Свобода и самоуправление — свобода, власть и собственность

Свобода и самоуправление — свобода, власть и собственность

Да, читатель наверное уже понял, какой строй-путь мы имеем в виду и считаем идеальным.

Это, конечно, самоуправление, основанное на групповой собственности на средства производства.

Олдос Хаксли в работе «Наука, мир, свобода» (которую я читал в «Самиздате» в СССР) справедливо утверждает, что всё зло в мире проистекает от того, что большинство людей при всех существующих режимах всё больше лишается собственности на средства производства. Люди же, лишенные кормящей собственности, попадают в абсолютную зависимость от работодателей и начальства, и свобода их становится иллюзорной.

Помню, я читал в каком-то западном романе, как один клерк вдруг получил наследство. Что же он в первую очередь сделал? Он снял свои черные налокотники, прошел без доклада в кабинет своего Значительного Лица и выложил ему всё, что он о нем думает! То есть, получив средства к существованию, он впервые смог по-настоящему воспользоваться важнейшим правом человека высказывать свое мнение кому угодно.

Итак, свобода, власть и собственность, дающая средства к существованию. Но главным в этом триединстве остается власть. Без нее не удержать ни свободы, ни собственности.

И при всех массовых революциях, от Великой Французской до Венгерской и Чехословацкой (в наше время), подневольные «массы» боролись не столько за свержение всяческих «измов», как учит советская история (по анекдоту: рабы древнего Рима несут плакат:

«Да здравствует феодализм, светлое будущее всего человечества!»),

сколько первым делом сами, может быть, часто того не осознавая, пытались установить в том или ином виде самоуправление, будь то секции, коммуны, советы депутатов или рабочие советы.

Подневольным людям деваться больше некуда, у них нет другого исхода, кроме самоуправления, ибо только с его помощью каждый из них может обрести право решающего голоса во всех касающихся его делах, то есть власть-свободу.

Но «массы» неизбежно терпели поражение, ибо самоуправление — не простая вещь. Тут необходима коренная перестройка всех механизмов государства и экономики. Необходимо их строгое соответствие друг другу. Ну и, конечно, достаточно высокое развитие производительных сил, образования и культуры. Все эти предпосылки созрели или созревают только сейчас (в развитых странах), а вместе с ними — созревает и глубокая жизненная заинтересованность большинства людей в самоуправлении. Интеллектуальной пешкой быть много труднее и обиднее, чем «физической».

«Борьба начата за свободу и против бюрократических организаций, лишающих человека ответственности, против тех ученых или технических руководителей, которые овладели знаниями, чтобы увеличить свою власть… против псевдоморалистов, мирящихся с несправедливостью капитала, с насилием государства, против профессионалов от политики», — говорится в манифесте молодых французских католиков («Новый мир», № 10, 1972 г. «Утраченные иллюзии и обретенные надежды»). Не случайно, между прочим, лозунги и манифесты «новых левых» находятся под запретом в СССР! В условиях госкапитализма они звучат уже совершенно убийственно.

Но было бы большой ошибкой рассматривать движение всех «новых левых» как бунт неспециалистов (не говоря уж о формулах, вроде «подстрекательства» или «с жиру бесятся»).

Выдающийся американский ученый Д. Шапиро, ведущий автор величайшего открытия — синтеза гена, отмеченного Нобелевской премией, публично заявил о своем «выходе» из науки для того, чтобы целиком посвятить себя общественной и политической деятельности. Причины:

1) Научные достижения, — заявил Д. Шапиро, — в области, в которой он работает, — могут быть использованы во вред людям.

2) Он не согласен с таким положением, когда простые люди практически лишены права участвовать в решении дел, относящихся к работе ученых и к практическому использованию их идей и исследований. (Сегодня это практически означает: участвовать в управлении государством. — В.Б.).

3) Шапиро пришел к убеждению, что наиболее острые проблемы современной Америки (война, расовая политика, бедность, болезни, загрязнение окружающей среды) нуждаются в первую очередь в решениях политических, а не научных. («Сайенс»).

Такое высказывание, между прочим, было бы невозможно тридцать лет назад, когда наука и техника еще реально не угрожали людям и когда «простые» люди еще не были так образованы, как теперь. (В 1940 г. в США в вузы поступало 18 % из каждой тысячи человек восемнадцати-двадцатипятилетнего возраста, а в 1970 г. — 50 %! Из них 30 % — из рабочих семей. И по данным ЮНЕСКО, число студентов в развитых странах удваивается каждые пять лет!).

Таким людям, как Д. Шапиро, надо было бы только понимать, что борьба за кардинальное решение проблем Запада будет крайне затруднена до тех пор, пока будут продолжать существовать режимы госкапитализма и госфеодализма на Востоке. Ибо до тех пор будет существовать и угроза войны (локальной и тотальной), и необходимость гонки вооружений со всеми вытекающими последствиями (военно-промышленный комплекс и т. д.), и угроза односторонней «конвергенции» с тоталитаризмом, не говоря уж об индуктивном влиянии госкапитализма на слаборазвитые страны.

