4. Угроза разрушения природы человека

4. Угроза разрушения природы человека

В современном мире все с большей остротой встает новая глобальная проблема – угроза разрушения природы человека.

Сложность этой проблемы зависит и от того, что до сих пор нет ясного представления о том, что представляет собой человек.

Социальное понимание человека не предполагает каких-либо изменений его природы. Эта природа остается с доисторических времен постоянной, а с изменением общества меняется сущность человека, представляющая собой простое отражение системы общественных отношений.

С точки зрения антропологического понимания человека, его природа исторична. Она не остается постоянной, а меняется с течением истории. Человек – незавершенное существо, он находится в процессе хотя и медленного, но постоянного становления, и сейчас невозможно предсказать, каким он окажется в достаточно отдаленном будущем. Формирование человека во многом зависит от него самого. Оно не предопределено какими-то историческими законами. Нельзя сказать, в частности, что оно ведет к неизбежному появлению «нового человека в новой природе», о котором говорил когда-то романтизм, или к появлению ницшеанского «сверхчеловека», стоящего по ту сторону добра и зла. Бессмысленно также возлагать надежды и на постепенное становление коммунистического «сверхчеловека», способного ограничивать свои потребности естественным минимумом, свободного от зависти, тщеславия, гордыни и других «родимых пятен» человека капиталистического общества.

В современном мире есть две основополагающие тенденции, способные быть истоками выбора всякого развивающегося общества, движущегося между полюсами коллективизма и индивидуализма:

– либо индивиды сохраняют право свободного выбора, верят в возможности, которые появляются в свободном столкновении различных сил, какие бы ситуации при этом ни возникали;

– либо индивиды живут в созданном ими же тотально планируемом мире, в котором гибнут духовная жизнь и сам антропологически понимаемый человек.

Можно сказать, что первый вариант – это современное индивидуалистическое (посткапиталистическое) общество, второй вариант – какая-то версия современного коллективистического общества с тотальным планированием не только экономики, но и всех сфер жизни человека.

Планирование может быть осуществлено лишь властью, тотальное планирование – только абсолютной властью. При этом важно, что тотальное планирование не может быть проведено рационально. Человеческие знания никогда не охватывают целого как такового, однако человек всегда находится в нем. Деятельность человека постоянно приводит к непредсказуемым последствиям. Планирование целесообразно в сфере механического и рационального, но не в области живого и духовного. Стремление распространить тотальное планирование и на те области, где оно невозможно, проистекает из желания следовать примеру техники и из иллюзии тотального знания как человеческой истории, так и самого человека. Тотальное планирование в обществе всегда опирается на такое представление о человеке, будто он полностью познан. При этом либо предполагается, что человек всегда один и тот же, либо считается, что он меняется в зависимости от условий, в которых живет, под воздействием самих этих условий. Во втором случае новое общество строится таким образом, чтобы изменение человека шло в сторону приближения к подлинной «человеческой сущности», как ее понимают субъекты планирования. Целью тотального планирования является идеальный человек. Преображенный человек делает возможными новые общественные условия, а сами эти условия создают среду для появления еще более совершенного человека. Люди, стремящиеся охватить планированием все стороны социальной жизни, исходят из представления, что им хорошо понятна эволюция человека. Они стремятся создать нового, идеального человека подобно тому, как художник создает произведение искусства из данного ему материала.

До сих пор речь шла о социальных факторах, несущих с собой угрозу разрушения природы человека. Имеются также факторы, непосредственно связанные с развитием науки и прежде всего биологии. Современная генетика приближается к моменту, когда она окажется способной изменять генетический код человека, клонировать его и т. п.

Побуждения ученых, намеревающихся изменить биологическую природу человека, могут быть самыми благими. Однако наука существует в определенной социальной среде, к тому же она не отделена от государства. Можно вообразить себе социальный строй, который поставит перед учеными задачу создания не просто здорового и обеспеченного всем необходимым человека, а некоего совершенного человека, приспособленного к жизни в проектируемом идеальном обществе. Такой строй способен добиваться изменения самой генетической природы человека, устранения «неполноценных индивидов», «неполноценных рас», «неполноценных народов» и т. п.

