыслящих и креативных людей. Около 350 человек участвовали в последнем исследовании.

Положения в главе о Глобальных вызовах не являются консенсусом, так как это выбранный спектр мнений от сотен участников, а не текст одного автора. Мы искали и приветствовали разнообразие мнений. Поэтому некоторые из рассмотренных проблем и рекомендуемых действий кажутся противоречащими друг другу. Также не существует причинно-следственной связи между некоторыми положениями, и некоторые похожи на политическое клише, но это мнения участников, которые, может быть, полезно рассмотреть в политическом процессе. Тем не менее, отчет представляет самый связный обзор глобальной ситуации и видений будущего, который мы где-либо находили.

Узлы Проекта Миллениум – это группы отдельных людей или организаций, которые взаимодействуют по поводу глобальных и локальных перспектив. Они определяют участников, проводят интервью, переводят, распространяют опросники, проводят исследования и конференции. С их поддержкой возникает глобальная картина в отчете, и тем самым, во всем проекте Миллениум.

С помощью таких исследований, публикаций, конференций и Узлов проект Миллениум помогает воспитать международный дух сотрудничества свободного участия и обратной связи для возникающей совместной интеллектуальной системы с целью улучшения общественных, технологических и экологических перспектив человеческого развития.

* * *

Если и можно резюмировать информацию, изложенную на более чем 6000 страниц, то результат выразится в 15 глобальных вызовах, с которыми сталкивается уже теперь и столкнется в будущем человечество до 2030 г.

1. Как достичь «устойчивого развития» для всех при климатических изменениях?

2. Как обеспечить достаточным количеством чистой воды всех и без конфликтов?

3. Как сбалансировать рост населения и ресурсов?

4. Как могут возникнуть демократии из авторитарных режимов?

5. Как может процесс принятия политических решений стать более восприимчивым к глобальным долговременным перспективам?

6. Как рост информации и коммуникационных технологий сделать полезным для всех?

7. Как уменьшить разницу между богатыми и бедными?

8. Как снизить угрозы от новых болезней и неуязвимых микроорганизмов?

9. Как улучшить способность к принятию решений по мере изменения природы работы и институтов?

10. Как общие ценности и новые стратегии безопасности могут уменьшить угрозу этнических конфликтов, терроризма и использования оружия массового уничтожения?

11. Как изменение статуса женщины может обеспечить улучшение состояния человечества?

12. Как остановить усиление и усложнение международных сетей организованной преступности?

13. Как растущие энергетические потребности обеспечить безопасно и эффективно?

14. Как научные и технологические открытия могут улучшить положение человечества?

15. Как этические положения могут более регулярно учитываться при принятии глобальных решений?

Начнем по порядку.

«Устойчивое развитие» для всех. Если понимать эту задачу как «для всех народов и людей», то она покроет все последующие 14 проблем. Еще абстрактнее можно выразиться словами «хочу счастья для всех!».

Многие из этих проблем пересекаются, некоторые противоречат друг другу, но все имеют некое общее: решение возможно только при качественно ином уровне интеграции народов планеты. И сейчас существуют международные соглашения, ООН и масса других институтов межгосударственного сотрудничества. Но королевства Франции или Англии, княжества России или штаты Америки, связанные договорами по отдельным вопросам – это еще не Франция или Великобритания, не Россия и не США. Сегодня человечество находится на этой стадии раздробленности. «Княжества и королевства» еще не объединились в одно мировое государство.

Например, вызовы 2, 3, 4 касаются напрямую Китая. Эта страна должна кормить 22 % населения земли, обладая менее 7 % пахотной земли и только 8 % пресной воды мира.

Разве это справедливо с точки зрения общемирового подхода? Мы знаем из истории, что все признаваемые когда-либо несправедливости рано или поздно исправлялись. Каким способом? Мы это тоже знаем: войнами и революциями. Неужели человечество не сможет предотвратить грядущую серию войн и революций, которые ликвидируют подобные глобальные несправедливости опять кровавым путем? Китай наращивает и будет наращивать военную мощь, чтобы решить свои проблемы единственно известным до сих пор насильственным способом. Тем самым авторитарность его режима лишь укрепится. На этом примере Китая я показываю принципиальную тупиковость попыток решения проблем старыми способами. Одни проблемы будут решаться при обострении других. Какие бы прорывные научно-технические открытия ни ждали нас в будущем, международный криминал обратит их в свою пользу под защитой суверенитета разных «княжеств» мира. Пока не будет международной полиции, имеющей приоритет над полициями отдельных стран, ничего из наших благих пожеланий не выйдет. Как бы одни страны ни ограничивали свои выбросы СО2, другие могут наращивать свои экономики путем старого способа сжигания углеводородов. Как ни призывать израильтян и палестинцев «жить дружно», они будут действовать по принципу «зуб за зуб» и будут по-своему правы. Подобные конфликты в истории народов прекращались только в двух случаях: полным уничтожением одних другими (геноцид) или поглощением их обоих более мощной третьей стороной. Тогда происходило то, что мы уже знаем из вышесказанного. Третья сила, стоящая над ними, осуществляла этот справедливый принцип «зуб за зуб» беспристрастно. Арабо-израильский конфликт, а также много подобных ему закончатся только при создании общемирового государства, когда обе стороны признают справедливость третьей стороны при одновременной потере их национального суверенитета.

