Антропология и языкознание

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Антропология и языкознание

Когда антрополог берётся сравнивать культуру австралийского аборигена с культурой эскимоса или англичанина, он прежде всего сталкивается с различиями. Но так как все культуры являются продуктами человеческого духа, под внешней поверхностью должны быть найдены родственные им всем черты.

(Leach, 1971,29)

Старейшее поколение антропологов (А.Бастиан, Дж. Фрэзер) исходили из того, что ввиду принадлежности всех людей к одному виду, должна иметься общность, которая проявляется в форме сходных обычаев у разных народов. Согласно взглядам Клода Леви-Строса (р. 1908), эту общность, однако, следует искать не на уровне фактов, а на уровне структур.

Такие структуры могут проявляться в системах родства и супружества, в мифах и религиях, символах (тотемизме) и ритуалах, в искусстве и языке. Ввиду многосторонности, даже универсальности, методы структурализма в течение нескольких лет во многих конкретных науках привели к удивительным изменениям и породили новые взгляды(10). Например, согласно предположению Леви-Строса имеется структурное сходство или равенство форм родства или супружества, что вытекает из действия общих, но скрытых законов (Levi-Strauss, 1971,46). Аналогично он работал и в других социальных областях, в соответствии с гипотезой о том,

что различные формы социальной жизни, в принципе, имеют одинаковую природу: системы поведения, которые на уровне сознательного и общественного мышления представляют собой проекции общих законов, управляющих бессознательной деятельностью духа.

(Levi-Strauss,1971,71f)

В качестве примера такой структуры Леви-Строс набрасывает "кулинарный треугольник", в котором он упорядочивает кулинарные привычки различных народов(11). В языкознании он приходит к аналогичным результатам:

Языковые категории представляют собой механизм, который позволяет превращать универсальные структурные свойства человеческого мозга в универсальные структурные свойства человеческой культуры. И если имеются эти общие понятия, они должны на более глубоком уровне рассматриваться как врождённые. В этом случае можно предположить, что есть образец, который (в ходе человеческой эволюции)… отчеканил человеческую психику.

(Leach, 1971,41f)

Леви-Строс, однако, не идеалист берклеевского типа.

Природа для него, скорее, подлинная действительность "там во вне", она подчиняется естественным законам, которые, по меньшей мере, частично доступны опыту, однако наша способность познавать сущность природы ограничена сущностью того аппарата, с помощью которого мы её постигаем.

(Leach, 1971, 28)

Уже у Леви-Строса обозначается ещё одна область, которая в указанное время (с 1900) поставляет стимулы для развития теории познания: языкознание. Философия языка имелась, правда, уже в античности (Гераклит, Стоя, неоплатонизм), в средневековье, в грамматике Пор-Рояля (Арно, Ланцелот), у Локка, Лейбница и Руссо, у Гамана и Гердера, у Шлейермахера и В.ф. Гумбольдта. Однако значение языка для познания, после начинаний Д.Э.Мура и Б.Рассела, было особенно обстоятельно раскрыто Людвигом Витгенштейном (1889–1951).

Если в основе традиционной теории познания лежала схема субъект-объект, то, начиная с Витгенштейна, между субъетом и объектом помещается язык как медиум понятийно-логической репрезентации мира.

(Leinfellner,1965, 160)

Последовательным образом Витгенштейн утверждал в "Логико-философском трактате": вся философия есть критика языка. Язык имеет ту же самую структуру, что и познаваемая действительность; язык и мир изоморфны (см. также Stenius, 1969, 121 ff). Отсюда следует:

Границы моего языка означают границы моего мира…

То, что мир есть мой мир, проявляется в том, что границы языка (языка, который понимаю только я) означают границы моего мира.

(Wittgenstein,1921,5.6,5.62)

Это значит, что границы познания совпадают с границами языка. Такую позицию Стениус назвал трансцедентально-лингвистической. Витгенштейн отклоняет, однако, кантовский синтетический априоризм. Правда, речь идёт — как у Канта — об "условиях возможности опыта", но трансцедентальная проблематика переносится с уровня разума на уровень языка (Stegmuller, 1969b, 555).

Вопросы о том, насколько язык делает возможным познание, определяет, ограничивает или затрудняет его обсуждаются с этого времени философами и антропологами, логиками и лингвистами. (Роли языка в познании посвящена также глава G).

В Германии такие вопросы, опираясь на В.ф. Гумбольдта, обстоятельно исследовал Лео Вайсгербер (р. 1899). Он видит в языке главным образом средство не только мировоззрения, но и мироформирования. Различные языки ведут поэтому к различным картинам мира(12).

С этой трактовкой родственна гипотеза Сепира-Уорфа (ср. стр.143). Бенжамин Ли Уорф (1897–1941) выступает против распространённой точки зрения — он называет её установкой естественной логики (Whorf,1963,8) — ,

процесс мышления осуществляется у всех людй в принципе одинаково, он подчиняется законам общей логики, а различные языки служат лишь средством выражения независимого от них содержания.

(Gipper, 1972,9)

Из факта структурного различия языков вытекает то, что я называл "принципом лингвистической относительности".Он утверждает, грубо говоря, следующее: люди, использующие языки с очень сильно различной грамматикой, приходят, как правило, вследствие этой грамматики, к различным наблюдениям и оценкам внешне сходных явлений. Поэтому как наблюдатели они не тождественны, а приходят к различным представлениям о мире.

(Whof, 1963, 20)

Языковые различия ведут, таким образом, не только к различиям в описании, но различиям в картине мира. Индейцы хопи Северной Америки имеют совершенно иной язык по сравнению с европейцами и образуют иную, "индейскую модель универсума" (Whorf,1963,102). Им неизвестны наши понятия пространства-времени. Если бы они создали науку, она была бы существенно отличной от нашей.

Наконец, Ноам Хомский (р.1928) открыл в этой дискуссии новое измерение. В своей языковой теории возвращается он — по крайней мере терминологически — обратно к декартовским "врождённым идеям". Языковая компетентность — те языковые знания, которыми располагает каждый нормальный говорящий — покоится на врождённых структурах, генетически обусловленных языковых способностях, своего рода универсальной грамматике, лежащей в основе любого человеческого языка. Такими общими правилами являются, например, условия элизии, принцип циклического использования, принцип А-через-А(13). Языковая способность конститутивна для познавательной способности.

Весьма вероятно, что общие признаки языковых структур отражаются не в ходе индивидуального опыта, а, скорее, в общем характере способностей добывать знания — т. е., в традиционном понимании, во врождённых идеях и принципах.

(Chomsky, 1969,83)

Исследования универсальной грамматики есть, в таком понимании, исследование человеческих интеллектуальных способностей (Chomsky,1970,50). Во всяком случае, Хомский убеждён, что существует возможность естественнонаучного объяснения этого феномена (1970, 159). В следующих главах мы и попытаемся дать такое объяснение.