Наука

Наука

В самом деле, ребенок ломает игрушку с целью заглянуть в ее устройство, еще не умея толком говорить и соображать, а самая умная собака или обезьяна никогда не заинтересуются ничем, чего нельзя было бы съесть. Стремление к познанию - одна из самых настойчивых побудительных программ, заложенных в человека. Считается иногда одной из самых мощных программ половое влечение, но даже и здесь познавательное любопытство всегда предшествует истинной потребности, а уж сопровождает ее всегда.

Животных окружающий мир интересует не далее границ их насущного соприкосновения с ним. Человек разительно отличается от животного стремлением к познанию того, что не является его насущной необходимостью. Где, как не здесь, в самом деле, искать наше предназначение? Здесь и будем искать?

Не будем. По-видимому, это, все же, не тот район поиска. В подтверждение сказанному приведем аргументы.

Для начала разберем простой вопрос: что мы подвергаем научному изучению? Ответ ясен - реальный мир, находящийся вокруг нас. Наука - это занятие творческое, гораздо более творческое, чем искусство, ибо искусство компонует в разнообразные забавные или нравоучительные варианты уже известное нам и видимое нами, а наука всегда имеет дело с доселе неизвестным. Наука "открывает", а не варьирует. Это более высокий порог творчества. Несравненно более высокий. Но создает ли это, самое высокое по своему характеру творчество, что-либо новое? В чем вообще состоит специфика "открытия"? В том, что человек наконец-то разобрался в том, что и раньше всегда находилось перед его носом, и документально зафиксировал его? Именно так, ведь, и происходит любое "открытие"? После этого вдохновленный человек снова начинает разбираться с тем очередным, что также лежит перед его носом, но до чего раньше как-то руки не доходили. Идет к новому "открытию". Не слишком ли громко эти занятия называть "открытиями"? Так была "открыта", например, Америка. А что, до этого Америки не было? Или, не было до их "открытия", ионов, Нептуна, Магеллановых Облаков, ДНК, лейкоцитов, предстательной железы, магнитного поля, моментов сил, скорости свободного падения тел и т.д.? Что здесь, скажите на милость, открыто? И что создано нового из того, чего уже не создал бы Он? Все, что мы "открываем", Им давно уже создано и вряд ли Он страдает склерозом, чтобы ученые своим подвижническим трудом наконец-то напомнили Ему или разъяснили: что же Он все-таки сотворил? Наверное, не для этого Он нас создавал и, наверное, не в этом наша задача перед Ним.

Сколько бы мы ни совершенствовались в научных методах, и как далеко не прорывалась бы наша мысль в неизведанное, следует всегда помнить, что это "неизведанное" не изведано только относительно нас и наши "открытия" представляют новизну также только относительно нас. Мало похоже, чтобы Его задачей было установление такого порядка вещей, при котором основной целью Его главного, вечного и нематериального создания (человека) было бы изучение его же временной и материальной среды обитания (физического мира). То, что мы делаем в науке, таки образом, по своим результатам имеет значение только для нас. Ему давно все известно, не за этим мы Ему нужны, по-видимому, скажем еще раз для убедительности.

Теперь посмотрим - чем мы научно познаем мир? Ответ также ясен - органами чувств и сознанием. И первую информацию о мире нам дают именно органы чувств, а сознание эту информацию затем обрабатывает, анализирует и делает из нее выводы. Общепризнанно, что этапами научной работы являются следующие стадии: 1. Наблюдение и сбор информации. 2. Анализ и выводы. 3. Эксперимент, подтверждающий выводы. В этой схеме всему нашлось место - и сознанию и органам чувств. А мы расшифруем эти этапы с точки зрения приоритета в них органов чувств или сознания. Может быть они равны, а может быть, кто-то и главнее. Разве не интересно?

Наблюдение. Полностью дело органов чувств, или приборов, переводящих недоступные для этих органов чувств явления в доступные им сигналы: в колебание стрелки или индикатора, в искры, в теплоту, в движение или расположение механических частиц, в графическое или электронное написание на мониторах и рулонах, в изменение цвета реагентов и прочее, прочее, прочее. Приоритет, несомненно, принадлежит органам чувств, особенно зрению и осязанию.

Далее идет анализ. Здесь работает сознание, спору нет, но затем наступает стадия эксперимента, который должен подтвердить собой выводы сознания! С помощью чего? С помощью тех же органов чувств! Извините, но это уже не просто приоритет органов чувств в познании мира, это их высокая роль как единственно правильного критерия верности познаваемого мира. Здесь и подавно - спору нет. Сознательная деятельность в науке - лишь промежуточный вспомогательный этап, (которому мы не доверяем), между двумя основными, на которых мы и основываемся во всех своих открытиях. Мы проверяем сознание на зуб, на глаз, на тычок, на щипок, на запах и т.д. Мы верим только органам чувств. Их мы ничем не проверяем, это для нас - истина в последней инстанции.

А теперь посмотрим, что эта высшая по иерархии истина может нам предоставить в наше распоряжение и как в качестве наблюдателя физического мира, и как в качестве безошибочного критерия итогов этих наблюдений. Если уж говорить о диктатуре органов чувств в научном познании мира, то сами эти органы чувств явно подчинены диктатуре зрения, от которого мы получаем основную видимую информацию и на которое рассчитаны все наши основные приборы, получающие невидимую нами напрямую информацию. И что же мы, не иносказательно говоря, видим? Может быть, более легким будет изложение этой проблемы в том случае, если мы сначала проясним для себя то, чего мы не видим? Отбросив эту невидимую нами мелочь вокруг нас, мы остальное существенное и видимое нами напрямую, оставим в чистоте и оценим.