Может, какой-то романтик думает, что этот принцип принадлежит прошлому? Но это далеко не так. Весной 2013 г. было опубликовано сообщение корреспондента из Нью-Йорка в “Guardian”:

«Москва опубликовала список из 18 американцев, которым запрещен въезд в Россию – по принципу «око за око», что последовало на следующий день после того, как Вашингтон ввел аналогичные санкции. Этот перечень, объявленный в МИД России, включает в себя штатных сотрудников администрации Буша и двух бывших командиров базы Гуантанамо…»[97]

Как могли две страны независимо внести в черный список ровно одинаковое число персон нон грата? Конечно, в действительности была достигнута договоренность «зуб за зуб».

Если смотреть в целом на человечество, то 2 % самых богатых людей мира обладает более чем 50 % мирового богатства, а беднейшая половина человечества обладает только 1 % богатства. Это, в общем-то, не что иное как революционная ситуация! Очень приблизительно и условно говоря, Африка и Азия представляют собой бедные слои, Россия и Южная Америка – средний класс, а Европа, Северная Америка и Австралия – богатые. Половина человечества живет менее чем на 2 доллара в день. Сейчас на Земле власть богатых. Состояние, похожее на страны Европы и Америки XIX века. Устранение неравенства может идти двумя путями: русским (революционным) и европейско-американским (реформистским). Зачем снова ждать революций, чтобы начать реальные реформы? Но мы видим снова использование силы богатыми (НАТО как мировая жандармерия) для замораживания нынешнего положения, что толкает бедных на революцию. Выбор зависит от власть имущих богатых, их мудрости. Для этого они должны начать с себя. Постепенный переход к ограниченно-пропорциональной демократии создаст модель будущего всепланетного государства. Никто сейчас всерьез не предполагает, что всеобщее уравнительное избирательное право принесет пользу, если его распространить на все человечество при построении глобального государства. Бедное большинство человечества примет законы о национализации экономик развитых стран и открытии границ для миграции, что похоронит экономический рост. А для его возобновления потребуется диктатор, но уже в мировом масштабе. Если говорить в терминах Аристотеля, нынешняя олигархия (власть богатых) должна быть плавно трансформирована в политию – совершенную демократию, основанную на ограниченно-пропорциональном избирательном праве.

Ни китайцы, ни многие другие народы не отдадут добровольно свой суверенитет, если не будут иметь перед собой ясный положительный опыт будущего мирового государственного устройства. А добровольность – единственный способ избежать насилия. До XX века народы могли заставить свои элиты проводить реальные реформы почти всегда только угрозой насилия (революций). В XX веке элиты части стран смогли научиться на чужих ошибках и пойти на реальные реформы. Тенденция обнадеживает! Неужели эти страны теперь не смогут снова реформироваться, чтобы показать другим ненасильственный путь объединения в единое государство для решения насущных проблем человечества? Может быть, впервые в истории? Тогда люди докажут, что они могут чему-то учиться на уроках своей тысячелетней истории и прогресс возможен не только в технике, но и в культуре. Это само по себе даст огромный оптимистический заряд всему человечеству, уверенность в своих силах, надежду на возможность этического прогресса. Это выведет человечество на другой нравственный уровень. И, конечно, без примера самой крупной богатой демократии мира здесь не обойтись.

Как произойдет это объединение народов в одно государство? Гадать на кофейной гуще или обратиться к похожему опыту? А был ли такой опыт ранее? В том смысле, который мы имеем в виду сейчас, конечно, был. Например, римская или китайская империи представляли собой в эпоху своего расцвета практически весь известный на тот момент мир. При том уровне транспорта, коммуникаций, связи и уровне развития соседей эти империи, можно сказать, объединяли почти все известные им и сколько-нибудь значимые для них соседствующие народы. Какими способами обычно совершалось в истории человечества создание таких всеобъемлющих государств? В соответствии с Нормальным правилом Закона Гармонии крайних способов было всего два: насильственно-военный и договорно-мирный. Большинство империй создавалось при комбинации этих путей. Но все-таки можно выделить империи, созданные с преобладанием одного способа, и империи, созданные преимущественно другим способом. Например, Римская империя тогда будет отнесена ближе к военному способу, а созданный в XX веке СССР – к мирному.

Комментарий

Одинаковые социальные процессы в трех основных советских республиках (Россия, Украина и Беларуссия) определили добровольность и единодушие в объединении в единое государство. В таких частях бывшей царской империи, как Польша и Финляндия, социальные процессы пошли по-другому, и они не стали объединяться в союз. Тем самым, добровольно объединившиеся (завоевание нельзя путать с социальными процессами гражданской войны) государства обеспечили изначально территорию, которая занимала не менее 70–80 % от максимальной территории советской империи вместе с послевоенной восточной Европой. Если даже считать все последующие территориальные расширения СССР после 1922 г. исключительно военными.

