С. Нравственность

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

С. Нравственность

{§ 513}

Нравственность есть завершение объективного духа, истина субъективного и самого объективного духа. Односторонность этого последнего состоит в том, что он свою свободу имеет частью

{306}

непосредственно в реальности, т. е. во внешнем, в вещи, частью в добре как некотором абстрактно-всеобщем; односторонность субъективного духа состоит в том, что он равным образом является абстрактно самоопределяющим в его внутренней единичности в отношении к всеобщему. Если эти односторонности будут сняты, то субъективная свобода, как в себе и для себя всеобщая разумная воля, имеющая в сознании единичной субъективности свое знание о себе и свой образ мыслей, как равно и свою способность к деятельности и в то же время непосредственную всеобщую действительность в форме нравственной жизни, — получит значение самосознающей свободы, превратившейся в природу.

{§ 514}

Субстанция, знающая себя свободной, в которой абсолютное долженствование есть в такой же мере и бытие, обладает действительностью в качестве духа народа. Абстрактное разъединение этого духа есть разделение его на отдельных лиц, по отношению к самостоятельности которых он есть их внутренняя мощь и необходимость. Лицо в качестве мыслящей интеллигенции знает, однако, упомянутую субстанцию как свою собственную сущность, перестает быть в этом своем образе мыслей ее акциденцией, рассматривает ее в действительности как свою абсолютную конечную цель в такой же мере как и достигнутую посюсторонность, осуществляя эту цель посредством своей деятельности, но как нечто такое, что обладает скорее безусловным существованием. Так без избирающей рефлексии лицо реализует свой долг как нечто ему принадлежащее и сущее и в этой необходимости обладает самим собой и своей действительной свободой.

{§ 515}

Так как субстанция есть абсолютное единство единичности и всеобщности свободы, то действительность и деятельность каждого единичного существа, состоящие в том, чтобы быть для себя и заботиться о себе, в такой же мере обусловлены заранее предположенным целым, в связи которого они только и существуют, в какой они представляют собой переход в некоторый всеобщий продукт. — Образ мыслей индивидуумов есть знание о субстанции и о тождестве всех их интересов с целым; и то, что другие единичные существа взаимно знают себя только в этом тождестве и действительно существуют в нем, есть доверие — подлинный, нравственный образ мыслей.

{307}

{§ 516}

Связи единичного существа с теми отношениями, на которые обособляется субстанция, составляют его нравственные обязанности. Нравственная личность, т. е. субъективность, проникнутая субстанциальной жизнью, есть добродетель, В отношении к внешней непосредственности, к судьбе, добродетель есть отношение к бытию, не как к отрицательному, и вследствие этого представляет собой спокойное пребывание внутри себя самой.

В отношении к субстанциальной объективности, к целому нравственной деятельности, она есть доверие, намеренная деятельность в ее интересах и способность жертвовать для нее собою. В отношении к случайности взаимоотношений с другими людьми она есть прежде всего справедливость, а затем благожелательная склонность. В этой сфере, как и в поведении по отношению к своему собственному наличному бытию и телесности индивидуальность выражает свой особый характер, темперамент и т. д., как свои добродетели.

{§ 517}

Нравственная субстанция существует: АА. в качестве непосредственного или природного духа, — семья.

ВВ. в качестве относительной целокупности отношений друг к другу индивидуумов как самостоятельных лиц в некоторой формальной всеобщности, — гражданское общество.

СС. в качестве самосознающей субстанции как дух, развитый до органической деятельности, — государственное устройство.

АА СЕМЬЯ

{§ 518}

Нравственный дух в своей непосредственности содержит в себе тот природный момент, что индивидуум в своей естественной всеобщности, в роде, имеет свое субстанциальное наличное бытие, — отношение полов, но поднятое на степень духовного определения; единение любви и чувства взаимного доверия; дух в качестве семьи есть ощущающий дух.

{308}

{§ 519}

1) Природное различие полов проявляется одновременно и как различие интеллектуального и нравственного определения.

Личности соединяются здесь соответственно их исключающей единичности в одно лицо; субъективная близость (Innigkeit), возведенная на степень субстанциального единства, превращает это соединение в нравственное отношение — в брак. Субстанциальная сокровенная близость превращает брак в нераздельный союз лиц — в моногамный брак; телесное соединение есть следствие нравственного союза. Дальнейшее следствие есть общность личных и частных интересов.

{§ 520}

2) Собственность семьи как единого лица приобретает нрав- ственный интерес вследствие той общности, в которой, по отношению к этой собственности, находятся также и различные, составляющие семью индивидуумы, именно вследствие имущественного приобретения, труда и заботы о будущем.

{§ 521}

Связанная с естественным рождением детей, ближайшим образом, как первоначальная (

{§ 519}

), в самом акте заключения брака уже заложенная нравственность реализуется затем во втором духовном рождении детей — в воспитании, делающем их самостоятельными лицами.

{§ 522}

3) Благодаря этой самостоятельности дети выходят из конкретной жизненности семьи, к которой они первоначально принадлежат, они начинают существовать для себя, но предназначены к тому, чтобы основать новую столь же действительную семью.