Итак, не видим мы всего лишь окружающего нас мира в инфракрасном излучении и в ультрафиолетовом излучении, спектры которых составляют большую часть гаммы того, что вокруг нас. Действительно, - мелочь. Мы всего лишь видим совсем не то, что вокруг нас, не больше. Не стоит из-за этого расстраиваться. Если так уж неприятно осознавать, что мы видим "совсем не то", то можно сказать и по-другому, более мягко, - мы почти не видим того, что вокруг нас. Сразу стало легче, не правда ли?

Ну и ладно, оставим в покое такую безделицу, как инфракрасный и ультрафиолетовый облики мира, пусть ими некоторые виды животных любуются, а мы и без этих пустяков что-нибудь, но видим же! Не достаточно ли с нас будет и этого? Но и здесь нас подстерегают мелкие неприятности. Самих-то предметов мы, оказывается, совсем не видим, мы видим только лишь электромагнитные волны, которые они от себя отражают! Ну и не беда, ведь по этим волнам мы можем составить относительное, но, все же, представление, о мире, в котором мы живем! Да нет - беда, потому что мы видим лишь 5% всего этого излучения! 95% остается вне поля нашего зрения! Но и здесь не стоит посыпать голову пеплом, ведь зато мы просто хорошо видим целых 5% искаженной информации об окружающих нас вещах! Ну, не радость, ли! Хотя, животные и здесь более профессиональные наблюдатели картины мира, чем мы.

Вот с таким зрительным вооружением мы "наблюдаем". Что разглядим, то и наблюдаем. Что наблюдаем, то и изучаем. Что изучили, то и возводим в степень истины. Что возвели в степень истины, то и навесили на весь мир в качестве ярлыка. И говорим - "мир такой". Это то же самое, что, сидя в подвале, через узкую щель между тротуаром и отдушиной, наблюдать и изучать закаты и рассветы. Оба этих процесса будут нам вполне доступны по характеристикам изменяющегося освещения в подвале, но полнота их восприятия будет ограничена размером и расположением щели воздухоотвода. На самом же деле закаты и рассветы совсем не такие, какими их видят подвальные академики, но именно в этих подвалах рождаются истины именно об этих закатах и рассветах.

Но и это еще не все. Прибор супругов Кирлиан, например, видит и фотографирует ауру животных и растений, а мы этого не видим. Животные видят эфирное тело человека, а мы не видим. Животные в полной темноте и на расстоянии видят форму, размер и цвет предметов. А нам чем похвастать перед ними при равных условиях такой, с позволения сказать, освещенности?

Животные видят не только сам предмет в кромешной тьме, но и различают его внутреннюю форму, (дерево или металл). Для них темнота не помеха. А для нашего зрения? Единственное, что мы можем безошибочно определить в темноте, так это - женщина перед нами или мужчина? Но, опять же, только на ощупь. Все остальное даже на ощупь вызовет у нас большие сомнения или не меньшие разочарования, если у нас плохо с обонянием.

Может быть, как в детской страшилке, мы хоть видим плохо, но, зато, слышим о-го-го, как хорошо? Да нет, мы так же хорошо не слышим инфразвука, от которого бегут животные перед землетрясением, и так же великолепно не слышим ультразвука, на котором некоторые животные переговариваются. А эти звуки шумят вокруг нас постоянно как постоянные спутники физического мира!

Кроме того, мы исключительно успешно не воспринимаем электромагнитных полей и не ощущаем направления магнитного поля, что могут делать те же животные. Особой одаренностью в сравнении с животными мы отличаемся и тогда, когда не чувствуем фазы Луны, не знаем, где находится пища на расстоянии 15 км от нас, если не видим самой этой пищи. Довольно удачно мы не "слышим" и гибели себе подобных на больших расстояниях и даже за соседней стенкой, что тоже могут делать животные.

Мы воспринимает несколько тысяч запахов, а собака - полмиллиона! Пес через день по запаху проходит тот путь, которым прошел автомобиль хозяина на самой оживленной трассе, и здесь мы скромно даже и не будем сравнивать наши возможности, а сразу поставим вопрос по существу - если бы Ему нужно было, чтобы некто смог полноценно, достоверно и во всей глубине изучить созданный Им мир, то кого Он выбрал бы, исходя из биологического потенциала по наблюдению за этим миром? Человека или животных? Даже отвечать на этот вопрос не будем. Хорошо, что животные хоть читать не умеют, иначе они с нами даже и не здоровались бы.

Теперь поставим себе другой вопрос, - зачем тогда в нас заложено это всепоглощающее любопытство, приводящее к непрестанным "открытиям", если человек почти слеп, почти глух, у него заложен нос, а все тело и все чувства у него такие задеревеневшие? Если это, все же, инспирировано Им, то мы должны прийти к выводу, что наука как-то укладывается в Его план, хоть и не как явление, задачей которого является правильное описание мира. Здесь, прежде чем перейти к насущному "зачем", надо обязательно предположить, что этот процесс направляется и редактируется также Им. Если Он его запускает, то Он же и не должен его пускать на самотек. Мы должны сделать вывод, что сознание человека побуждается на поиск и на направление поиска именно с Его помощью и по Его программе, а не по нашим прихотям. Можно в этом убедиться? Можно. Анализ научного мышления дает возможность, похоже, утверждать, что так оно и есть.