Человек является одновременно и биологическим, и социальным существом. Угроза, касающаяся его природы, всегда исходит от общества. И это может быть как угроза изменения социальной природы человека, так и угроза изменения биологической его природы.

* * *

В заключение необходимо сделать одно замечание. В книге рассматривались главным образом две темы: противопоставление человека обнаженного – человеку отчужденному и описание любви как одной из главных составляющих человеческой жизни. Первая тема имеет несомненную важность для философской антропологии, но до сих пор оставалась неисследованной. Вторая тема затрагивается философской антропологией, главным образом зарубежной, но при этом любовь понимается очень узко, по преимуществу только как половая любовь, о которой легче, пожалуй, писать стихи, чем философствовать.

Философская антропология не исчерпывается двумя, пусть серьезными и неизученными или слабо разработанными проблемами. Эта дисциплина широка по своему охвату, к тому же она находится в процессе интенсивного развития и постоянно расширяет своею проблематику.

Отечественная философская антропология выразительно показывает это. Уже в первой половине XX в. появились глубокие и многоплановые труды отечественных философов по философской антропологии. Прежде всего следует упомянуть работы В. С. Соловьева, Н. А. Бердяева, С. Л. Франка, Л. П. Карсавина, Н. О. Лосского, С. Н. Булгакова и др.[254]

С 60-х гг. прошлого века коммунистический режим в России начинает все более ослабевать, и прежде всего в интеллектуальной сфере. Постепенно складываются условия для постепенного превращения советского человека из человека обнаженного, каким его сделало коммунистическое общество, в человека отчужденного, характерного для потскапиталисти-ческого общества.

В отечественной философии все более выходят на передний план те ее разделы, которые были вытеснены упрощенным и схоластизированным диалектическим и историческим материализмом на окраины философского знания: этика, эстетика, философия науки, логика, история философии и др. Чуть позднее появляются условия и для возрождения отечественной философской антропологии, ранее постоянно зачислявшейся в раздел «буржуазной философии».

Уже к 90-м гг. появляются оригинальные работы по философской антропологии, ориентированные на широкое истолкование человека и учитывающие результаты «антропологического поворота» в мировой философии. В дальнейшем число этих работ растет, углубляются высказываемые точки зрения. Довольно быстро отечественная философская антропология становится полноправной ветвью мировой философской антропологической мысли, в ряде моментов даже опережая последнюю.

Существенный вклад в философское истолкование природы человека внесли М. К. Мамардашвили (О человеческом в человеке. М., 1991), А. А. Зиновьев (Коммунизм как реальность. Мюнхен, 1980; Гомосоветикус. Париж, 1982; Кризис коммунизма. М., 1990; На пути к сверхобществу. М., 2000 и др.), В. С. Степин (Философская антропология и философия науки. М., 1992 и др.), А. А. Гусейнов (Золотое правило нравственности. М., 1988; Великие моралисты. М., 1995 и др.), В. А. Подорога (Автобиография. Вопрос о методе. Тетради по антропологии. М., 2001; Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. М., 1995; Мимезис. Материалы по антропологии литературы. В 2 т. М., 2006, 2011; Апология политического. М., 2010 и др.), П. С. Гуревич (Философская антропология. Человек многомерный. М., 2010; Философская антропология. М., 2012; Философская интерпретация человека. М., 2013; Философия человека. Части первая и вторая. М., 2013 и др.), Б. В. Марков (Философская антропология. Очерки истории и теории. М., 1997), Ф. И. Гиренок (Удовольствие мыслить иначе. М., 2008; Абсурд и речь. М., 2012) и др.

Наиболее значимыми для человека являются труд, игра, любовь и смерть. Человек – это существо, которое трудится, чтобы играть и любить, а потом умирает. В этом шутливом определении человека есть доля правды. Чтобы показать значение любви в жизни человека, необходимо, как это советовала еще «Камасутра», раскрыть многообразие тех форм, в которых обнаруживает себя любовь, начиная с половой любви и любви к себе и заканчивая любовью к моде и к верховой езде. Это и делается в книге.

Аналогичная задача стоит и для homo farber и homo ludens.