Рациональность

Рациональность

Всю жизнь Нозика занимала проблема Ньюкомба, и он принимался за нее трижды. Сначала он рассмотрел ее в своей диссертации, но отдельную статью посвятил ее решению только в 1969 году; назовем эти попытки попытками А и Б соответственно. Позднее Нозик возвращается к этой проблеме в книге «Природа рациональности». Присвоим этой попытке литеру В.

Проблема заключается в следующем. Некто умеет блестяще предсказывать, что выберут люди в той или иной ситуации, и он предлагает вам два ящика. Один из них прозрачен, в нем лежит тысяча фунтов стерлингов. Другой ящик непрозрачный. Вы можете выбрать либо один ящик с непрозрачными стенками, либо оба ящика вместе. Если этот человек предсказал, что вы возьмете непрозрачный ящик, то он положил туда миллион фунтов стерлингов; если он предсказал, что вы возьмете оба ящика (или сделаете свой выбор случайным, подбросив монету), то он оставил непрозрачный ящик пустым. Вам известно это, как и то, что все или почти все, кто выбрал второй ящик, получали вместе с ним миллион фунтов, а все или почти все, кто выбрал два ящика вместе, получали вместе с ними только тысячу фунтов. Что вы будете делать?

Для начала Нозик намечает два возможных подхода: «доминантный» подход подсказывает нам, что независимо от того, полон или пуст непрозрачный ящик, выбор обоих ящиков будет «доминировать», то есть даст нам больше, чем выбор одного только непрозрачного ящика; подход «ожидаемой полезности» диктует нам максимизацию полезного результата, если все получится, и вероятности того, что все получится. А придерживается подхода «ожидаемой полезности», потому что доминантный подход стоит предпочесть только в том случае, если вероятность исхода не зависит от нашего выбора, — то есть если выбор ящика не влияет на содержание ящика, каким бы оно ни было, — и успех предсказателя показывает, что вероятностно такой выбор не является независимым. Б все же рекомендует доминантный подход, потому что А не видит различия между вероятностной и причинно-следственной независимостью; учтя мой выбор, вы можете сделать вывод о вероятности определенного исхода, но это не означает, что влияние моего выбора носит причинно-следственный характер. В по природе более сложен и, подобно многим комментаторам, считает, что речь идет не о выборе между доминантным подходом и ожидаемой полезностью, но между двумя формами (очевидной и каузальной) ожидаемой полезности. Нозик комбинирует эти подходы — как взвешенные элементы «ценностного решения» — с символической полезностью, хотя такое решение более применимо к проблеме двух заключенных, которая обсуждается в связи с проблемой Ньюкомба. Но обсуждение этой второй проблемы мы опустим.

В «Природе рациональности», которой Нозик озадачился, он начинает обсуждение с принципов (научных, юридических и нравственных), которые считает «инструментами передачи вероятности и полезности» («Природа рациональности», 35), после чего переходит к обсуждению рациональности современных предпочтений (и в первую очередь это предпочтение немедленного мелкого блага большему, но отсроченному благу) и обсуждению нашего отношения к тому, что экономисты называют необратимыми затратами, где снова приобретает значение символическая полезность. Однако Нозик не обсуждает связанные с этим вопросы рациональности эгоизма по сравнению с альтруизмом и уважением к невосполнимым затратам, понесенным другими. Нозик рассматривает моральные принципы как принципы, выполняющие телеологическую функцию, что говорит о пропасти, разделяющей «Природу рациональности» и «Анархию, государство и утопию».

В «Природе рациональности» Нозик снова обращается к эволюции для объяснения нашей интуиции, очевидность которой несомненна; эта тема впоследствии всплывает в его «Неизменностях». Именно здесь он призывает перевернуть с ног на голову «коперниковскую революцию» Канта, который утверждал, что «объекты должны приспосабливать свою форму к нашим о них знаниям, учитывать возможности нашей интуиции» («Природа рациональности», in), в то время как для Нозика «именно разум является зависимой переменной, изменяющейся под воздействием фактов, и эта его зависимость от фактов объясняет корреляцию и соответствие между ними» («Природа рациональности», 112). Критики по этому поводу задают вполне естественный вопрос: как в таком случае мы можем доверять нашему разуму? Мы еще вернемся к этой теме.