Анализ мышления говорит о том, что когда человек заостряет свое внимание на каком-то наборе явлений физического мира и думает об этой проблеме постоянно и напряженно, то он в этот момент не идет логическим и планомерным путем, а просто настойчиво и беспрерывно ставит вопросы или один и тот же вопрос в поисках обозначенного интересом ответа. Находясь в таком постоянном напряжении подвисшего вопроса, он рано или поздно получает ответ в готовом виде и сразу. Это общий вывод. По-другому ни одно открытие не происходит. Основные аксиомы науки открыты именно в результате интуиции и озарения, без всякого применения логики, просто неожиданным проблеском готовой истины. Если состояние упорного вопросительного рассматривания какой-либо проблемы можно отнести к стадии умственного анализа, то только в том случае, когда этот проблеск озарения все же приходит и вопрос сразу видится решенным. Ганс Селье, автор понятия "стресс", биолог, помимо биологии посвятил много времени изучению процесса научного мышления. Сам несомненный материалист, но честный ученый, он пришел к выводу, что ученое открытие - всегда момент внезапных озарений. Рассматривая научные отчеты об опытах, предоставляеме ему лабораториями его института в Канаде, он убедился, (будучи сам руководителем всех опытов и их непосредственным свидетелем), что в своих отчетах его сотрудники всегда ретушируют деятельность, предшествующую открытию, с целью представить ее в виде успеха, обеспеченного их прозорливыми и последовательными логическими действиями. На самом же деле все происходит в обратном порядке - сначала получается результат, падая как с неба, а потом под него подгоняется весь предшествующий процесс с точки зрения целенаправленного пути к результату. Говоря о логике научных работ, Селье приводит такой пример: человек приходит в зоопарк и ему говорят - "там волк, там жираф, а там олени". Это и есть логика - расставить пойманное по местам. А когда этих зверей отлавливали, то на них или натыкались случайно, или доверялись чутью - это и есть озарение, или открытие.

Если для кого-либо Селье не авторитет, то обратимся к признанным корифеям, и посмотрим, что об этом говорят они:

Альберт Эйнштейн. "…не существует логического пути открытия … элементарных законов. Единственным способом их постижения является интуиция". говорил о том, чего не знает. Здесь объяснитель фотоэффекта говорит об интуиции, то есть, о бессознательном разуме, (смотри принцип дополнительности в который уже раз). Интуиция характеризуется тем, что дает знание мгновенно, минуя рассуждения. Это и есть внезапное озарение. За это внезапное озарение о фотоэффекте Эйнштейн и получил Нобелевскую премию, а когда он парадоксами логики создавал теорию относительности - получилось очень невразумительно и смешно.

Рене Декарт. "Надлежит, отбросив все узы силлогизмов, вполне довериться интуиции, как единственному остающемуся у нас пути". Вот так - логика автором известных всем координат физических процессов рассматривается в качестве уз, цепей, а бессознательная интуиция, как единственный и последний способ достижения успеха в научном труде. Сам Декарт, когда ему однажды пришла в голову гениальная математическая идея, упал на колени и возблагодарил Бога. Он знал, Кто выписывает идеи в земное пользование.

Исаак Ньютон, "В основе всех великих открытий, когда-либо сделанных человеком, лежит смелая догадка". Почему "смелая" непонятно, но все равно речь идет именно о догадке, внезапном решении. Отметим также, что Ньютон был всегда очень точен, прямо-таки издевательски избыточно точен в том, что он говорил, в силу чего его скромное утверждающее обобщение "всех великих открытий", говорит нам больше, чем обширные трактаты с гипотетическими предположениями этого факта.

Фрэнсис Гальтон. Основатель евгеники. "Лучшее из всего того, что дает нам мозг, совершается независимо от нашего сознания". Комментарии излишни.

Анри Пуанкаре, у которого Эйнштейн слямзил принцип относительности, так вещал молодым о труде ученого: "То, что вас удивит прежде всего, это внезапные озарения…" Удивит-то, удивит, но и пользу принесет несравнимую, как это видно будет ниже.

Завершить цитирование хотелось бы еще одним изречением гениального, но невезучего и слабого человека с грустными глазами. Эйнштейн писал: "Открытие в науке совершается отнюдь не логическим путем; в логическую форму оно облекается лишь впоследствии, в ходе изложения. Открытие, даже самое маленькое, - всегда озарение. Результат приходит извне и так неожиданно, как если бы кто-то подсказал его". Браво, Эйнштейн! Мог, ведь, когда излагал собственные мысли!

От цитат лучше перейти к фактам, и начать с самого древнего, в котором рассказывается, как некий человек выскочил из ванны и побежал по улицам совершенно голый с криком "эврика!" ("нашел!"). Звали человека Архимед, и повел он себя таким шокирующим окружающих образом только потому, что в ванне ему неожиданно пришел в голову тот закон, который теперь называется законом Архимеда.

Дмитрий Менделеев. Пример классический. Этому человеку в первый день весны во сне приснилась периодическая таблица элементов, которая ныне называется таблицей Менделеева.

Фредерик Бантинг. Открыл инсулин. Все произошло очень интересно: ему ночью приснился сон, в котором была дана методика опыта над поджелудочной железой. Во сне подробно показывались не только хирургические операции над собакой, но и срок выдержки разных состояний. Проснувшись, Бантинг немедленно все записал. Затем он осуществил этот опыт, который длился 9 месяцев (!), и получил инсулин. Бантинг не строил из себя гения и честно рассказал об этом в своих мемуарах.

Игнац Земмельвейс. Вот строки из его мемуаров: "вдруг (!) с неопровержимой ясностью пришло в голову …" то, что болезни передаются микробами. Земмельвейс тоже запомнил неожиданную радость от неожиданного озарения.