К своему распаду брак приходит по существу вследствие естественного момента, который в нем содержится, — смерти супругов; однако и близость отношений, в качестве только ощущающей субстанциальности, сама по себе подвержена случаю и преходяща.

Соответственно этой случайности члены семьи становятся друг к другу в отношение юридических лиц, и вследствие этого в союз этот впервые проникают правовые отношения, чуждые ему самому по себе.

{309}

вв ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

{§ 523}

Субстанция, в качестве духа абстрактно обособляющаяся на множество лиц (семья есть только одно лицо), на семьи или на отдельных людей, существующих в самостоятельной свободе и в качестве особенных для себя, сначала утрачивает свое нравственное определение, поскольку эти лица как таковые не обладают абсолютным единством, но имеют свою собственную особенность и свое для-себя-бытие в своем сознании и для своей цели, — система атомистики. Субстанция превращается, таким образом, лишь в некоторую всеобщую связь, опосредствующую самостоятельные крайности и их особые интересы. Развитая в себе целокуп- ность этой связи есть государство в качестве гражданского общества, или в качестве внешнего государства.

а. СИСТЕМА ПОТРЕБНОСТЕЙ

{§ 524}

а) Своеобразие лиц ближайшим образом охватывает их потребности внутри себя. Возможность их удовлетворения заложена здесь в общественной связи, представляющей собою то общее достояние, откуда все получают удовлетворение. Непосредственное овладение (

{§ 488}

) внешними предметами как средствами для этого уже совсем или почти совсем не находит себе места в том состоянии, в котором реализуется эта стадия опосредствования; предметы представляют собою собственность. Приобретение их обусловлено и опосредствовано, с одной стороны, волей владельцев, имеющей, в качестве особенной воли, своею целью удовлетворение многообразно определенных потребностей, а, с другой стороны, постоянно возобновляющимся созданием силами собственного труда подлежащих обмену средств; это опосредствование удовлетворения» достигаемое трудом всех, составляет общее достояние.

{§ 525}

?) В своеобразии потребностей всеобщее повидимому дает о себе знать прежде всего в том смысле, что рассудок проводит между ними различие и таким образом умножает до неопределенна

{310}

большого числа как их самих, так и средства для удовлетворения этих различных потребностей, придавая тому и другому все большую абстрактность. Это раздробление содержания посредством абстракции создает разделение труда. Привычка к этой абстракции в потреблении, в познавании, в знании и в поведении и составляет культуру (Bildung) в этой сфере, — вообще формальную культуру.

{§ 526}

Труд, делающийся вместе с тем более абстрактным, влечет за собой, с одной стороны, вследствие своего единообразия, легкость работы и увеличение производства, с другой — ограничение каким-нибудь одним уменьем и тем самым безусловную зависимость от общественной связи. Само уменье становится вследствие этого механическим и приобретает способность заменить человеческий труд машиной.

{§ 527}

?) Но конкретное разделение общего имущества, которое в такой же мере есть и общее дело, по отдельным, соответственно моментам понятия определенным массам людей, обладающим каждая особой базой своего материального существования и в связи с этим соответствующими видами труда, потребностей и средств их удовлетворения, а также целей и интересов, равно как духовного образования и привычек, — составляет различие сословий. — Индивидуумы распределяются по этим сословиям соответственно их природному таланту, их уменью, произволу и случаю.

Принадлежа к такой определенной, устойчивой сфере, они находят в ней свое действительное существование, которое, будучи существованием, имеет по существу особый характер, — ив этой сфере они обретают свою нравственность в смысле добропорядочности, свое признание и свою честь.

*к Везде, где существует гражданское общество и вместе с ним государство, вступают в силу и сословия с их различиями. Ибо всеобщая субстанция существует как живая лишь постольку, поскольку она органически обособляется; история государственных устройств есть история образования этих сословий, правовых отношений индивидуумов к ним и отношений их между собой и к своему центру.

§ 528 Субстанциальное, природное сословие имеет в плодородной земле свое естественное и прочное имущество, его деятельность получает свое направление и содержание в силу определений

{311}

природы, и его нравственность основывается на вере и доверии. — Bfnopoe, рефлектированное сословие неразрывно связано с общественным имуществом, с элементом, рассчитанным на посредничество, представление и стечение случайностей, причем индивидуум предоставлен здесь своему субъективному уменью, таланту, рассудку и прилежанию. — Третье, мыслящее сословие имеет дело с всеобщими интересами; подобно второму сословию, оно пользуется материальным существованием, доставляемым ему его собственным уменьем, и, подобно первому, существованием, которое обеспечивается для него общественным целым.

Ь. ПРАВОСУДИЕ

{§ 529}

Принцип случайной особенности, развитый до степени системы его всеобщих отношений, опосредствованной естественной потребностью и неограниченным произволом, а также — до процесса внешней необходимости, имеет в этой системе, в качестве точно установленного для себя определения свободы, прежде всего формальное право. 1) Присущее праву в этой сфере рассудочного сознания осуществление состоит в том, что, доведенное до сознания в качестве устойчивого всеобщего, оно в своей определенности узнается и полагается как имеющее силу — закон.