* * *

Посередине этой шкалы лежат Великобритания и США. Сначала шли войны при создании Англии, затем в начале XVIII века Англия добровольно объединилась с Шотландией, затем опять происходили войны. В конце XVIII века тринадцать североамериканских штатов добровольно объединились, а большинство последующих территорий было присоединено в результате войн. Из этого кратенького обзора можно выявить тенденцию: со временем войны играют все меньшую роль при создании империй. Вот именно этот вывод нам сейчас важен. Поэтому способ создания общепланетного государства вряд ли будет по преимуществу военно-насильственным. Из этого должны исходить лидеры ведущих государств мира. Любые их действия, идущие вразрез с этой тенденцией, будут приводить к излишним страданиям и жертвам при том же конечном результате – единое государство.

В этом случае мировой маятник «демократия-авторитаризм» может начать обратное движение. Последние 200 лет он уверенно шел в сторону увеличения количества демократических стран. Но это отнюдь не означает, что это продолжится в будущем. Вызов № 4 «Как подтолкнуть превращение тоталитаризма в демократию?» понятен. Непонятно отсутствие в списке вызова «Как не допустить превращения демократии в тоталитаризм?». Как-то быстро забылось, что совсем недавно, в XX веке, это произошло в двух известных странах, принеся многие беды, хотя народы этих стран веками жили в европейской традиции, давая образцы высокой культуры. Это произошло не в джунглях Африки, не в пустынях Аравии и не в снегах тундры. Да, безусловно, современная Америка отличается от России и Германии 1920-х годов. Но во многом эти отличия не только в пользу устойчивости демократии, а совсем наоборот. В первой части я уже писал об этом. Сейчас же самое время рассмотреть продолжение моей теории экстра-гена, выдвинутой ранее. Приведу в комментарии выдержку из моей книги «Жизнь без доллара», изданной в 1999 г.:

Комментарий

В 1957 г. антарктической экспедицией США на ледовом континенте была обнаружена огромная воронка диаметром около 250 км и глубиной до 800 м. По расчетам, воронку могло оставить космическое тело массой 13 млрд т, врезавшееся в нашу планету со скоростью 70500 км/ч. Котловина, образовавшаяся от падения большого метеорита, обнаружена и в штате Аризона. Глобальный характер имели последствия великого оледенения и – через несколько десятков тысячелетий – интенсивное таяние колоссального ледника, что привело к повышению уровня Мирового океана на 100–130 м и заполнению водой обширных территорий суши, населенных древними цивилизациями. Следствием этих катастроф стало появление многих островов, когда-то бывших частью одного и того же материка.

Например, как подтверждают исследования, характер флоры и фауны Мадагаскара, находящегося вблизи Африканского континента, «материковый», а не «островной», причем они резко отличаются от флоры и фауны Африки и поразительно схожи с растениями и животными Индии. Отмечено и уникальное сходство растительного мира канадского Заполярья и Таймыра, но значительные различия с флорой Чукотки. Это подтверждает гипотезу о перемещении ледяных шапок (полюсов) на Земле.

Память человечества – в устных и письменных преданиях и легендах, в фольклоре многих народов – сохранила картины этих глобальных катастроф, стихийных бедствий. Один и тот же сюжет о гибели древних цивилизаций, уничтоженных повсеместным наводнением, присутствует в фольклоре европейских, азиатских, африканских, океанийских и американских народов. С самой первой працивилизации, почти полностью погибшей при катастрофе, выжившие группы людей перемещались на новые территории, в более подходящие места.

Условием выживания в катастрофических ситуациях было умение действовать в меняющейся обстановке, способность к поиску новых решений, к освоению новых территорий, в том числе и с применением насильственных действий, необходимых для их захвата.

Так, в течение многих тысячелетий путем естественного отбора приобреталось свойство, которое сегодня психологи называют «экстраверсией» (от лат. extra – сверх, вне и verto – обращаю) – обращенностью сознания и внимания человека на то, что происходит вовне, в отличие от «интроверсии» – обращенности вовнутрь, интереса к себе. Экстравертивная личность (экстраверт) легко возбудима и менее чувствительна к боли, склонна к обращенности во внешний мир, к деятельности в этом мире. Сдержанность, замкнутость и самоконтроль – таковы черты интроверта.

Развитию экстравертивности, усилению экстра-гена способствовали масштабные катастрофы и, в наибольшей степени, глобальное наводнение, отраженное в памяти многих народов мира как в устной, так и в письменной форме. Этот катаклизм, известный в христианском мире под библейским названием «всемирный потоп», произошел около 10–14 тыс. лет назад и явился последним масштабным катаклизмом, разрушившим цивилизации того периода.

Освобождение значительной части суши и улучшение климатических условий в Европе в результате отступления ледника повысило интенсивность заселения континента, причем не только племенами, находившимися по развитию на уровне каменного века. Одновременно внутри самих высокоразвитых цивилизаций с централизованной изоляционистской системой власти формируется и усиливается экстравертивность отдельных личностей, которая проявляется в сопротивлении деспотии и подавлению свобод. Эти энергичные экстраверты, склонные к риску и агрессивности, – результат многотысячелетнего отбора и следствие неэффективности сверхжесткой власти.

Так в Европе рождались античные цивилизации: вначале Древняя Греция, затем – Древний Рим. Эти государства были исключением в ряду многих других государств того времени.

