Восстановление концепции природы

Восстановление концепции природы

Согласно предлагаемой МакДауэллом концепции, то, что субъект воспринимает опытным путем, есть нечто происходящее в действительности; содержание опыта — это то, что выражается посредством предложения, представляющего объективное положение вещей. Субъект, переживающий опыт в таком смысле, полагает себя осознающим положение вещей, которое существует независимо от его чувственного опыта. Макдауэлл считает, однако, что существуют серьезные препятствия для признания этой концепции опыта как доступной нам в философском отношении. В предыдущей главе мы рассмотрели воззрение, согласно которому приверженность к грубой форме реализма приводит к признанию концепции Макдауэлла об опыте как открытости миру неприемлемо идеалистической. Разобрали мы и ответ Макдауэлла. Он полагает, что обращение к тому, что он считает очень сомнительной формой реализма, есть проявление дуализма, в качестве одной из краеугольных предпосылок лежащего в основе посткартезианского мышления: дуализма разума и природы. Поэтому одна из основных целей сочинения Макдауэлла — это критика концепции природы как одной из сторон, порождающих дуализм, и он предлагает заменить ее концепцией природного мира, внутри которого понятие разума и понятие природы не противопоставляются друг другу. Макдауэлл утверждает, что когда будет принята «более гибкая» концепция природы, мы расчистим пространство для идеи о естественных способностях к восприятию, отшлифованных сугубо рациональной структурой приобретенной системы понятий.

Как мы уже видели в самом начале, Макдауэлл считает, что тот характер понимания, который адекватен деятельности рационального индивида, даже логически отличается от характера понимания, свойственного естественным наукам. Их противопоставление выражается в понятиях способа понимания, который делает происходящее постижимым при отнесении его к логике причин, и в понятиях способа понимания, который делает происходящее постижимым при отнесении его к логике природы. Макдауэлл считает, что есть два отдельных и логически различающихся пути сделать происходящее постижимым: рассматривать его как результат активности разумного индивида, самостоятельно распоряжающегося своей жизнью, — или как естественный феномен, протекание которого объяснимо в понятиях законов природы. Макдауэлл считает, что столь отчетливый контраст между двумя способами сделать событие умопостигаемым возник в ходе развития современной науки. Явный контраст между двумя формами постижения, двумя логическими пространствами отсутствовал до последнего времени. Отчетливое различение между природой и разумом до этого не проводилось, и, следовательно, не ощущалось напряжение между идеей нормативных способностей и идеей естественных природных сил.

Принять, что существуют два логически различных способа делать вещи постижимыми, — это значит принять, что понятия, которые используются, когда мы помещаем чтото в пространство причин, — суждение, убеждение, намерение и т.д., — не могут быть поняты с помощью концепций, которые используются, когда мы помещаем что-то в пространство природы. Именно это имеет в виду Макдауэлл, высказывая идею, что разум есть феномен совершенно особого рода: понятия, управляемые конституциональными идеалами рациональности, образуют самостоятельную концептуальную область, которая не может быть развернута и истолкована в понятиях, находящихся вне ее компетенции. Однако такой взгляд не означает принятия тезиса о дуализме разума и природы. Признание дуализма разума и природы зависит от нашей готовности принять допущение, что природа эквивалентна предмету естественных наук, то есть тому, что постижимо в сфере действия ее законов. Если мы примем это допущение, то поскольку восприятие опыта — это естественная способность, постольку мы не сможем понять, как опыт может выступать в качестве рационального ограничителя убеждений. Таким образом, именно дуализм разума и природы, а также предполагаемая этим дуализмом концепция природы являются истинным источником нашей неспособности рассматривать концепцию опыта, которую рекомендует Макдауэлл, как возможную.

Макдауэлл сознает, что есть два способа преодолеть эту трудность. Один способ — это отрицание того, что логическое пространство причин представляет собой самостоятельную концептуальную область. Для этого придется в какой-то степени сделать уступку натурализму, оставив на месте посткартезианскую концепцию природы. Однако

Макдауэлла такой путь не привлекает, ибо он признает, что способ постижения, помещающий события в логическое пространство причин, выглядит, мягко говоря, экзотично. Цель Макдауэлла — разработать альтернативную концепцию природы, концепцию, позволяющую нам спокойно отнестись к идее о том, что концептуальные или рациональные способности являются своеобразными и их невозможно разъяснить в понятиях концептуальных возможностей естественных наук, и смириться с идеей о том, что эти способности тем не менее являются естественными для определенных видов живых существ. Сделав такое заявление, Макдауэлл полагает, что теперь нет никаких трудностей в принятии концепции о человеческом восприятии как свойства, уже предопределенного нашими концептуальными способностями, то есть, иными словами, как формы нашей открытости миру. Именно в этом пункте Макдауэлл апеллирует к аристотелевской этике как к прототипу той формы натурализма, которую он хочет рекомендовать. Концепция Макдауэлла об отношении между человеческим сознанием и окружающим миром может рассматриваться как обобщенная форма аристотелевской концепции отношения между этическим индивидом и этической реальностью. Иначе говоря, тот род этического реализма, который Макдауэлл обнаружил в этике Аристотеля, зеркально соответствует той смягченной макдауэлловской форме натурализма, которая позволяет нам думать об опыте как о форме открытости миру.