О старых и молодых бабёнках

О старых и молодых бабёнках

«Почему крадёшься ты так робко в сумерках, о Заратустра? И что прячешь ты бережно под своим плащом?

Не сокровище ли, подаренное тебе? Или рождённое тебе дитя? Или теперь ты сам идёшь воровскими путями, ты, друг злых?» —

Поистине, брат мой! — отвечал Заратустра. — Это сокровище, подаренное мне: это маленькая истина, что несу я.

Но она беспокойна, как малое дитя; и если бы я не зажимал ей рта, она кричала бы во всё горло.

Когда сегодня я шёл один своей дорогой, в час, когда солнце садится, мне повстречалась старушка и так говорила к моей душе:

«Многое уже говорил Заратустра даже нам, женщинам, но никогда не говорил он нам о женщине».

И я возразил: «О женщине надо говорить только мужчинам».

«Скажи и мне о женщине, — сказала она; — я достаточно стара, чтобы тотчас всё позабыть».

И я внял просьбе её и так говорил:

«Всё в женщине загадка, и всё в женщине имеет одну разгадку: она называется беременностью.^{154}

Мужчина для женщины средство: цель всегда ребёнок. Но что такое женщина для мужчины?

Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины, как самой опасной игрушки.

Мужчина должен быть воспитан для войны, а женщина для отдохновения воина; всё остальное — глупость.^{155}

Слишком сладких плодов не любит воин. Поэтому любит он женщину: горька и самая сладкая женщина.

Лучше мужчины понимает женщина детей, но мужчина больше ребёнок, чем женщина.

В настоящем мужчине сокрыто дитя, оно хочет играть. Ну-ка, женщины, откройте мне дитя в мужчине!^{156}

Пусть женщина будет игрушкой, чистой и тонкой, как алмаз, сияющей добродетелями ещё не существующего мира.^{157}

Пусть луч звезды сияет в вашей любви! Пусть ваша надежда зовётся: “О, если бы мне родить сверхчеловека!”^{158}

Пусть в вашей любви будет храбрость! Своею любовью должны вы атаковать того, кто внушает вам страх!^{159}

Пусть в вашей любви будет ваша честь! Женщина вообще мало понимает в чести. Но пусть будет ваша честь в том, чтобы всегда больше любить, чем быть любимыми, и никогда не быть вторыми.^{160}

Пусть мужчина боится женщины, когда она любит: ибо тогда приносит она любую жертву, а любая другая вещь не имеет для неё цены.

Пусть мужчина боится женщины, когда она ненавидит: ибо мужчина в глубине души только зол, а женщина дурна.^{161}

Кого ненавидит женщина больше всего? — Так говорило железо магниту: “Я ненавижу тебя больше всего, потому что ты притягиваешь, но недостаточно силён, чтобы притянуть к себе”.^{162}

Счастье мужчины зовётся: я хочу. Счастье женщины зовётся: он хочет.

“Смотри, теперь только стал мир совершенен!” — так думает каждая женщина, когда она повинуется от полноты любви.

И повиноваться должна женщина и найти глубину для своей поверхности. Поверхность — душа женщины, подвижная, бурливая плёнка на мелкой воде.

Но душа мужчины глубока, её бурный поток шумит в подземных пещерах: женщина чует его силу, но не понимает её». —

Тогда возразила мне старая женщина: «Много лестного сказал Заратустра, и особенно для тех, кто достаточно молод для этого.

Странно, Заратустра мало знает женщин, и, однако, он верно говорит о них! Не потому ли это происходит, что у женщины нет ничего невозможного?^{163}

А теперь в благодарность прими маленькую истину! Ведь я достаточно стара для неё!

Запеленай её и зажми ей рот: иначе она будет кричать во всё горло, эта маленькая истина».

«Дай мне, женщина, твою маленькую истину!» — сказал я. И так говорила старушка:

«Ты идёшь к женщинам? Не забудь плётку!»^{164} —

Так говорил Заратустра.