Цивилизации, существовавшие на территории Египта, Индии, Китая, не имели системы рабовладения, подобной античным государствам. В отличие от греков и римлян в государствах Востока рабы, считавшиеся «младшими», не полноправными членами большой семьи, работали вместе с хозяевами. Хозяева не видели в них просто живое орудие труда, за рабами признавались некоторые права человеческой личности. Еще одно существенное отличие: они не были основными производителями материальных благ, как в античных государствах, в которых все владевшие рабами целиком и непосредственно жили за счет их труда.

Так уже на самой первой стадии западной цивилизации экстра-ген стимулировал поиск нового и господство одних над другими. С точки зрения философии экстра-ген на протяжении всей истории многочисленных цивилизаций выполнял функцию «разведки», а интро-ген – функцию «тыла». Один обеспечивал сохранение традиций, другой стимулировал стремление к познанию нового. Они дополняли друг друга, обеспечивая выживание человека в трудных условиях.

Следующий этап усиления экстра-гена – раскол христианства на православие и католицизм после распада Римской империи в начале первого тысячелетия. Различия проявились как во внутренней структуре самих этих направлений, так и в отношениях между их носителями и светской властью. «В отличие от католицизма православие не создало единой церковной организации, исторически сложившись как система автокефальных (самоглавенствующих) церквей, обладающих независимой иерархией». Ни одна из сильных православных церквей не решилась подчинить себе остальные, объявив себя главенствующей, как это сделали и затем постоянно это главенство поддерживали последователи католической веры. В православной Восточной Римской империи – Византии – патриархи обладали только религиозной властью, подчиняясь монархам и мало вмешиваясь в светскую жизнь. Стремление к господству католиков привело к тому, что еще в IV–VI вв. римский епископ в Западной Римской империи становится не только духовным, но и светским главой западнохристианского мира. Позднее римский папа мог посылать и отзывать войска, решать внутригосударственные проблемы и определять внешнюю политику. Для оправдания своего стремления к господству католики ввели в учение формулу «филиокве», что означает исхождение Святого Духа одновременно и от Бога-отца, и от Бога-сына (тогда как в православии утверждается исхождение Святого Духа только от Бога-Отца через Бога-Сына). «Эта формула, а также догмат о непогрешимости папы и церкви в целом, об обладании ими непреходящей истиной, – пишут теологи А. Алов, Н. Владимиров и Ф. Овсиенко, – а также вытекавшая из этого идея их главенства в мире должны были обосновывать распространение влияния католицизма в мире, в том числе и на нерелигиозные сферы жизни общества».

Всего лишь через 40 лет после раскола христианства католическая церковь начала и возглавила активные захватнические военные действия.

В истории этот период называется эпохой крестовых походов (1096–1270 гг.). Словно освободившись от излишней интровертивности православия, экстра-ген католицизма сразу же потребовал реванша, войны за господство.

Последний этап, давший толчок непосредственно либеральной идеологии, – отделение от католицизма самого радикально-меркантильного направления – протестантизма.

По мнению немецкого историка и социолога Макса Вебера, именно протестантская интерпретация христианства с ее пониманием мирской (в частности, предпринимательской) деятельности как выполнения Божиих заповедей явилась одной из главных духовных предпосылок формирования европейской буржуазной цивилизации.

До протестантизма стремление к богатству, зарабатывание все больших капиталов, увеличение потребления материальных благ осуждалось, по крайней мере, не приветствовалось христианами. Да и монашество, как высший вид служения Богу и как пример остальным, предполагало ограничение многих животных удовольствий, а зачастую и отречение от них (ограничение потребления пищи, отказ от сексуальных отношений).

Протестантизм отбрасывает эту идеалистическую направленность и профессиональную деятельность объявляет служением Богу. Успех в этой деятельности служит подтверждением богоизбранности человека. То есть здесь уже целям карьеры подчинена религия.

Неслучайно некоторые направления протестантизма пришли к проповедованию «религии без Бога», как просто системы нравственных идей. Исполняй священные заповеди и стремись к профессионализму, карьеристскому, деловому успеху, что будет свидетельствовать о твоей богоизбранности, – так говорят протестанты.

Полное освобождение «я», «ЭГО» субъекта от общественной иерархии, от включенности в общество и подчинения общим задачам – цель, приветствуемая протестантизмом.

Остались только нравственные ограничения – священные заповеди.

Наконец, самое последнее выделение еще более экстровертированных субъектов из основного населения произошло при массовом заселении Америки. Известно, что из традиционно-мононациональных стран туда ехали на поселение наиболее рискованные, агрессивные и энергичные люди. История освоения Нового Света целиком подтвердила эту характеристику поселенцев. Жесточайший геноцид – физическое уничтожение большинства коренного населения и целенаправленное разложение культуры немногих покорившихся – таковы были основные методы завоевания самой крупной бывшей колонии – Северной Америки[98].

