г) Настоящее и ипостась

г) Настоящее и ипостась

Посредством позиции сознание участвует в сне. Возможность спать, замкнуться в себе — это возможность довериться основе, лечь. Она содержится в сознании, поскольку сознание локализовано. Сон, убежище в полноте, осуществляется в сознании в качестве позиции. Но позиция — само событие мгновения как настоящего.

Если подойти к настоящему по времени, оно предстанет, и соответствии с давней философской традицией, как рассеивание бытия.

Но можно задаться вопросом, не является ли рассеивание (evanescence [28]) настоящего единственной возможностью для субъекта всплыть в анонимном бытии и поддаться времени. Можно спросить себя, не связано ли невозможное обладание настоящим с тем фактом, что само обладание становится возможным лишь благодаря рассеиванию настоящего. Действительно, в своем продуцировании мгновение времени может быть не частью бесконечной серии, которую пришлось бы пройти, но демонстрацией безразличия к этой серии; оно может не распутать, а разрубить гордиев узел времени. Быть исходя из себя самого. Этот способ мгновения быть и значит быть настоящим. Настоящее — игнорирование истории. В нем прерывается и возобновляется бесконечность времени или вечности. Итак, настоящее — такое положение в бытии, когда есть не только бытие вообще, но и существо, субъект.

Так как настоящее соотносится лишь с собой, исходит из себя, оно уклоняется от будущего. Понятие настоящего включает в себя рассеивание, обморок. Если бы оно длилось, то завещало бы себя. Его бытие проистекало бы из наследства, а не из себя самого. Таким образом, настоящее лишено всякой преемственности. Его рассеивание — расплата за субъективность, то есть за превращение события в существительное внутри чистого события бытия: возмездие ипостаси. Время само по себе отвергает какую бы то ни было ипостась; образы течения и потока, посредством которых его объясняют, применимы к существам во времени, но не к самому времени. Время не течет, подобно реке. Но настоящее реализует исключительную ситуацию, когда мгновению можно дать имя, мыслить его как существительное. Не из-за злоупотребления языком, но в силу онтологического превращения, сущностной двусмысленности. «Остановку» мгновения не следует искать в протяженности остановившегося времени — научная психология могла бы задним числом измерить его длительность. Настоящее является остановкой не потому, что оно остановлено, но потому, что прерывает и возобновляет длительность, к которой приходит, исходя из себя. Настоящее — осуществление субъекта, несмотря на рассеивание во времени, в котором оно только и рассматривается; или, скорее, благодаря ему. Оно выделяется из длительности, в которой постигается.