Статус воображения согласно первому изданию «Критики чистого разума»

Согласно первому изданию «Критики чистого разума» воображение выступает самостоятельной способностью души, которая наряду с двумя другими способностями — чувственностью и рассудком — ответственна за конституирование процесса познания. При этом трансцендентальный статус воображения Кант разбирает в контексте синтетической деятельности воображения, отличая ее от двух других видов синтеза: от синопсиса многообразного посредством чувства (синтеза многообразного в созерцании) и от единства синтеза посредством апперцепции (синтеза узнавания в понятии).

Несмотря на то, что воображение по Канту и выступает собственно способностью синтеза,[36] тем не менее его деятельность сводится только к одному из видов синтеза: к синтезу воспроизведения (который в свою очередь может быть репродуктивным, т. е. основанным на законе ассоциативной связи, или продуктивным). Однако то, почему Кант был вынужден ввести такой троякий синтез, должно быть прояснено более конкретно.

Кант начинает с того, что откуда бы не проистекало наше познание, оно всегда покоится на внутреннем чувстве, т. е. на времени.[37] Данный постулат Канта непосредственно связан с тем, что он понимал под «многообразным». Введение синтеза схватывания в созерцании свидетельствует о том, что в самой человеческой рецептивности уже имеется некое единство, которое привносится самим чувством, а именно чистыми формами созерцания (пространством и временем). Многообразное «дается» посредством чистых форм созерцания, в этом смысле последние выступают тем, что объединяет всякое данное в чувстве в однородный класс. Синтез аппрегензии делает возможным то, что все наши впечатления объединяемы в один класс благодаря их отношению ко времени как форме внутреннего чувства.

Но зачем требуется синтез воспроизведения в воображении, если данное в чувстве уже в определенном роде синтезировано? Как соотносится синтез схватывания и синтез воспроизведения? Если эмпирическое воображение выступает такой способностью, которая согласно закону ассоциации связывает одно явление с другим (на основе опыта, который обычно указывает нам определенную последовательность явлений), то трансцендентальный синтез воображения должен выступать тем, что делает возможным эмпирический синтез воображения, той основой, которая указывает, «что даже наши априорные наглядные представления доставляют знания только тогда, когда содержат связь многообразия, доставляющую возможность непрерывного синтеза воспроизведения». И все же, в каком смысле эта трансцендентальная способность может быть способностью репродукции? Данный вопрос может быть поставлен и как вопрос о соотношении репродукции и времени, что и сделал М. Хайдеггер,[38] а вслед за ним его ученик X. Мёрхен. Основным их аргументом выступает то, что для Канта репродукция означает прежде всего репродукцию наличного, а не репродукцию временного:

Ближайшее определение способа временности репродукции остается для Канта в определенном смысле безразличным, поскольку внутренняя временность репродуцируемого сущего нивелируется до простого наличного. Хотя репродукция есть созерцание «без присутствия предмета в настоящем», предмет понимается как бывший настоящим, присутствующим, наличным, как больше не наличествующий; его бытийным модусом является модус наличия.[39]

Таким образом, не репродукция вообще, а именно репродукция наличного, или присутствующего, является темой Канта, тем самым вопрос о соотношении времени и репродукции, или соотношении синтеза многообразного в созерцании и синтеза воспроизведения в воображении, остается в философии Канта непроясненным.

Третий субъективный источник познания — синтез узнавания в понятии. Репродукция многообразного явлений (согласно закону ассоциации) находит свое основание в единстве трансцендентальной апперцепции. Такое единство апперцепции является в свою очередь синтетическим.[40] Именно в связи с единством апперцепции впервые в кантовской «Критике» появляется так называемое «продуктивное воображение»:

Следовательно, трансцендентальное единство апперцепции относится к чистому синтезу способности воображения как к априорному условию возможности всякой связи многообразного в одном знании. Но a priori может происходить только продуктивный синтез воображения, так как репродуктивный синтез опирается на условия опыта. Следовательно, принцип необходимого единства чистого (продуктивного) синтеза воображения до апперцепции составляет основание возможности всякого знания, в особенности опыта.[41] Рассудок дает синтезу воображения посредством своих категорий определенное единство, поэтому когда Кант говорит о воображении как независимой способности души, то этим не исключается соотнесенность воображения с рассудком. Более того, данная соотнесенность является необходимой, ибо только посредством созерцаний и их синтеза в воображении рассудок соотносится с предметами чувств, а значит — только так категории рассудка могут получить (и получают) статус объективных.

Таким образом, согласно первому изданию «Критики», именно воображение выступает той способностью, которая дает категориям рассудка объективность, поскольку без него вообще «никакие понятия о предметах не сходились бы в один опыт».[42] Акт восприятия предмета должен, соответственно, включать деятельность всех трех способностей души (в том числе и воображения); в этом, собственно, и заключалось открытие Канта в противовес традиционным теориям о познании.

Что воображение есть необходимая составная часть самого восприятия, об этом, конечно, не думал еще ни один психолог. Эго объясняется отчасти тем, что эту способность ограничивают только деятельностью воспроизведения, а отчасти тем, что полагают, будто чувства не только дают нам впечатления, но даже и соединяют их и создают образы предметов, между тем как для этого, без сомнения, кроме восприимчивости к впечатлениям, требуется еще нечто, а именно функция синтеза впечатлений.[43]

Если рассудок нуждается в воображении для того, чтобы его понятия приобрели статус объективных, то возникает вопрос о том, нуждается ли само воображение в рассудке для осуществления своей синтетической деятельности. Или: коль скоро речь идет о необходимой соотнесенности воображения и рассудка, то она должна быть показана обоюдно (и со стороны воображения, и со стороны рассудка).

Как раз эта апперцепция должна присоединяться к чистой способности воображения, чтобы сделать ее функцию интеллектуальной, так как сам по себе синтез воображения, хотя он и совершается a priori, тем не менее всегда чувствен, потому что связывает многообразное лишь так, как оно является в созерцании, например образ треугольника. Благодаря же отношению многообразия к единству апперцепции могут возникнуть принадлежащие рассудку понятия, но только при посредстве способности воображения по отношению к чувственному созерцанию.[44]

Таким образом, само воображение нуждается в категориях рассудка, чтобы проводимый им синтез носил характер синтеза интеллектуального, поскольку без него воображение остается лишь способностью чувственной. Вывод, к которому подводит нас Кант, состоит в том, что именно посредством воображения становится возможным сам опыт, ибо только такая способность, как воображение, соединяет[45] чувственность и рассудок и тем самым дает возможность состояться актам познания.