* * *

В XX веке, можно сказать, закончилось массовое заселение континента и с каждым десятилетием приток новых иммигрантов играет все меньшую и меньшую роль. Доля приезжающих во всем населении все падает и падает. Вдобавок к этому изменился качественный состав приезжающих. Носителей экстра-гена в них все меньше и меньше благодаря социалистической политике. С другой стороны, в соответствии с генетикой новые поколения, рождающиеся от носителей экстра-гена, имеют в своем составе уже не только его представителей. Это означает, что доля носителей экстра-гена в США постоянно снижается! А система эффективного контроля за властями, чем славилась Америка, была основана, в конечном счете, на превалировании энергичных, уверенных в себе, независимых от правительства людей, тех самых носителей экстра-гена. В каком же классе их сейчас больше всего? В первую половину американской истории их было больше всего, конечно, среди богатых. Но постепенно утвердились всем известные династии (финансистов и промышленников). Последующие их поколения, получающие по наследству все капиталы, отличаются от основателей, как небо от земли. Во всяком случае, носители экстра-гена среди них уже скорее исключение, чем правило. Мощный приток этих носителей в богатый класс дала информационная эпоха. Также и во время кризисов происходит обновление богатого класса и повышение в нем доли носителей экстра-гена. Однако политика спасения государством тонущих крупных компаний существенно замедляет этот процесс и во время кризисов. В итоге получается, что два инструмента работают на снижение доли носителей экстра-гена в богатом классе: наследование и госспасение. И только один – на повышение: кардинальные сдвиги в экономике. Но такие сдвиги случаются редко. Поэтому они и называются кардинальными. Они не могут компенсировать постоянное действие наследования и все учащающиеся случаи госспасения. Есть только один класс, который постоянно подпитывается притоком носителей экстра-гена. Подросшие в бедных слоях энергичные молодые люди неизбежно добиваются лучшего и пополняют средний класс. Именно ему дает увеличение власти ограниченно-пропорциональная демократия для сохранения прежнего уровня контроля за правительством на фоне общего снижения доли носителей экстра-гена в современном обществе богатых стран.

А какие же есть альтернативные мнения по путям выхода из современного кризиса демократии? В 2007 г. вышла книга бывшего вице-президента США Альберта Гора «Атака на разум». Книга во многом тревожная и горькая. 90 % объема книги посвящено обоснованию того мнения, с которым я полностью согласен: демократия в Америке и Европе подходит к глубокому кризису. С некоторыми его аргументами я не согласен, но не буду здесь останавливаться на этом, так как я пишу не рецензию. Но я согласен с его диагнозом: кризис. Однако что же предлагает он для лечения болезни? Это мне и было особенно интересно узнать, когда я читал его книгу. К сожалению, способам лечения посвящены лишь последние страницы последней главы и после ознакомления с ними вспомнилась пословица о горе и мыши.

Вот эти меры, которые предлагает Гор для спасения демократии:

1. «Самые важные и трудные дебаты [в Конгрессе и Сенате США – Прим. автора] должны идти в прайм-тайм».

2. «полное и открытое государственное финансирование всех федеральных выборов»

3. «добиваться увеличения прозрачности всех сделанных взносов, чтобы прояснить, откуда поступают деньги»

4. «Мы приглашаем нашу аудиторию – и общество в целом – рассказывать свои истории с помощью видео и размещать их в Интернете».

5. «Еще одно замечательное достижение, которое могло бы укрепить нашу демократию, – невероятно быстрый рост вики, особенно Википедии».[99]

6. «феномен социальных сетей»

7. «сетевой нейтралитет»

Вот семь мер, которые должны спасти демократию. Неужели можно всерьез поверить, что эти меры могут изменить общество, которое, по мнению самого Гора, характеризуется следующими чертами:

«…американская демократия в опасности, и угрожает ей не та или иная идеология, а беспрецедентные изменения в среде, в которой разнообразные идеи живут и распространяются, либо увядают и гибнут».

«…почти три четверти всего свободного времени, имеющегося в распоряжении среднестатистического американца, занимает просмотр телевизионных программ».[100]

«В значительной мере деньги и разумное использование электронных СМИ способны предопределить исход выборов, а роль рациональных соображений при этом начинает снижаться».[101]

«До тех пор пока отдельные граждане неспособны использовать логику и разум в качестве инструментов анализа и проверки идей, мнений, действий и законов, продажные силы будут формировать свои законы и свою логику».[102]

«Алчность и богатство сегодня захватили власть в нашем обществе, и эта власть используется для дальнейшей концентрации богатства и власти в руках немногих».[103]

«…только 15 % респондентов смогли вспомнить фамилию хотя бы одного кандидата в своем округе… только 11 % американцев смогли назвать имя председателя Верховного суда…»[104]

Опираясь именно на разум, к которому взывает Гор, можно с уверенностью сказать, что ни одна мера из семи предложенных, ни порознь, ни вместе взятые, не смогут решить ни одной из перечисленных им же самим проблем демократии. И не потому, что эти меры из рук вон плохи, нет. А потому что они не выходят за рамки уравнительной демократии. Эти меры не научат пользоваться разумом тех избирателей, которые голосуют под впечатлением «30-секундных роликов». Даже если показывать дебаты Конгресса в вечернее время и по всем каналам одновременно, станут ли их смотреть люди, которые не могут или не хотят вникать в сложные экономические или политические вопросы? Ал Гор, талантливый человек, в своей интереснейшей книге чуть ли не на каждой странице упоминает отцов-основателей США. Но он забывает одну простую вещь: они тогда создали страну не с уравнительной, а с пропорциональной демократией! И отнюдь не потому, что они не знали о равном избирательном праве. Это было их сознательное решение. Они понимали, что малообразованные или не желающие вникать в сложные вопросы государства избиратели не должны иметь такие же права на управление этим государством, как и более успешные, образованные и неравнодушные. Наиболее склонный к уравнительной демократии из всех других отцов-основателей Джефферсон, однако, понимал угрозу устойчивости со стороны граждан, лишенных собственности. Он называл их «чернью больших городов»[105] и именно поэтому выступал за преимущественное развитие фермерского сельского хозяйства в США, а не промышленности, которая порождает граждан без собственности.

