О старых и молодых бабёнках
О старых и молодых бабёнках
«Отчего крадёшься ты так робко в сумерках, о Заратустра? И что прячешь ты бережно под своим плащом?
Не сокровище ли, подаренное тебе? Или новорождённое дитя твоё? Или теперь ты сам идёшь по пути воров, ты, друг злых?» —
— Поистине, брат мой! — отвечал Заратустра. — Это — сокровище, подаренное мне: это маленькая истина, что несу я.
Но она беспокойна, как малое дитя; и если бы я не зажимал ей рта, она кричала бы во всё горло.
Когда сегодня я шёл один своею дорогой, в час, когда солнце садится, мне повстречалась старушка и так говорила к душе моей:
«О многом уже говорил Заратустра даже нам, женщинам, но никогда не говорил он нам о женщине».
И я возразил ей: «О женщине надо говорить только мужчинам».
«И мне также ты можешь говорить о женщине, — сказала она, — я достаточно стара, чтобы тотчас всё позабыть».
И я внял просьбе старушки и так говорил ей:
Всё в женщине — загадка, и всё в женщине имеет одну разгадку: она называется беременностью.
Мужчина для женщины средство; целью бывает всегда ребёнок. Но что же женщина для мужчины?
Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки.
Мужчина должен быть воспитан для войны, а женщина — для отдохновения воина; всё остальное — глупость.
Слишком сладких плодов не любит воин. Поэтому любит он женщину; в самой сладкой женщине есть ещё горькое.
Лучше мужчины понимает женщина детей, но мужчина больше ребёнок, чем женщина.
В настоящем мужчине сокрыто дитя, которое хочет играть. Ну-ка, женщины, найдите дитя в мужчине!
Пусть женщина будет игрушкой, чистой и лучистой, как алмаз, сияющей добродетелями ещё не существующего мира.
Пусть луч звезды сияет в вашей любви! Пусть вашей надеждой будет: «о, если бы мне родить сверхчеловека!»
Пусть в вашей любви будет храбрость! Своею любовью должны вы наступать на того, кто внушает вам страх.
Пусть в вашей любви будет ваша честь! Вообще женщина мало понимает в чести. Но пусть будет ваша честь в том, чтобы всегда больше любить, чем быть любимой, и никогда не быть второй.
Пусть мужчина боится женщины, когда она любит: ибо она приносит любую жертву и всякая другая вещь не имеет для неё цены.
Пусть мужчина боится женщины, когда она ненавидит: ибо мужчина в глубине души только зол, а женщина ещё дурна.
Кого ненавидит женщина больше всего? — Так говорило железо магниту: «я ненавижу тебя больше всего, потому что ты притягиваешь, но недостаточно силён, чтобы перетянуть к себе».
Счастье мужчины называется: я хочу. Счастье женщины называется: он хочет.
«Смотри, теперь только стал мир совершенен!» — так думает каждая женщина, когда она повинуется от всей любви.
И повиноваться должна женщина, и найти глубину к своей поверхности. Поверхность — душа женщины, подвижная, бурливая плёнка на мелкой воде.
Но душа мужчины глубока, её бурный поток шумит в подземных пещерах; женщина чует его силу, но не понимает её. —
Тогда возразила мне старушка: «Много любезного сказал Заратустра, и особенно для тех, кто достаточно молод для этого.
Странно, Заратустра знает мало женщин, и, однако, он прав относительно их. Не потому ли это происходит, что у женщины нет ничего невозможного?{9}
А теперь в благодарность прими маленькую истину! Я достаточно стара для неё!
Заверни её хорошенько и зажми ей рот: иначе она будет кричать во всё горло, эта маленькая истина».
«Дай мне, женщина, твою маленькую истину!» — сказал я. И так говорила старушка:
«Ты идёшь к женщинам? Не забудь плётку!» —
Так говорил Заратустра.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.