Наука

Наука

Вопрос отношения философии к науке издавна был предметом философских диспутов и решался только и исключительно самими философами, поскольку не занимал ни биологов, ни университетских чиновников, ни общественность. Декарт видел роль философии в создании априорного концептуального фундамента и отчасти содержательного материала для физики. Эмпирики начала двадцатого века считали философию герметично запечатанным сосудом с априорным содержанием, в то время как наука является целиком и полностью эмпирической и апостериорной. Куайн считал, что философия отличается от эмпирической науки только степенью абстрактности и обобщенности предмета своего рассмотрения. Существуют, правда, противоречивые взгляды на «научный метод», а в некоторых случаях и полное отрицание существования такового.

Но как бы ни решались эти серьезные проблемы, философия и наука сходятся сегодня в своих интересах гораздо ближе, чем когда-либо раньше. Далеко не полный список занимающих их предметов включает: вопросы эволюции и космологии, проблемы восприятия и сознания, интерпретации квантовой теории, теории вероятности и теории принятия решений, семантику и прагматику, основания математики и версии происхождения культуры и морали. И это не просто ради отчужденного философского камлания, когда философствующий жрец напыщенно рассуждает о том, реальна ли эволюция. Философ, интересующийся эволюцией, скорее займется математическим моделированием генетики популяций или попытается вскрыть и прокомментировать формальные основания эволюционистских рассуждений. Все эти вопросы обсуждаются и прорабатываются философами так же, как и учеными, и было бы пустой тратой времени отыскивать некие философские нити, которыми прошиты проводимые исследования.

Для конвергенции философии с наукой существует не одна причина, но достаточно уже и той, что, когда ученые сталкиваются с необъяснимым парадоксом или добытые данные противоречат здравому смыслу, им приходится звать на помощь философа. В последние годы эта тенденция усилилась. В пятидесятые и шестидесятые годы философия находилась под сильным влиянием позднего Витгенштейна, философии «обычного языка» Джона Остина, Гильберта Райла и других. В своих крайних формах философия держалась за постулат о том, что пока вопрос является философским, он никак не соотносится с наукой. Однако в семидесятые годы заявила о себе новая плеяда философов науки, возникшая не без влияния Куайна. То были Хилари Патнэм, Дэвид Льюис и многие другие, считавшие, что интерпретация данных естественных наук должна стать приоритетной задачей философии. В настоящее время появилось еще больше причин считать философию неразрывно связанной с наукой. Возросла необходимость регулярно публиковаться, посещать конференции и принимать в них участие, добиваться грантов и производить надлежащее впечатление на членов экспертных квалификационных комиссий. Все это стимулирует деятельность, похожую на прогресс, нацеливает на достижение конкретных результатов и вовлекает в сотрудничество. Так что по крайней мере в этом отношении это не что иное, как наука.

Возможно, что мы выдаем желаемое за действительное. Ученые уверенно надстраивают то, что было сделано до них, а достигнутые ими результаты вписываются в учебники для усвоения студентами. Вероятно, философы могли бы претендовать на такое же положение, отказавшись от посягательств на новые территории. Возможно, это было философской задачей, когда Фреге и другие избрали пропозициональную логику, но осознание того, что эта логика может быть применена для создания вычислительной техники, привело к постановке вопросов практического использования этой логики, а не вопросов чисто философских. Но философия по крайней мере может принять участие в негативном разрешении проблем. Например, проблемы картезианского дуализма: высказанной Декартом идеи, что разум — это не имеющая протяженности субстанция, существующая независимо от тела, — идеи, в целом, давно отвергнутой. Тем не менее требуется строгое философское рассуждение, чтобы понять, в чем состоит идея Декарта и в чем заключается ее ошибочность.