Время показало, что это решение отцов-основателей оказалось верным. Из сырьевого придатка Европы страна превратилась в ведущую мировую державу.

Мы вступаем в период перехода от национальных государств к единому наднациональному управлению человечеством. Уже сейчас действуют влиятельные и многочисленные неправительственные организации, которые по численности сторонников не уступают некоторым странам, представленным в ООН. Однако их представителей в ООН нет. Многие люди чувствуют себя более близкими к иностранным сторонникам неправительственных организаций, в которых они состоят, чем ко многим своим согражданам. Современная национальная система управления устарела и неизбежно должна быть реформирована.

Современное общество в развитых странах обладает многими чертами коммунизма, как его представляли Маркс, Энгельс и все коммунисты в XIX веке. Всеобщее равное избирательное право, выборность государственных чиновников народом, бесплатное школьное образование, пенсии, оплата больничных дней, верхний предел рабочего дня на производстве, прогрессивный налог на доходы, налоги на собственность и наследство, минимальная зарплата – все это было далекой мечтой рабочих XIX века, мечтой о справедливом обществе коммунизма. Обобществление экономики произошло разными способами: прямая национализация централизованной инфраструктуры (почта, коммунальное хозяйство), акционирование корпораций и сращивание с государством крупнейших из них, значительное расширение законодательного регулирования бизнеса. Можно во многом не соглашаться с Марксом в каких-то аспектах его теории, даже можно отвергать ее существо, но придется признать сбывшимся его глобальный социологический прогноз: наиболее развитые страны, – говорил он, – с неизбежностью перейдут в стадию социализма.

Во второй главе второй части книги я касался вопроса характера современного строя развитых стран Америки и Европы. Здесь я более подробно и системно рассмотрю этот вопрос. Что такое коммунизм? Каким представлял себе его основатель этого учения? Давайте обратимся к библии коммунизма – «Манифесту Коммунистической партии», который написали Маркс и Энгельс в 1848 г.

«Отличительной чертой коммунизма является не отмена собственности вообще, а отмена буржуазной собственности.

Но современная буржуазная частная собственность есть последнее и самое полное выражение такого производства и присвоения продуктов, которое держится на классовых антагонизмах, на эксплуатации одних другими.

В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности»[106].

Здесь вполне ясно говорится, что личная собственность при коммунизме останется. Исчезнет несправедливая собственность. Такая, которая приводит к несправедливому распределению создаваемых в обществе материальных ценностей. Отсюда следует тот вывод, что если большинство народа, имея избирательные и другие демократические права (общепринятые средства выражения своего мнения), признает устоявшийся метод распределения благ в своем государстве справедливым, то это государство является коммунистическим.

«Мы вовсе не намерены уничтожить это личное присвоение продуктов труда, служащих непосредственно для воспроизводства жизни, присвоение, не оставляющее никакого избытка, который мог бы создать власть над чужим трудом. Мы хотим уничтожить только жалкий характер такого присвоения, когда рабочий живет только для того, чтобы увеличивать капитал, и живет лишь постольку, поскольку этого требуют интересы господствующего класса.

В буржуазном обществе живой труд есть лишь средство увеличивать накопленный труд. В коммунистическом обществе накопленный труд – это лишь средство расширять, обогащать, облегчать жизненный процесс рабочих»[107].

В условиях общества XIX века 90 % населения было практически лишено какой-либо значимой собственности: лохмотья и прогнившие бараки, в которых ютились люди труда, не могли считаться собственностью. Поэтому Маркс и Энгельс, обращаясь к капиталистам, пишут:

«Вы приходите в ужас от того, что мы хотим уничтожить частную собственность. Но в вашем нынешнем обществе частная собственность уничтожена для девяти десятых его членов; она существует именно благодаря тому, что не существует для девяти десятых. Вы упрекаете нас, следовательно, в том, что мы хотим уничтожить собственность, предполагающую в качестве необходимого условия отсутствие собственности у огромного большинства общества»[108].

Справедливое распределение было основным требованием коммунистов. В Европе и Америке после Великой Депрессии мы наблюдали устойчивый консенсус общества по поводу справедливости характера распределения благ.

Но в «Манифесте» авторы указали и более конкретные черты коммунистического общества, которые позволяют отнести к этому типу современные развитые страны:

«1. Экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов.

2. Высокий прогрессивный налог.

3. Отмена права наследования.

4. Конфискация имущества всех эмигрантов и мятежников.

5. Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией.

6. Централизация всего транспорта в руках государства.

7. Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земель по общему плану.

8. Одинаковая обязательность труда для всех, учреждение промышленных армий, в особенности для земледелия.

9. Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней.

10. Общественное и бесплатное воспитание всех детей. Устранение фабричного труда детей в современной его форме. Соединение воспитания с материальным производством и т. д».