1г Положительная сторона законов касается прежде всего только их формы, — именно быть вообще значимыми и познанными, вместе с чем дана и возможность того, чтобы они для всех делались известными обыкновенным, чисто внешним способом. Содержание может быть при этом в себе разумным или неразумным и, тем самым, не соответствующим праву. Но, поскольку право как имеющееся в определенном наличном бытии есть право развитое и само анализирует свое содержание для приобретения определенности, постольку анализ этот вследствие конечности материи впадает в прогресс дурной бесконечности. Завершающая определенность, безусловно существенная и прерывающая этим прогресс недействительности, может содержаться в этой сфере конечного лишь таким способом, который соединен со случайностью и произволом. Будут ли соответствовать закону и праву три года, 10 талеров и т. д. или только 2 г/2у 2 3/4, 2 4/5 и т. д. лет, и так далее, в бесконечность, никоим образом нельзя решить посредством понятия, и все же это соответствие есть высшее, что принимается в качестве решения. Так положительное, правда, только на конечных пунктах процесса определения, на стороне внешнего наличного бытия, вступает в свои права как нечто случайное и произвольное. Это происходит во всех законодательствах и издавна

{312}

происходило само собой; необходимо только это определенно осознать в противовес мнимой цели и болтовне о том, будто закон всесторонне может и должен быть определен посредством, разума или правового рассудка, посредством чисто разумных и рассудочных оснований. Только пустое мнение о совершенстве может питать такие ожидания и предъявлять такие требования к сфере конечного.

Те, для которых законы есть зло и даже нечто нечестивое? которые считают единственно нормальным управление и управляемость, проистекающие из естественной любви, наследственной божественности или благородного происхождения, основанных на вере и доверии, а господство законов считают состоянием извращенным и несправедливым, — упускают из виду то обстоятельство, что светила и т. д. так же, как и скот, управляются, и притом хорошо управляются, по законам, — законам, в этих предметах имеющим, однако, лишь характер чего-то внутреннего, а не законов для себя, положенных в качестве таковых, — эти люди не видят, что природа человека только в том и состоит, чтобы знать свой закон, и что он поэтому в действительности может повиноваться только такому осознанному закону, как и его закон, только в качестве сознаваемого им закона может быть законом справедливым, в противном же случае он уже по существу своего содержания представляет собой случайность и произвол, или, по крайней мере, должен быть смешан с этими элементами и загрязнен ими.

То же самое пустое требование совершенства применяется также и в смысле, противоположном вышеуказанному, именно для подтверждения мнения о невозможности и нецелесообразности кодекса законов. При этом обнаруживается еще дальнейший изъян мысли, состоящий в том, что существенные и общие определения помещаются в один разряд с частными деталями. Конечный материал можно определить самым разнообразным способом в направлении дурной бесконечности, но этот дальнейший ход определения не есть, как его представляют себе, например, в пространстве, порождение пространственных определений того же качества, как и предыдущие, но прогресс в сфере все более и более специального на основе проницательности анализирующего рассудка, изобретающего новые различения, делающие необходимыми и новые решения. Если определения этого рода точно так же получают название новых решений или новых законов, то в отношении дальнейшего продвижения этого развития интерес и содержание этих определений постепенно убывают. Они входят в границы уже существующих субстанциальных всеобщих законов, подобно тому как починки пола, дверей и т. п. происходят внутри дома и, конечно, представляют собой нечто новое, но не являются домом.

Если законодательство при каком-либо неразвитом состоянии общества начало с единичных определений и эти определения, соответственно их природе, постоянно все больше умножало,

{313}

то в дальнейшем продвижении вперед этого множества определений, напротив, возникает потребность более простого свода законов, т. е. сведения помянутого множества частностей к их общим определениям, найти которые и уметь их высказать отвечает уму и образованности народа. Так, в Англии такое сведение частностей к общим формам, одно только и заслуживающее названия законов, недавно было отчасти предпринято министром Пилем, заслужив· шим себе за это благодарность и даже восхищение соотечественников.

{§ 530}

2) Выразить и сделать общеизвестной положительную форму законов, как таковых, является условием внешнего обязательства в отношении к ним, поскольку они в качестве законов строгого права касаются только абстрактной (т. е. в себе внешней), а не моральной или нравственной воли. Субъективность, на которую воля с этой стороны имеет право, состоит здесь только в том, что нечто становится известным. Это субъективное наличное бытие как наличное бытие в себе-и-для-себя сущего в этой сфере, — права, — есть в то же время с внешней стороны объективное наличное бытие как всеобщая значимость и необходимость.

Правовая сторона собственности и частных имущественных сделок, ее касающихся, получает, согласно определению, что правовое есть положенное, признанное и в силу этого значимое, — свою всеобщую гарантию посредством соблюдения формальностей.