Илья Мечников. Открытие им фагоцитоза произошло так внезапно и неожиданно в то время как он отправил семью в цирк, а сам остался дома повалять дурака и отдохнуть в тишине, что Илья Ильич выбежал в счастливой горячке на берег моря, чтобы побродить и успокоиться. Открытие пришло само, когда им никто даже не собирался заниматься на этот вечер.

Великий математик Карл Фридрих Гаусс учился еще на грифельных досках с мелками. Преподаватель задал мальчикам его класса задачу - сложить все числа от 1 до 20. Пока другие ученики только с тоской брали в руки ненавистные мелки, Гаусс уже сдавал свою доску учителю с ответом "210" без всякого решения. Как он это сделал, до сих пор никто понять не может. Объясняется это обычно его логическим гением. С восхищением нынешними историками науки описывается и анализируется весь возможный ход его мысли на двух или даже более страницах, что, все-таки, не убеждает, так как само описание этого предполагаемого хода мысли занимает больше времени, чем понадобилось бы, чтобы просто сложить все числа от одного до двадцати. Гаусс же всё решил сразу. Наитием. Обычное, не поддающееся никакому анализу, озарение.

Американский математик, венгр Дьёрдь Пойа, известен тем, что дал доказательство теоремы Фабри о пропусках в степенных рядах. Сам он разбил в своих воспоминаниях все этапы работы над доказательством на два периода. Первый из них был "созерцательный", когда он просто рассматривал теорему, любуясь ею, и не делал никакой умственной работы. Затем наступил второй этап, "активный", когда в голове у него неожиданно стало навязчиво вертеться слово "пересадка". Оно преследовало его везде и всюду каждую минуту, как напевка горячего шлягера. Когда он вдруг решил привязать это слово к методу доказательства теоремы Фабри, то он моментально нашел решение. 1-й период занял у него 20 лет, а второй несколько дней. Но, следует сказать, что срок "несколько дней" может прилагаться только к мукам с надоевшим словом "пересадка" и лихорадочно восторженной работе по математическому оформлению доказательства, а сама же идея доказательства опять пришла "вдруг" и в один короткий, но очень приятный момент.

Рудольф Дизель о своем изобретении честно и просто, как сам характер изобретенного им двигателя, говорит: "Идея как молния озарила сознание".

Шарль Фурье получил счет в ресторане, где за яблоко устанавливалась цена в 14 су. При этом рациональный Фурье вспомнил, что в соседней лавке за 14 су можно купить сотню таких же яблок. "Это различие цен в двух местах того же климата как молния осветило мне", говорит Фурье, изъяны в экономике, что привело к созданию какой-то передовой экономической идеи. В данном случае нам неважно, какой, потому что все они хороши, эти экономические идеи, пока их не применяют в реальной экономике.

Долгое время иероглифы считались рисунками. Их пытались расшифровать с помощью связи различных изображений с тем, что они могли бы изображать. Считалось, что иероглифы, это цепь зашифрованных символов, расшифровка которых лежит в содержании самих рисунков. Шампольон первым догадался, что иероглифы обозначают не символы, а слоги. "Открытие" произошло так внезапно и настолько "ниоткуда", что сам Шампольон долго не хотел этому верить и никому об этом не говорил, пока сам же и не проверил.

Вот отрывки из воспоминаний Анри Пуанкаре о своих открытиях. Они очень показательны. "Однажды вечером, вопреки обыкновению, я выпил крепкого кофе. Я не мог заснуть, идеи теснились в моей голове; я чувствовал, как они сталкиваются, и вот две из них соединились в устойчивую комбинацию". К утру Пуанкаре, как и полагается, объяснил это, независимо от него происшедшее сращение комбинаций, научным и логическим обоснованием. Следующий отрывок: "Прибыв в Кутанс, мы сели в омнибус… Когда я стал на подножку, мне внезапно, без всяких, казалось бы, предшествовавших раздумий, пришла в голову мысль о том, что", а далее речь идет об автоморфных функциях и неевклидовой геометрии. Даже о таких вещах мысли приходят внезапно и "без предшествующих раздумий". А вот еще из Пуанкаре: "Однажды во время прогулки по бульвару, мне вдруг пришло в голову решение…" и далее опять речь идет об одном из открытий, непонятных для нас из-за недостатка образования, однако наше образование позволяет все же нам по достоинству оценить это короткое и знаменательное слово "вдруг".

Фридрих Кекуле. Открыл кольцевую структуру бензола, что привело к революции в органической химии. Заснул однажды гер Фридрих перед камином и увидел сон, в котором атомы крутились и извивались, как змеи. Одна из этих змей укусила себя за хвост. Кекуле проснулся "как от вспышки молнии", говоря его словами, и сразу все понял. Вслед за чем последовало его великое открытие.

Томас Эдисон имел 1093 патента на изобретения. Это абсолютный рекорд. Рассказывают о методе, которым он черпал идеи. Он садился в кресло и брал в руки два металлических шара, по одному в каждую руку. Руки свешивал вниз и засыпал. В момент засыпания, когда мозг выключался, кисти его рук разжимались, и шары с грохотом падали на подложенные под кресло листы металла. От шума Эдисон резко просыпался и в те моменты, пока обычное сознание еще не овладевало мозгом, ему являлись всякие интересные идеи. Опять с неба.

История о яблоке, упавшем на голову Ньютона, что внезапно вызвало в нем мысль о том, что та же сила, которая обрушивает невозможные яблоки на безобидные головы ученых ЕЕ Величества, действует и на все небесные тела - это тоже не анекдот. Это сам Ньютон в частной беседе рассказал.