Кроме всего сказанного выше, в самоуправлении есть и еще одна великая притягательная сила и чрезвычайно важное свойство. Ведь самоуправление означает и свободное самостоятельное объединение людей для реализации своих интересов.

В свободном самоуправляющемся объединении нравственные принципы и правила человеческого общежития и сосуществования становятся необходимы и выгодны людям. Когда же люди теряют возможность сообща добиваться своих целей, они вынуждены добиваться их поодиночке, и нравственные нормы начинают им только мешать. «Чувство локтя становится искусством ловко спрятанного когтя» (С. Кирсанов, «Семь дней недели»). Человек снова начинает превращаться в обезьяну.

Профессор Принстонского университета по социальным исследованиям Фримен Дайсон пишет:

«Я пришел к выводу, что человеческие существа предпочитают действовать в довольно мелких группировках. Почти всем нам известно счастье, которое доставляют общие усилия. Все мы испытываем потребность чувствовать себя отождествленными с группой предпочтительно не слишком большой, имеющей общую цель». И далее: «Наша молодежь деморализована по той причине, что она больше не вовлекается в общественную деятельность».

Очевидно, Ф. Дайсон говорит именно о свободных самоуправляющихся объединениях, не слишком больших, чтобы доля участия в общих усилиях (и ответственности) не была бы исчезающе малой, неощутимой.

Для людей, лишенных логической фантазии, хочется подчеркнуть, что между свободным самоуправляющимся коллективом, полностью отвечающим за свои действия, и казарменным — качественная пропасть. В свободных и ответственных коллективах люди становятся добросовестнее, терпимее, открывают в себе таланты, избавляются от комплексов и т. д. Для них, повторяю, это становится необходимо и выгодно, необходимо для преуспевания в соревновательной конкуренции с другими коллективами.

И только в таких коллективах «первыми людьми» становятся действительно лучшие, умнейшие, потому что люди быстро начинают понимать, что для них выгодно следовать советам умнейших. Раз, другой не последуют, обожгутся и впредь станут умнее. Каждая общая ошибка быстро и заметно скажется на всех и на каждом, так же как и успех. И лучшие не будут вырождаться, не обладая абсолютной властью над беззащитными, зависящими от них подчиненными.

Помню, как поражались многие в 1956 году, во время «оттепели», когда казарменный дух на время ослаб: «Сидишь на собрании, и удивляешься, сколько, оказывается, у нас есть умных людей и куда подевались дураки!»

И Герцен в «Былое и думы» с удивлением отмечает, что в самоуправляющихся швейцарских кантонах (в XIX веке!) простые пастухи проявляли куда большее понимание государственных проблем, чем интеллигенция в других странах.

И тот общественный строй, который дает большую свободу для объединения и самоуправления, является, очевидно, и более прогрессивным. Это, видимо, точный критерий прогрессивности. По этому критерию госкапитализм самый регрессивный строй в истории человечества, ибо он предельно лишает людей возможности свободного объединения и самоуправления, обрекая тем самым все слои общества на нравственное и умственное вырождение. И это вырождение заходит дальше всего в тех слоях общества, которые наиболее разъединены. (К таким слоям, как отмечалось раньше, принадлежат чиновники, гуманитарные интеллигенты и слой «услужающих»).

Самоуправление — это одновременно и цель и средство, фундамент, «базис», на котором необходимо, очевидно, строить всё здание общества, если мы хотим создать для себя условия человеческого существования. И если что-либо не получается, надо перестраивать здание, а не фундамент, добиваясь большего соответствия «надстройки» и «базиса». И повторю: в век кибернетики, которая, конечно, не усложняет, а упрощает управление государством и экономикой, и в век «демографического взрыва» числа работников умственного труда, которые больше всех заинтересованы в самоуправлении и больше всех способны к нему, такая перестройка вполне осуществима.

Нельзя только останавливаться на полпути и создавать кентавров вроде соединения политической демократии с централизованной государственной экономикой, когда у людей нет ни заинтересованности в добросовестной работе, ни дисциплины. Или, наоборот, как в Югославии, где тоталитарная государственная власть соединяется с самоуправлением в промышленности. В этом случае коллективы попадают, очевидно, в положение отдельных людей в тоталитарном обществе. То есть, не имея возможности, объединяясь, влиять на решения государственной власти, они вынуждены приспосабливаться к безответственной власти, используя или обходя ее решения, что в конце концов превращает самоуправление в фикцию или в самоуправство.

Подытожим. Свобода, власть и собственность — вот сжатая формула общества самоуправления.

Свобода (регулируемая правом), власть (над ходом жизни) и собственность (на средства производства) — и все это за КАЖДЫМ членом общества. Только на этом «базисе», на этих трех китах возможно видимо создать структуру, которая позволит ВСЕМ людям начать движение к своим идеалам, к нравственному совершенству и гармоничному развитию, к Свободе, Равенству и Братству.