{§ 531}

3) Необходимость, к которой определяет себя объективное наличное бытие, получает правовое начало в судопроизводстве. Право- в-себе должно представить себя суду, индивидуализированному праву как доказанное; причем право-в-себе может быть отличным, от права, допускающего доказательство. Суд разбирает дело и действует в интересах права как такового, отнимает у его существования его случайность и, в особенности, превращает это существование, как оно обнаруживается в мести, в наказание (

{§ 500}

).

* Сравнение обоих видов или скорее моментов убеждения судей в составе преступления в отношении к обвиняемому, — в силу ли одних только обстоятельств и свидетельств других лиц, вследствие ли присоединения к этому требуемого в дальнейшем собственного признания подсудимого, — является решающим в вопросе о так называемых судах присяжных. Существенным определением является то, что обе составные части судебного приговора, — суждение о фактическом составе преступления и суждение как применение закона к данному случаю, — осуществляются.

{314}

как различные функции в силу того, что они представляют собой различные стороны приговора. Тем самым они даже переданы коллегиям разной квалификации; из них одна совершенно определенно должна состоять из индивидуумов, не принадлежащих по своей профессии к числу должностных судей. Доведение упомянутого различия функций до такого разделения их в судах основывается большей частью на посторонних соображениях; главным является только обособленное осуществление упомянутых различных самих по себе сторон. — Более существенно — следует ли или не следует делать условием присуждения к наказанию признание лица, обвиненного в совершении преступления.

Институт суда присяжных отвлекается от этого условия. Он исходит из того, что при таком порядке уверенность присяжных целиком неотделима от истины. Признание же следует рассматривать как высшую точку удостоверения, по своей природе являющегося субъективным. Последнее решение заключается поэтому в признании; в этом пункте подсудимый имеет поэтому абсолютное право требовать, чтобы его признание считалось окончательным доказательством, которым должны быть убеждены судьи. — Этот момент недостаточен, потому что он только момент, но еще менее совершенным является другой момент, взятый столь же абстрактно, а именно доказательство, основывающееся на одних только обстоятельствах дела и свидетельских показаниях, а ведь присяжные по существу являются судьями и выносят приговор. Поскольку присяжные должны руководствоваться такими объективными доказательствами, но в то же время допускается неполная уверенность, так как она есть только в них, — постольку суд присяжных содержит в себе (собственно говоря, к варварским временам относящееся) смешение и подмену объективных доказательств субъективными, так называемым моральным убеждением. — Объявлять чрезвычайные наказания бессмыслицей легко, однако очень плоско придавать такое большое значение одним названиям. По существу это определение содержит в себе различие в характере объективных доказательств, в соединении ли с моментом абсолютной удосто- веренности, заключающейся в признании, или без него.

{§ 532}

Судопроизводство имеет своим назначением довести в гражданском обществе только абстрактную сторону свободы лица до необходимости. Но это доведение в первую очередь основывается на частной субъективности судьи, поскольку здесь еще нет налицо необходимого единства этой субъективности с правом-в-себе.

Наоборот, слепая необходимость системы потребностей не поднята здесь еще до сознания всеобщего и не осуществлена в действии, исходящем из этого всеобщего.

объективный дух

{315}

с. ПОЛИЦИЯ И КОРПОРАЦИЯ

{§ 533}

Судопроизводство уже само собой исключает то, что относится только к особенности поступков и интересов, и предоставляет случайности как самый факт совершения преступлений, так и соображение об общественном благе. В гражданском обществе удовлетворение потребности, и притом удовлетворение ее в то же время как потребности человека, осуществляется строго определенным всеобщим образом, т. е. является обеспечением этого удовлетворения, целью. Но в механизме общественной необходимости случайность этого удовлетворения проявляется много- образнейшим способом как в смысле изменчивости самих потребностей, в которых мнение и субъективная прихоть играют такую большую роль, так и вследствие местных условий, международных отношений, ошибок и заблуждений, которые могут быть внесены в отдельные части целого механизма и привести его в беспорядок, как равным образом и в особенности вследствие обусловленной выше возможности для каждого лица приобретать что-либо для себя из означенного общего имущества. В то же время процесс только что упомянутой необходимости жертвует всеми теми особенностями, которыми он обусловлен, не содержит для себя утвер-.

дительной цели обеспечения благосостояния отдельных лиц, на может как способствовать ему, так и не способствовать; а отдельные лица являются здесь морально оправданной целью.

{§ 534}

Сознание существенной цели, знакомство со способом действия сил и изменчивых ингредиентов, из которых слагается упомянутая необходимость, а также твердое преследование означенной цели в ней и против нее, имеет в качестве конкретного содержания гражданского общества, с одной стороны, отношение внешней всеобщности. Этот порядок в качестве деятельной силы есть внешнее государство, которое, поскольку оно коренится в высшем, субстанциальном государстве, проявляется в форме государственной полиции. С другой стороны, в этой сфере обособленности цель субстанциальной всеобщности и ее осуществления в действии остается ограниченной занятием и интересами в особых областях.