Иоганн Галле. Леверье в свое время рассчитал координаты Нептуна, но Галле никак не мог его обнаружить в телескоп. Он знал, где примерно должен находиться Нептун, но никак не мог поймать его среди всех остальных звезд и звездных свечений. Однажды ему приснился сон, в котором в небе плыла голубая-голубая по цвету планета. Внезапно проснувшись и едва одевшись, Галле вбежал в обсерваторию, настроил телескоп, и по голубому свечению Нептуна сразу выделил его из всех остальных звезд. Обо всем этом он написал Леверье и в этом письме предложил назвать новую планету Нептуном в память о сне, потому что голубой цвет тогда ничего не значил, кроме символа морской стихии.

Роэ Турму приснился сон, в котором цирковая наездница внезапно останавливает коня и бросает букеты цветов в зрительные ряды. Проснувшись, он решил задачу о вылете электронов из атома при ядерных столкновения - ядро покоится после столкновения, как конь и наездница, а электрон летит, как неопасный для зрителя букет.

Отто Леви, установивший химическую природу передачи нервного импульса, использовал для этого лабораторный опыт, который также детально явился ему во сне.

Джеймс Уатт зимой 1765 года в Глазго проходил мимо прачечной. Увидев пар, валящий из окон, он "внезапно сообразил", как следует переделать водоотливную машину, чтобы пар в ней можно было охлаждать и конденсировать. Этот момент подробно описан в его воспоминаниях. Так появилась паровая машина, что позволило перевести все промышленное производство в массовую фазу.

Сэмюэл Морзе был художником и возвращался морем из Европы в родную Америку. На борту корабля он писал свою картину "Лувр". По вечерам во время светской болтовни пассажиры его класса очень много говорили о чуде того времени - об извлечениях искр из магнита. Внезапно к Морзе пришла идея о том, что сочетание искр может быть использовано как код для передачи сообщений по проводам. Он тут же сказал капитану: "Если Вы услышите когда-нибудь о магнитном телеграфе, знайте, что он изобретен на Вашем корабле". Он имел в виду ту самую "морзянку" и аппарат Морзе, на техническое исполнение которого он, бросив и недописанный "Лувр", и живопись вообще, потратил два года.

Рене Лаэннек, врач, однажды увидел, как во дворе у его дома детвора играет тем, что один из них скребет по торцу бревна, а другой, прижавшись ухом к противоположному торцу бревна, слушает. Чуть-чуть озадаченно помедлив, Лаэннек придумал тут же стетоскоп.

Висячие мосты изобрел английский инженер С. Браун. Он долго и безуспешно пытался решить задачу создания перехода без опор для индийской колонии до тех пор, пока, отдыхая в лесу, не посмотрел на паутину. Сама конструкция паутины ничего не дала ему для технического решения, но ее вид чем-то неуловимым вызвал мгновенную догадку о конструкции висячего моста. Сразу стало не до отдыха.

Глеб Котельников. Русский офицер, впечатлительная натура, однажды оказался очевидцем гибели летчика Льва Мациевича. Это было ужасное зрелище: аэроплан падал, а летчик пытался одеть на себя лежащий рядом парашют, обреченно поглядывая на неумолимо приближающуюся землю. В то время парашюты находились на специальной скамеечке в кабине пилота и авиатору, собирающемуся аварийно покинуть самолет, необходимо было парашют сначала надеть на себя, не спутав при этом стропы, выползти на крыло, держа в руках купол, и только после этого спрыгнуть с падающей опоры особым образом, чтобы парашют еще и успел открыться, так как аэропланы тогда летали невысоко и запаса времени на все эти манипуляции практически не было. Обычно это не удавалось. Котельников на долгое время впал в состояние мрачной депрессии от гибели на его глазах беспомощного человека. Однажды он увидел, как большой кусок не уложенного в штуку шелка легко поместился в дамскую сумочку. Его осенило, и появился ранцевый парашют.

Голландец Янсен в 1590 году увидел, как его дети забавляются тем, что вставляют линзы его очков в трубку с обоих концов и со смехом разглядывают друг друга. Его поразила мысль - а нельзя ли таким способом создать прибор, который будет увеличивать предметы в несколько раз? Так появился микроскоп.

Это наиболее яркие и зарегистрированные документально примеры. На самом же деле чисто психологически человек может и не обращать внимания на тот путь, которым к нему пришел ответ на замучивший его вопрос. "Ну, пришел, и - слава Богу", - рассуждает внутренне он, - "пусть психологи разбираются со всем остальным, а мне не до этого: я совершил открытие!" Вот психологи и разбираются. Для этого они устраивают нечто вроде игры, во время которой задают "подопытным" не очень сложные, но парадоксальные задачи. Условие одно - думать необходимо вслух, чтобы виден был ход мысли. Человек напряженно думает и ищет, и вот, наступает момент, когда ответ ему является. Это практически всегда резкий переход от неоформленного ни во что блуждания среди своих предположений и вариантов к готовому ответу, зачастую вообще не связанному с тем, что непосредственно говорил человек до этого. При этом, обычно, речь так же внезапно прерывается возгласами, типа: "Стоп!", "так-так-так!", "погоди!", "стой!" или другими командами, обращенными к себе. Также популярны в эти моменты и нещадные хлопки себя по лбу или по колену, щелчки пальцами, соударения ладоней и т.д., после чего с несколько глупо-удивленно-счастливым лицом изрекается то, что требовалось. Человек еще и сам не успевает понять - откуда к нему пришла истина, и истина ли это вообще, но он уже ее выдает, получив непонятно откуда не только мысль, с которой сам еще не успел освоиться, но и определенную уверенность, что это именно та самая мысль. Только уже после этого сам человек начинает логически неуверенно препарировать высказанную им же версию, и сам же и убеждается, что был, оказывается, прав!