1 – переход собственности на землю к государству действительно совершился в ряде стран Европы в XX веке. В США, например, осталась частная собственность на землю. Однако титул собственности не так важен, как доходы от пользования землей. Не случайно авторы «Манифеста» в этом же пункте указывают на «земельную ренту», которая должна перераспределяться через госбюджет на социальные нужды. И здесь мы видим полное соответствие этому требованию в факте существования земельных налогов и ограничений пользования землей, которые стали в XX веке накладываться на собственников земли там, где не было национализации.

2 – присутствует во всех странах Европы и Америки.

3 – этого действительно нет. Однако есть довольно существенные налоги на наследство практически во всех развитых странах. В XIX веке наследство передавалось без уплаты налогов государству вообще. С учетом консенсуса по справедливому характеру появления собственности Маркс вполне мог признать право собственника, который честно заработал свою собственность, на передачу своим детям при уплате налога государству. Все его возражения против капиталистов строились на несправедливости возникновения такой собственности. Сегодня же американцы или европейцы в своем большинстве считают такую собственность справедливо заработанной, и поэтому нет оснований для «отмены права наследования», которые существовали в XIX веке.

4 – конфискация имущества предусмотрена для всех «врагов государства» в законодательстве большинства стран.

5 – в конце XIX и начале XX веков в развитых странах образовались центральные банки, которые «монополизировали» право печатания бумажных денег – «кредита» в понимании Маркса. Все иные банки подчинены требованиям этой «исключительной монополии» и обязаны держать резервы в ней. Независимое от государства определение ценности денег кануло в прошлое с отменой золотого стандарта во время Великой депрессии. Деньги в понимании XIX века исчезли. Мы сейчас называем деньгами государственные квитанции, курс которых к товарам и услугам находится полностью под контролем государства. Похожего мнения придерживается и современный представитель австрийской экономической школы:

«Ко всему прочему, в кредитно-финансовой сфере Запада получил развитие ряд институтов, а именно – центральный банк, банковское законодательство, эмиссионная монополия и валютный контроль. Во всех странах эти институты полностью регулируют финансовый сектор, делая его похожим на социалистическую систему централизованного планирования в гораздо большей степени, чем это уместно для подлинно рыночной экономики.

…Ко всему прочему, банковское законодательство представляет собой запутанную паутину административных постановлений и распоряжений, направленную на установление жесткого контроля над конкретными операциями частных банкиров. Мешанина предписаний, исходящих из центрального банка, не только неспособна предотвратить циклические банковские кризисы, но, наоборот (и это более важно), усиливает и продлевает искусственный бум, усугубляя последствия неизбежного краха».[109]

6 – с транспортом ситуация такая же, как и с землей. Часть стран национализировала транспорт, часть оставила его в формальной частной собственности, обложив налогами и загнав в сеть многочисленных рамок из законов и инструкций.

7 – в XX веке произошло значительное увеличение госсектора экономики по сравнению с XIX веком. Доля госсектора сейчас достигает в среднем 30–40 %, а в некоторых странах Европы и все 60 %. Например, во Франции в 2013 году доля экономически активного населения, занятого в госсекторе, составляла 56 %.

8 – обязательности труда для всех нет ни в одной развитой стране. Эта черта коммунизма отсутствует.

9 – большинство жителей даже больших городов в Америке и отчасти в Европе живут за городом в своем доме. С развитием информационных технологий грань между городом и деревней стирается усиленными темпами.

10 – бесплатное школьное образование, детские пособия существуют во всех развитых странах. К труду детей приучают в школах, поощряя всяческое волонтерство. Но впрямую такой обязанности у детей нет.

Подведем итоги. 1-й пункт коммунизма выполнен на 70 %, присваиваем ему коэффициент 0.7.

2 – 100 %, коэффициент 1.0.

3 – 70 %, 0.7.

4 – 100 %, 1.0.

5 – 100 %, 1.0.

6 – 70 %, 0.7.

7 – 100 %, 1.0.

8 – 0 %, 0.0.

9 – 70 %, 0.7.

10 – 70 %, 0.7.

Итого получается 6.8 из 10 черт коммунизма по «Манифесту». Если мы прибавим другие черты коммунизма, называемые неоднократно Марксом и Энгельсом в иных работах, то получим результат, близкий к 90 %. Я имею в виду следующие требования коммунистов XIX века, которые исполнились в XX: всеобщее равное избирательное право, социальные пособия, 8-часовой рабочий день, минимальная зарплата, легальность профсоюзов и забастовок, митингов и демонстраций. Всего этого в XIX веке не было.

Этот анализ целиком опровергает миф о современном либеральном капитализме. Никакой «либеральной модели развития» в Америке и Европе не существует. Однако этот миф живет и процветает в самых ответственных документах современности:

«По большей части Китай, Индия и Россия не следуют либеральной западной модели в вопросе саморазвития, а, напротив, используют иную модель, “государственный капитализм”»[110].