Так возникает корпорация, в которой отдельный гражданин как частное лицо находит гарантию своего имущества, как в ней же он и выходит из области своего обособленного частного интереса и для осуществления относительно-всеобщей цели пользуется сознательной деятельностью, подобно тому как в сфере обязан* ностей, определяемых правом и возлагаемых на него принадлежностью к известному сословию, он руководится своей нравственностью.

{316}

ее ГОСУДАРСТВО

{§ 535}

Государство есть обладающая самосознанием нравственная субстанция — соединение принципа семьи и гражданского общества; то самое единство, которое в семье проявляется как чувство любви, есть и его сущность, в то же время, однако, получающая, посредством второго принципа знающего и из себя деятельного воле- ния, форму опознанной всеобщности, которая — равно как и ее в знании развивающиеся определения — имеет обладающую знанием субъективность своим содержанием и абсолютной целью, так что эта субъективность стремится к этому разумному.

{§ 536}

Государство есть а) прежде всего его внутренняя форма, в качестве к самому себе относящегося развития, — внутреннее государственное право или конституция, оно есть?) отдельный индивидуум в его отношении к другим отдельным индивидуумам — внешнее государственное право,?) но эти отдельные духи суть только моменты в развитии всеобщей идеи духа в его действительности — во всемирной истории.

а) ВНУТРЕННЕЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО

{§ 537}

Сущность государства есть в-себе и для-себя всеобщее, есть разумность воли, но в качестве самого себя знающего и проявляющегося в действии это всеобщее есть безусловная субъективность и в качестве действительности — отдельный индивидуум. Его дело вообще сводится, в отношении к крайности единичности как множества индивидуумов, к двум моментам: во-первых, к тому чтобы сохранить эти индивидуумы в качестве лиц и, тем самым, сделать право необходимой действительностью, и затем к тому, чтобы содействовать их благу, в котором каждый прежде всего заботится о себе, но которое имеет, однако, также и безусловно всеобщую сторону, охранять семью и руководить гражданским обществом; во-вторых, в том, чтобы и право, и благо, и весь образ мыслей и деятельность единичного существа, стремящегося стать

{317}

центром для себя, снова свести к жизни всеобщей субстанции и в этом смысле, в качестве свободной мощи, положить предел развитию упомянутых подчиненных ей сфер и удержать их в субстанциальной имманентности.

{§ 538}

Законы выражают определения содержания объективной свободы. Во-первых, для непосредственного субъекта, для его самостоятельного произвола и особого интереса они являются ограничениями. Но они есть, во-вторых, абсолютная конечная цель и общее дело; они порождаются, таким образом, функциями различных из общего обособления все дальше дифференцирующихся сословий, а также деятельностью и частной заботой отдельных лиц; и, в-третьих, они составляют субстанцию свободного во- ления отдельных лиц и их образа мыслей в качестве обязательных нравственных правил.

{§ 539}

Государство в качестве живого духа существует безусловно только в качестве организованного целого, расчлененного на особые функции, которые, исходя из единого понятия разумной воли, хотя в качестве понятия еще и не познанного, непрерывно порождают это понятие как их результат. Конституция есть распределенность функций государственной власти. Она содержит в себе определения того, каким способом разумная воля, поскольку в индивидуумах она всеобща только в себе, частью доходит до сознания и понимания самой себя и находит самое себя, частью же, будучи приведена к действительности деятельностью правительства и его особых отраслей, сохраняется в нем и ограждается в одинаковой мере как от случайной субъективности этих отраслей, так и от субъективности отдельных лиц. Она есть существующая справедливость как действительность свободы в развитии ее разумных определений.

it Свобода и равенство суть простые категории, в которых часто объединяли то, что должно составлять основное определение, а также последнюю цель и результат конституции. Но в той же мере, в какой это истинно, недостаточной стороной этих определений является прежде всего то, что они совершенно абстрактны.

Прочно удерживаемые в этой форме абстракции, они суть как раз такие определения, которые вообще не дают возникнуть конкретному, т. е. расчленению государства, или, что то же, государственному устройству и правительству, или их разрушают. Вместе с государством наступает неравенство, различие правящих

{318}

властей и управляемых лиц, различие начальствующих лиц, административных учреждений, руководящих органов и т. п.

Последовательный принцип равенства отвергает все различия и таким образом не дает существовать никакому виду государственного состояния. — Упомянутые определения представляют собою, правда, основания этой сферы, но в качестве самых абстрактных определений они являются в то же время и наиболее поверхностными и именно потому часто наиболее распространенными; интересно поэтому рассмотреть их еще несколько подробнее. — Что касается прежде всего равенства, то общеизвестное положение, что все люди от природы равны, содержит в себе недоразумение, по которому природное смешивается с понятием; следует сказать, напротив, что по своей природе люди бывают только не равны. Но понятие свободы в той его форме, как оно выступает без дальнейшего определения и развития, прежде всего как таковое, есть абстрактная субъективность в качестве лица, способного иметь собственность,

{§ 488}

; это единственное абстрактное определение личности составляет действительное равенство людей. Но что это равенство имеется, что именно человек есть то (а не так, как в Греции и Риме и т. д., только некоторые люди), что признается за личность и имеет значение таковой по закону, — это до такой степени мало существует от природы, что является скорее лишь продуктом и результатом сознания наиболее глубокого принципа духа, а также всеобщности и культуры этого сознания. — То, что граждане перед законом равны, содержит в себе.