Психологи пришли к выводу, что логический путь решения вопросов абсолютно бесперспективен, гораздо эффективнее тот путь, когда где-то там, откуда приходят ответы, теребится постоянными обращениями и вопросами то место, где готовый ответ уже хранится. Похоже на оккультный ритуал. Как колдуны вызывают духов пассами и заговорами, так и ученые вызывают "открытия" постоянной и напряженной работой мысли о них.

Поэтому в последнее время администрации различных научных коллективов пытаются использовать с помощью психологов различные, прямо-таки, шаманские методы поиска решения технических задач. Наиболее продуктивным из них считается, так называемый, "мозговой штурм", придуманный Осборном. Суть метода состоит в том, что для решения весьма сложной и запутанной задачи в какой-либо области производства или технологий, приглашаются люди, которые являются неплохими специалистами в областях, имеющих весьма слабое отношение к предмету решаемой проблемы. Их разбавляют специалистами, непосредственно отвечающими за решение поставленных вопросов, усаживают за один большой стол и начинается обсуждение способов разрешения загвоздки. Правило одно - можно только поддерживать и развивать идею предыдущего оратора. Критиковать или выражать сомнение запрещается, лучше в этом случае промолчать. Требование тоже одно - говорить все, что взбредет в голову, ничего не отбрасывая и ничего не стесняясь. Регламент простой - говорить не более минуты. Никто ни кого не должен перебивать. "Банкует", то есть, выбирает, кому дать следующему слово, главный специалист по обсуждаемому вопросу, который в обсуждении не участвует. Перед ним ставится всего лишь одна задача - всеми силами наращивать темп и только темп общего разговора. В таком, казалось бы, вертепе вздорных мнений неспециалистов, которые должны к тому же развиваться усилиями спикера с возрастающим напряжением, не дающим времени на раздумья, удивительным образом всегда неожиданно приходит верное решение, над которым до этого бились и день и ночь, но бесплодно. Чем меньше логики, тем больше пользы. Успех достигается только тем, что проблема проговаривается и произносится с разных, самых невозможных сторон и предположений, и это каким-то образом задабривает духа этой проблемы, и он дает ответ. Чем не заклинания?

Неожиданно часто срабатывает метод, предложенный также изощренными западными психологами, который называется "заслать врага". "Враг" - это нестандартно мыслящий, не в меру любопытный, подвергающий всегда все и вся сомнениям человек без комплексов, которому ставится всего лишь одна деликатная задача: ходить среди занятых людей, занимающихся коллективно какой-либо технической проблемой, и отвлекать их на пустяковые вопросы, касающиеся их деятельности. Вопросы должны быть как можно более конкретными, но как можно более "идиотскими", относящимися к явлениям, абсолютно ясным даже дураку. Мы назвали эти вопросы вначале наших поиском "детскими". Например, такой человек может подойти к любому конструктору и спросить, - "А что это у вас? Колесо? А вы уверены, что именно колесо оптимально подходит для передвижения? И почему вы решили, что оно должно быть круглым? Я требую объяснений!". Усугубляется вся эта комедия еще и тем, что работники обязаны исполнять все требования этого чудака по разъяснению ему, того, что они делают. Все понимают, что это игра, но рано или поздно нервы начинают сдавать, и начинают сыпаться ответы по принципу: "Как спросил, так и отвечаем". Чепухой на чепуху. Именно здесь, обычно, и находится решение. Там, где никто никогда даже искать не стал бы, если бы думал логически, находится то, что ищется. Например, такой "враг" может спросить стоматолога: "А почему вы никогда не производите лечение зубов через задний проход?" Доведенный до ручки стоматолог отвечает: "Потому что пациенту сплевывать неудобно!", а затем остывает, и думает: "А правда, если бы лечить кариес, как советует этот дурак, через анус, то, как бы пациент сплевывал накопившуюся слюну? Пришлось бы через пищевод проводить трубку и слюну отсасывать механически. Стоп!" - дальше хлопок по лбу и резонный вопрос - а почему бы механически не отсасывать слюну при традиционном способе лечения через ротовую полость? Так могла бы появиться та неприятная трубка-крючок, которую вставляют нам в рот сострадательные стоматологи, чтобы не прерывать нашими вынужденными сплевываниями свое увлекательное занятие. Здесь уже не систематические заклинания, а эмоциональный всплеск пробивает дорогу к готовому ответу. В данном случае не дух проблемы задабривается, а дух здоровой психики выводится из себя, и он, не имея сил терпеть больше над собой издевательств, выхватывает решение оттуда, где оно лежит, и скармливает его хозяину, чтобы тот угомонился и не сошел с ума.

Но как бы то ни было, а ни в первом, ни во втором, ни при любом другом способе решения научных задач, предлагаемых специалистами по мышлению, никогда нет настоятельных призывов думать точнее, логичнее, целеустремленнее и конкретнее. Вместо этого сплошное шаманство. Но научно выверенное. Потому что честная наука давно знает - открытие надо просто трудолюбиво выпросить оттуда. Самим своими логическими силами - не дойти.