Что касается России и Китая, то этот термин «государственный капитализм» я мог бы дополнить и уточнить: «государственно-монополистический капитализм». А вот что касается Америки и Европы, конечно, уже давно надо говорить о социализме. Почему цены на средства производства гораздо более волатильны по сравнению с потребительскими ценами?[111] Индекс потребительских цен введен в ранг государственно значимого показателя. За его стабильностью смотрит ряд госорганов. И никто не смотрит за индексом производственных цен. Социалистическому правительству важно спокойствие народа, а не защита интересов капиталистов. Но в экономике чудес не бывает: это явилось одной из важных причин потери развитыми странами значительной части своего производственного потенциала. Не просто по причине дешевизны рабочей силы в Китае, но и вследствие того, что американо-европейские производственные бизнесмены сталкивались циклично с резким и глубоким понижением цен на свою продукцию без возможности также снижать зарплату.

Начиная с 1930-х годов и по нынешний день главными направлениями экономической мысли остаются кейнсианство и неоклассика. Но и то и другое учения предполагают постоянное государственное вмешательство. Только спорят из-за методов осуществления государственного управления экономикой, каким предпочтительнее методом регулировать экономику: денежно-кредитным или бюджетным. Вот и вся разница между этими социалистическими учениями экономического мэйнстрима, поставляющими сегодня рецепты всем правительствам развитых стран. Монетаризм Фридмена лишь немного модернизирует Кейнса, не более того:

«Его экономическая теория представляет собой чистую макроэкономику, в которой центральное правительство, будучи единственной инстанцией и единственной движущей силой, управляет экономикой посредством денежного предложения. Экономическая теория Фридмена полностью сосредоточена на спросе. Деньги и кредит являются всепроникающей и на самом деле единственной экономической реальностью. То, что Фридмен рассматривает предложение денег как исходное, а процентную ставку как производное явление, представляет собой не более чем второстепенное уточнение кейнсианских священных текстов».[112]

Старая классическая экономическая теория капитализма была забыта:

«В большинстве стран то, что называется ортодоксальной экономической теорией, изгнано из университетов и фактически неизвестно ведущим государственным деятелям, политикам и ученым», – писал с грустью Мизес в 1949 году.[113]

Во время и после Великой депрессии переход Америки и Европы к социализму ускорился. Рузвельт в свою команду «Нового курса» пригласил людей левых взглядов. Вот, например, высказывание одного из таких:

«Функциональная организация хозяйства предполагает планирование экономики. Чем сложнее общество, тем больше потребность в планировании. А иначе мы получаем господство случая и неэффективность методов социального контроля…»[114]

Социализм, считал Ленин, – это прежде всего учет и контроль. Команда «Нового курса» Рузвельта ввела такую массу новых финансовых отчетов, что необходимость их заполнения привела к существенному увеличению армии бухгалтеров. За 40 лет с 1930 г. число юристов и врачей в США увеличилось на 71 %, а бухгалтеров – на 271 %![115]

Образованный читатель может указать на самую яркую черту капитализма, которой не должно быть при коммунизме – деньги. Однако это будет не историческим, а лингвистическим подходом. Слово «деньги» означает ныне одно, а в XIX веке – совсем другое. Маркс, как и все другие в XIX веке, называл деньгами золото и серебро. Именно во время и после Великой депрессии развитые страны отказались от золотого стандарта и целиком перешли на бумажные квитанции в расчетах со своими народами, неразменные на настоящие деньги – золото и серебро. То, что мы называем ныне деньгами, это бумажки, ценность которых целиком зависит от политики властей. И много раз в истории власти превращали их ценность почти в ноль, когда им было это нужно. Современные деньги – учетные квитанции для распределения благ между гражданами и к понятию «деньги» в марксовом понимании отношения не имеют. И переход на эти социалистические квитанции стал еще одним свидетельством трансформации развитых стран Америки и Европы из капитализма в социализм.

Мизес открыто признавал, что принятые законы о минимальной зарплате и соглашения профсоюзов о ее индексации являются исполнением программы коммунистов со времен Маркса:

«Профсоюзы претендуют на то, чтобы номинальная заработная плата по меньшей мере всегда повышалась в соответствии с изменениями покупательной способности денежной единицы таким образом, чтобы гарантировать наемным работникам достигнутый уровень жизни… Эта доктрина неявно подразумевает тезис Манифеста коммунистической партии».[116]

В результате революционных событий в России и Европе было покончено с первой мировой войной. Резко возросло влияние социалистических партий и профсоюзов, которые внесли в Версальский мирный договор решение о создании Международной Организации Труда (МОТ) (International Labour Organization, ILO). Текст ее Устава стал приложением к Договору, который положил конец мировой бойне. Впоследствии эта международная организация оказалась дополнительным каналом влияния на правительства европейских стран в деле социализации капитализма. Например, в 1928 г. именно МОТ (ILO) приняла конвенцию, обязывающую правительства всех стран разработать и принять законы о минимальном размере заработной платы. А это была вековая мечта коммунистов Европы со времен Маркса.

Произошло это все в результате борьбы трудовых классов за свои права, в результате революций и забастовок, восстаний и переговоров и во многом благодаря марксистским партиям всего мира и их мужественным лидерам, посвятившим свою жизнь и жизнь своих близких этой благородной борьбе, среди которых особое место занимает Лев Давидович Троцкий. Он ошибался и был прав, он пророчески предвидел будущее и был слеп. Но за все это он заплатил самую дорогую цену. Кто-то подумал – своей жизнью? Нет, есть еще более страшная цена: когда хоронишь детей. Он был даже не столько участником, сколько генератором событий, которые повлияли на Россию, на Европу и на весь мир.