высокую истину, которая, однако, будучи выражена таким образом, есть тавтология; ибо этим высказано только то, что вообще в государстве имеет силу законный порядок, господствуют законы.

Но в отношении к конкретному граждане, помимо того, что они представляют собой как личность, равны перед законом только в том, в чем они и вообще равны вне его. Только при других обстоятельствах, каким бы там ни было образом, случайно существующее равенство имущества, возраста, физической силы, таланта, уменья и т. д. или также преступлений и т. п. может и должно сделать конкретно возможным обращаться со всеми гражданами одинаково перед лицом закона, в отношении податей, воинской повинности, допущения к государственной службе и т. д., наказаний и т. д. Сами законы, поскольку они не касаются упомянутой узкой сферы личности, предполагают состояния неравенства и определяют проистекающие отсюда неодинаковые юридические полномочия и обязанности.

Что касается свободы, то последняя прежде всего рассматривается частью в отрицательном смысле по отношению к чужому произволу и беззаконному обращению, частью же в утвердительном смысле субъективной свободы. Этой свободе предоставляется, однако, большой простор как по отношению к собственному произволу и деятельности для своих особых целей, так и по отношению

{319}

к притязаниям на собственное разумение, на деятельность и участие в общих делах. В былое время определенные законом права — как частные, так и публичные права нации, города и т. д. — назывались их свободами. И действительно, каждый истинный закон есть свобода; ибо он заключает в себе разумное определение объективного духа и тем самым содержание свободы. Между тем нет ничего более распространенного, чем представления, что каждый должен ограничивать свою свободу в отношении свободы других, что государство есть состояние этого взаимного ограничения и законы суть сами эти ограничения. В таких представлениях свобода понимается только как случайная прихоть и произвол. — В этом смысле и утверждали, что народы нового времени исключительно дли в большей мере способны к равенству, чем к свободе, и притом именно на том основании, что согласно принятому определению свободы (понятой главным образом в смысле участия всех в делах и действиях государства) ее невозможно было осуществить в действительности, ибо эта последняя разумнее и в то же время могущественнее абстрактных предположений. — Наоборот, следует сказать, что как раз высокое развитие и культура новейших государств порождают в действительности величайшее конкретное неравенство индивидуумов, обусловливая, напротив, более глубокой разумностью законов и упрочением сообразного с законами состояния тем большую и тем более обоснованную свободу, которую он®, это состояние, допускает и с которой оно может уживаться. Уже то поверхностное различение, которое содержится в словах свобода и равенство, указывает на то, что первая имеет дело с неравенством; обычные же понятия свободы, наоборот, имеют в виду исключительно равенство. Но чем более упрочивается свобода в качестве гарантии собственности, в качестве возможности развивать свои таланты и добрые свойства и обеспечивать за ними их значение и т. д., тем более она начинает казаться сама собой разумеющейся. Сознание и оценка свободы определяются — тогда преимущественно ее субъективным смыслом. Эта субъективная свобода деятельности, пытающейся раскрыть себя во всех направлениях и по собственной охоте проявляющей себя в осуществлении как частных, так и общих духовных интересов, независимость индивидуальной обособленности и внутренняя свобода, на основе которой субъект обладает принципами, имеет собственные взгляды и убеждения и в силу этого приобретает моральную самостоятельность, — частью уже сама по себе подразумевает весьма высокое развитие своеобразия тех качеств, в которых люди оказываются неравными и в которых они посредством этого образования делают себя еще более неравными, частью ж вырастает только при условии упомянутой объективной свободы и существует и могла вырасти до такой высоты только в государствах новейшего времени. Если вместе с этим развитием своеобразия людей безмерно увеличивается также и

{320}

множество их потребностей и трудность их удовлетворения, резонирование, недовольство существующим строем и связанное с этим неудовлетворенное тщеславие, то все это относится к предоставленной на произвол судьбы обособленности, которая порождает в своей сфере всевозможные запутанные положения и находит выход из них. Правда, эта сфера является тогда и областью ограничений, ибо свобода остается здесь во власти условий природы, каприза и произвола и, следовательно, подлежит самоограничению, и притом отчасти, конечно, соответственно природным условиям, прихоти и произволу других людей, но преимущественно и по существу соответственно разумной свободе.

Что же касается политической свободы в смысле формального участия воли и занятости общественными делами государства также и тех индивидуумов, которые, вообще говоря, своим главным назначением считают частные цели и дела в гражданском обществе, то в известной мере стало обычным называть конституцией только ту сторону государства, которая имеет в виду такое участие индивидуумов в общественных делах, а то государство, в котором такое участие в формальном смысле не имеет места, принято рассматривать как государство, не имеющее конституции.