К тому же положение нынешнего ученого значительно облегчается наличием огромного запаса знаний, методов мышления и способов научной работы. А если абстрагироваться от нынешнего времени и обратиться к более древним временам, когда всего этого не было, то положение первых "наблюдателей" вообще было ужасно. Отталкиваться не от чего, это, во-первых, никто на окладе не содержит и надо вместе с племенем весь день собирать пищу, это, во-вторых, и, самое главное - нет никакой научной задачи! Сейчас ученым проще, как и некоторое время назад. Все, что они делают - это усовершенствование старого через открытие нового. Например, есть заказ: "У меня - сталь, но она ржавеет. Сделайте мне такую сталь, чтобы она не ржавела. Я плачу". Здесь для ученого сразу есть и что искать, и "на что" искать, и зачем искать и т.д. А у первого человека? У первого ученого? Он должен был научную задачу сам поставить перед собой, потому что до этого ни о какой науке, ни о ее задачах и речи не было в кругах его целомудренного общества. Но, не имея понятия о научной задаче и не имея самой минимальной научной информации и самых первичных научных методов анализа - научную деятельность начать нельзя!

Все, чем мог обладать самый первый цивилизованный человек, начиная с земледелия, садоводства, гончарного производства и металлургии - это все высокий уровень уже готовых технологий, на разработку которых у него не могло быть ни времени, ни средств, ни самой предсуществующей цели! Трудно себе представить пещерного жителя, который вышел бы утром из пещеры, почесался, и подумал: "Сегодня хороший день. Пора заняться делом. Для начала возьму-ка я эти камни и положу их в кучу. На них прямо-таки написано, что если их долго разжигать, то они начнут гореть с диким выделением тепла. Но сначала я, наверное, обложу эти горючие камни другими камнями, особыми, которые мне нравятся именно тем, что я предполагаю в них способность не трескаться и не раскалываться от долгого огня. Они мне сохранят температуру горения. Сверху я оставлю отверстие, куда засыплю вон те интересные камни, потому что сердцем чую, что если они попадут в огонь, то расплавятся и превратятся в медь. А потом я подкину в образовавшийся сплав еще одни камни, которые тоже расплавятся и превратятся в олово. Только надо подбросить ровно 10% олова в медь, а то иначе получится не бронза, а ерунда какая-нибудь. Вот этим я и займусь сегодня. А что делать с бронзой, и что это вообще такое - я завтра подумаю, сегодня я и так устал. Да! Черт, совсем чуть не позабыл! Надо же еще мех сделать, чтобы кислородный поддув был, иначе температуры горения не хватит, чтобы руды плавить!". И так возникла металлургия? А ведь именно так случился в истории бронзовый век, когда человек из абсолютно дикого, вдруг стал совершенно цивилизованным. Никакими случайными находками рождение бронзовой металлургии нельзя объяснить. Надо или сразу знать все компоненты и сами достоинства конечного продукта, или никогда с нуля до этого не догадаться, потому что ни один из компонентов по отдельности себя не проявит в качестве части какого-то неведомого технологического целого.

То же самое с земледелием. Это не такая уж простая вещь, чтобы прийти к ней случайной догадкой. Это - перемена, причем коренная перемена всего образа жизни! Для того чтобы вырастить первый урожай, надо знать из чего его вырастить, надо иметь орудие вспашки, надо знать, что нужен полив и прополка, надо собрать где-то тысячи первых зерен и бросить все, занявшись только этим. Крестьянский труд, а тем более ручной труд того времени, поглощает все время и все силы. Пока вырастишь урожай - помрешь, если перестанешь заниматься собирательством. А если будешь заниматься собирательством, то не вырастишь никакого урожая. А, вырастив урожай, надо знать, как хранить зерно для следующего посева (это непростая наука во все времена!), как хранить зерно, предназначенное в пищу, и как из него делать пищу, (а это еще сложней, это уже высокая технология!) потому что получаешь не готовый продукт, а полуфабрикат, то есть, только намек на него! Для того, чтобы начать заниматься земледелием, надо сначала увидеть готовую испеченную горбушку хлеба, попробовать ее на вкус, убедиться, что это безопасно, вкусно и питательно, и, самое главное, иметь запас продуктов на целый сезон вперед, чтобы в первый раз заниматься только земледелием в целях получения вожделенных горбушек себе и своим детям!

Как все это могло произойти без Его вмешательства? Да никак! И сам древний человек нам рассказал об этом. У всех народов есть легенды о богах-просветителях, которые научили людей всему, что они умеют. От темноты и незнания? Какие основания у нас говорить именно так? Никаких. Народы очень любят героев. Они их просто придумывают в своих сагах, былинах, сказаниях, ведах, легендах и т.д. Этим героям приписывается все, даже умение ослиной челюстью убить несколько тысяч вооруженных врагов, но ни одному из них не приписываются в заслуги ни научных открытия, ни изобретения. Все эти предания являются эхом действительных событий. И если Илья Муромец зашиб кого-то по-пьяни, махнув неосторожно рукой, то по закону народного эпоса через некоторое время мы узнаем, что, размахивая таким образом руками, он мог одним взмахом убивать врагов целыми площадями и улицами. Но когда-то он, все-таки, кого-то пристукнул, иначе и самого эпоса бы не было. А если ни в одном эпосе нет ни одного случая, когда любимые герои озабочены научными знаниями или технологическими прорывами, то этого и в жизни никогда не было.

С другой стороны, если в фольклоре всех народов боги постоянно внедряют знания, ремесла и науки, то, на каком основании мы должны этому не верить? Во-первых, из ничего ничего не рождается и, раз есть повторяющаяся тема, то есть и фактическая база для появления таких сюжетов. Во-вторых, достаточно почитать, например, переписку царя Хаммурапи, эпос о Гильгамеше, производственную хронику чиновников Междуречья, египетские песни и мифы, или южноамериканские древнейшие письменные источники, то убеждаешься, что это такие же люди, как и мы, безо всякой склонности к галлюцинациям и бредовым фантазиям. Вообще возникает ощущение, что в жизни людей, по сути, ничего не изменилось - ни в психологии мышления, ни в уловках казнокрадов, ни в мотивах правонарушений, ни в самих заботах быта. Нет нигде никаких оснований утверждать, что эти люди были недоразвиты или запуганы непонятной жизнью. Наоборот - это сейчас мы психологически не успеваем за жизнью, что и породило всяческие стрессы, наркоманию, психоаналитиков и их благодарных клиентов, борющихся со своими психозами, разлеживаясь на кожаных диванах. Тогда все было спокойно и понятно, человек психически был более уравновешен и более взвешенно относился и к жизни и к себе. А в таком случае (это - в третьих) вообще какие у нас основания не верить им, если они на тысячи лет были ближе к тем событиям, о причинах которых мы готовы с ними поспорить? Нас там не было, а они там были. С чего это мы так разумничались?

Со всех сторон гораздо более приличным было бы послушать то, о чем они сами говорят, а не то, что мы предполагаем по сути их высказываний. А говорят они, например, о том, что первый Инка Манко Капак научил окрестные племена земледелию и ремеслам. Сам Инка был не местный. Прибыл из-за моря. В то время считалось, что "за морем" ничего нет. То есть Инка прибыл ниоткуда.

У индейцев Южной Америки бог Бочика пришел с Востока и принес календарь. С Востока - это то же самое, что "из-за моря" для населения тех мест. Бог пришел оттуда, откуда пришел и Инка.

У ливийцев (предков берберов) богиня Миург научила изготовлять из фиников хмельной напиток, врачевать и готовить лекарства.

Египтян бог Осирис научил отличать съедобное растение от несъедобного. Он так же показал им, как пахать землю, сеять ячмень и пшеницу, как уберечь всходы от засухи (дал ирригацию), как собирать урожай и хранить его. Кроме того, он научил разводить сады и виноградники, делать из винограда вино, и сам первый осушил первую чашу. Не потому, что слаб был на это дело, а для того, чтобы люди не боялись пить непонятный напиток. Совращенным таким наглядным образом египтянам, Осирис дал и технологию производства пива из ячменя. Очевидно - для похмелья. Им теперь не скучно было делать орудия для охоты и земледелия, производству которых их также учил Осирис.

Богиня Исида научила египтян молоть зерно, делать муку и печь лепешки - нельзя же только пить и охотиться, а зерно выращивать просто за-ради удовольствия! Она же научила их лечить болезни.

Бог Тот научил прилежных египтян музыке, танцам, чтению и письму, а также изобрел календарь. Не смеем ручаться, что именно в этой последовательности.

В Южной Америке бог Саме прибыл из-за океана (из-за моря!) с Востока, и научил народ сельскому хозяйству, скотоводству, строительству мостов (это была горная местность с бурными речками ущельями), деревообработке, а также принес им письменность.

У халдеев в Древнем Вавилоне бог Оан периодически приходит к людям и учит письменности, наукам, а также искусствам всякого рода. Он же научил вавилонян селиться городами, возводить храмы, устанавливать законы и измерять землю. Также через его университеты люди научились сажать и собирать различные плоды, он научил их выращивать все необходимое для жизни (не только для пищи), он же "написал о возникновении и развитии государств и передал эти сведения людям". Дело было в Передней Азии, но и здесь наблюдательное население отметило, что бог Оан приходит "из-за моря" и, что больше всего их поразило (белой завистью, наверное), - никогда не пользуется пищей. Еще один интересный штрих к этой истории - некий Берос, местный историк Южной Халдеи, описывая это, добавляет, что до Оана "люди жили как звери, без всякого порядка".

На том же Ближнем Востоке семитские народы упоминают богов Азазела, который научил металлургии, Баракелла, который научил астрономии, Кокабела, научившего знамениям, и Асрадела, который поделился знаниями о движении Луны.

Лагашцев Междуречья бог Нингирсу научил строительству и архитектуре с географией. Почему именно такой синтез? Потому что в Междуречье есть все, кроме камня, и, никогда не видевшему их первому царю лагашцев, бог Нингирсу нарисовал чертежи зданий, построенных из камней, (архитектура), рассказал, что такое камень, как его обрабатывать и укладывать друг на друга, (строительство), а также точно указал самый кратчайший путь через горы и леса туда, откуда камень можно привести за сотни километров от Лагаша (география).

В Древнем Китае канон "Даоцзин" рассказывает о том, что сыны неба дали людям календарь.

Богиня Бригита научила кельтов искусствам, сельскому хозяйству, ремеслу и медицине. Богиня Бельтан - земледелию. Кельты как-то различали, очевидно, сельское хозяйство вообще от земледелия в частности.

Герой шумеров Гильгамеш ("все видевший") передал все свои знания людям своего царства, благодаря чему возникла праматерь всех цивилизаций - шумерская. Сам же Гильгамеш получил всю свою мудрость не в средней школе, а от богов. У тех же шумеров бог Ану принес с неба пшеницу, коноплю и ячмень. Все это он уложил компактно в горах. А богини Ниназу и Нинмада передали зерно Шумеру, "не знающему зерна".

Брахма у индийцев научил кшатриев военному делу, а вайшьев земледелию, ремеслу и торговле. Так пошли касты.

Бог-просветитель Маке-Маке на острове Пасхи научил людей всему, что они сейчас умеют по версии самих древних жителей этого острова, потомков полинезийцев.