По поводу этого значения нужно прежде всего сказать лишь то, что под конституцией следует понимать определение прав, т. е.

свобод вообще, а также организацию их осуществления, и что политическая свобода во всяком случае составляет лишь их часть; об этой свободе речь будет идти в следующих параграфах.

{§ 540}

Гарантия конституции, т. е. необходимость того, чтобы законы были разумны и их осуществление было обеспечено, заключается в духе всего народа, именно в той определенности, соответственно которой народ имеет самосознание своего разума (религия и есть это сознание в его абсолютной субстанциальности), — и в то же время также в соответствующей этому духу действительной организации как развитии упомянутого принципа.

Конституция предполагает упомянутое сознание духа, и, наоборот, дух этот предполагает конституцию. Ибо действительный дух сам обладает определенным сознанием своих принципов лишь постольку, поскольку они имеются для него налицо в качестве существующих.

* Вопрос о том, кому, какому и как организованному авторитету присуща сила создавать конституцию, совпадает с вопросом, кто должен создавать дух народа. Если представление о государственном строе отделить от представления о духе так, как будто этот цоследний существует или существовал, не обладая соответствующим ему государственным устройством, то такое мнение

{321}

доказывает только поверхностность мысли о связи духа, его сознания о себе, с его действительностью. Что в этом смысле называется созданием конституции, то, вследствие этой неразрывности ее с духом, никогда не существовало в истории, как никогда не существовало в этом смысле также и создание свода законов. Кон* ституция развилась из духа только как нечто тождественное с его собственным развитием и одновременно прошла необходимые по понятию ступени образования и изменения. Только внутренне присущий государственному устройству дух и история, — а история при этом есть только его история, — есть то, посредством чего конституции были созданы и продолжают создаваться.

{§ 541}

Живая целокупность, сохранение, т. е. непрерывное созидание, государства вообще и его конституции есть правительство.

Естественно необходимая организация есть возникновение семьи и сословий гражданского общества. Правительство есть общая часть государственного устройства, т. е. та часть ее, которая имеет своей сознательно преследуемой целью сохранность означенных частей, но в то же время имеет в виду и осуществляет в действии также и общие цели, стоящие выше назначения семьи и гражданского общества. Организация правительства есть в то же время его различение на отдельные власти, своеобразные черты которых определены соответственно понятию о них, но в субъективности этого понятия взаимно проникают друг друга до действительного единства.

* Так как ближайшими категориями понятия являются категории всеобщности и единичности и их взаимоотношение есть отношение подведения единичности под всеобщность, то отсюда и произошло то, что в государстве стали различать законодательную и исполнительную власть, но притом так, что первая существует сама по себе как безусловно высшая, последняя же в свою очередь распадается на правительственную, или административную, власть и на судебную, соответственно применению законов к общим делам или к делам частных лиц. Как имеющее существенное значение, разделение властей рассматривалось в смысле независимости их друг от друга со стороны их существования, но в то же время и как такое, в котором имеется налицо упомянутая выше связь подведения власти отдельных лиц под власть общего. В этих определениях нельзя не распознать элементов понятия, но рассудком эти элементы поставлены в отношение, противное природе разума, вместо отношения внутреннего согласования живого духа. с самим собой. Что операции, выражающие собой общие интересы государства в их необходимом различии друг от друга, получают также и отличные одна от другой VJO Гегель, т. Ш

{322}

организации, — это разделение есть некий абсолютный момент глубины и действительности свободы. Ибо эта последняя только постольку обладает глубиной, поскольку развивается в свои различия и достигает их осуществления. Сделать же дело законодательства (в особенности связанное с представлением, будто когда- либо конституция и основные законы должны быть впервые созданы в таком состоянии, в котором уже полагается наличное развитие различий) самостоятельной властью, и притом первой, с ближайшим назначением участия в ней всех, а правительственную власть от нее зависимой, только исполнительной, — это предполагает недостаток познания о том, что истинная идея и, тем самым, живая и духовная действительность есть само с собой согласующееся понятие и, следовательно, такая субъективность, которая содержит внутри себя всеобщность лишь как один из своих моментов. Индивидуальность есть первое и высшее всепроникающее определение в организации государства. Только благодаря правительственной власти, а также вследствие того, что она объединяет в себе особые операции (куда относится также и особое, само по себе абстрактное дело законодательства), государство является единым. — Столь же существенным и единственно истинным является здесь также и разумное отношение логического, по сравнению его с внешним отношением рассудка, ограничивающегося только подведением единичного и особенного под всеобщее. Что дезорганизует единство логически-разумного, дезорганизует в такой же мере и действительность.

{§ 542}

В правительстве как органической целокупности заключается а) субъективность в качестве содержащегося в развитии понятия бесконечного единства его с самим собой, все в себе содержащая и замыкающая воля государства, его кульминационный пункт, все собой проникающее единство, — правительственная власть князя. В совершенной форме государства, в которой все моменты понятия достигли своего свободного существования, эта субъективность не есть так называемая моральная личность, или решение, определяемое большинством, — формы, в которых единство принимающей решение воли не имеет действительного существования, но в качестве действительной индивидуальности, в качестве воли одного принимающего решение индивидуума, — монархия.

Монархическая конституция есть поэтому конституция развитого разума; все другие конституции принадлежат более низким ступеням развития и реализации разума.

* Объединение всех конкретных государственных властей в единое существование, — как это имеет место в патриархальном состоянии или как это бывает в демократической конституции,

{323}

когда все граждане участвуют во всех делах государства, — противоречит само по себе принципу разделения властей, т. е.

развившейся свободе моментов идеи. Но в равной мере это разделение властей, достигшее свободной внутренней целостности выявления моментов, должно быть сведено обратно к идеальному единству, т. е. субъективности. Развитая различенность, реализация идеи, содержит по существу то, что эта субъективность в качестве реального момента созревает до действительного существования, и эта действительность есть всецело только индивидуальность монарха, — в едином лице существующая субъективность абстрактного, последнего решения. Всем упомянутым формам общего решения и изъявления воли, долженствующим проистекать, демократически или аристократически, из атомистической раздробленности единичных воль и определяться путем подсчета, присуща недействительность чего-то абстрактного. Во внимание надо принять только два определения: необходимость некоторого момента понятия и форму действительности. Только спекулятивная природа понятия способна поистине уразуметь эти моменты. — Упомянутая субъективность, являясь моментом абстрактного решения вообще, отчасти определяется в дальнейшем так, что имя монарха является внешней связью и санкцией, освящающей все, что делается в правительстве; отчасти же, в качестве простого отношения к себе самой, в себе же самой обладает определением непосредственности и тем самым природы, чем именно и устанавливается подчинение индивидуума достоинству княжеской власти через посредство наследственности.

{§ 543}

Ь) В сфере специальной правительственной власти, с одной стороны, обнаруживается разделение функций государства на его уже определенные отрасли, законодательную власть, правосудие, или судебную власть, полицейскую власть и т. д. и тем самым распределение этих властей по особым учреждениям, приуроченным в отношении своих дел к определенным законам и в такой же мере обладающим для этого и вследствие этого независимостью в своих действиях, как и стоящим в го же время под высшим надзором; с другой, получает реальное значение участие многих лиц в деле управления государством, каковые лица все вместе образуют тогда одно общее сословие (

{§ 528}

), поскольку существенным определением их частной жизни становится дело осуществления общих целей, дальнейшим же условием возможности индивидуального участия в нем является надлежащее образование и уменье.

Vi10·

{324}

{§ 544}

с) Сословная администрация есть учреждение, в котором все те, кто вообще принадлежит к гражданскому обществу и в этом смысле является частным лицом, участвуют в правительственной власти и притом в законодательстве, а именно в сфере тех общих интересов, которые не касаются выступления и действий государства в качестве индивидуума (как война и мир) и не принадлежат поэтому исключительно к природе княжеской власти. Благодаря этому участию субъективная свобода, а также преувеличенная оценка себя и общественное мнение могут проявиться в реальной действительности и получить удовлетворение от сознания, что они имеют известное значение.

таг Разделение форм государственного устройства на демократию, аристократию и монархию все еще дает нам наиболее определенное указание на их различие в отношении государственной власти. В то же время они должны быть рассматриваемы как необходимые формы в ходе развития, следовательно, в истории государства. Поэтому было бы поверхностно и нелепо представлять их себе как предмет выбора. Чистые формы их необходимости, будучи конечны и преходящи, находятся отчасти в связи с формами их вырождения, охлократией и т. д., отчасти же с более ранними переходными формами; причем оба эти рода форм не следует смешивать с упомянутыми истинными формами государственного устройства. Так, например, восточный деспотизм подводят под неопределенное название монархии на основе того сходства, что воля одного индивидуума поставлена во главе государства, как в таком же смысле говорят и о феодальной монархии, которой нельзя отказать даже в популярном названии конституционной монархии.

Подлинное отличие этих форм от истинной монархии основывается на содержании господствующих правовых принципов, которые находят в государственной власти свою действительностьигарантию. Эти принципы суть развитые в предшествующих сферах деятельности принципы свободы собственности и, сверх того, личной свободы, гражданского общества, его промышленности и его общин, наконец, урегулированной, подчиненной законам деятельности специальных ведомств.

Вопрос, который всего больше подвергся обсуждению, — это, в каком смысле следует понимать участие частных лиц в государственных делах. Ибо члены сословных собраний должны быть прежде всего рассматриваемы как частные лица, — все равно, будут ли они иметь значение как индивидуумы сами по себе, или выступать в качестве представителей многих или всего народа. Дело в том, что агрегат частных лиц часто называют народом; но в качестве такого агрегата он есть, однако, vulgus (чернь), а не populus (народ); и в этом отношении единственной целью государства является то, чтобы народ не получал существо-

{325}

Данный текст является ознакомительным фрагментом.