Животные

Животные

Поскольку утилитаризм предпочтений Сингера предполагает — при учете всех сопутствующих обстоятельств — содействие удовлетворению предпочтений и устранению фрустрации, можно утверждать, что его теория приложима ко всем существам, имеющим предпочтения, а к таким существам относятся также животные. Принято думать, что некоторые животные — такие, как крупные обезьяны, дельфины и слоны, — имеют относительно сложный набор предпочтений и поэтому могут считаться личностями. Накапливается все больше данных о том, что эти животные имеют долгосрочную память, выстраивают стратегии и составляют планы, что они отличаются сложным социальным поведением и обладают культурными навыками, которые способны передавать друг другу. Все это говорит в пользу того, что эти животные чувствуют себя существами, живущими во времени. Мы никогда не узнаем, способны ли они явно сформулировать желание продолжать жить, но они явно имеют предпочтения, простирающиеся в будущее, предпочтения, которые нарушаются, когда этих животных убивают. В дикой природе с устрашающей скоростью продолжается уничтожение крупных обезьян, слонов и дельфинов, что не может нас не тревожить. Ученые предсказывают, что орангутанг, крупная человекообразная обезьяна, обитающая только на островах Борнео и Суматра, исчезнет к 2015 году, если вырубка индонезийских лесов продолжится прежними темпами. В Африке под угрозой исчезновения находятся гориллы и бонобо, да и численность шимпанзе тоже неуклонно сокращается. Африканские обезьяны и слоны становятся жертвами уничтожения их естественной среды обитания, а также нелегальной торговли частями их тел. Дельфины также находятся в опасности, поскольку часто попадают в тралы рыболовецких судов и погибают в результате варварской эксплуатации морских глубин. По мнению Сингера, уничтожение этих животных-личностей ради потакания экзотическим вкусам или ради корпоративных прибылей так же недопустимо с этической точки зрения, как и уничтожение человеческих личностей.

Но не только убийства животных в дикой природе, особенно тех животных, которые могут считаться личностями, являются этически недопустимыми с точки зрения утилитаризма; многие дикие животные живут собственной жизнью, свободной от тех страданий и фрустрации, которые неизбежно приносит им встреча с людьми. Но намного хуже участь тех миллиардов животных, которые находятся в неволе у человека, независимо от того, являются ли эти животные личностями. Страдания этих животных заслуживают внимания, поскольку они являются существами, способными чувствовать, а уровень страданий живущих в неволе животных почти немыслим.

Считается, что на бойнях Соединенных Штатов ежегодно забивают около 10 миллиардов животных, а во всем мире число выращенных и забитых животных составляет около 26 миллиардов. Это ужасающее число, и хотя возможно, что смерть некоторых из них безболезненна, подавляющее большинство животных испытывают сильные страдания во время транспортировки на бойню и во время ожидания своей очереди быть убитыми. Животных подвешивают вниз головой на конвейере, и лишь немногим из них везет мгновенно умереть после того, как им перерезают горло. Даже если бы животных, предназначенных в пищу, убивали безболезненно, сами методы разведения и содержания скота в промышленно развитых (и во все больших масштабах также в странах развивающихся) причиняют животным неимоверные страдания. Большинство животных проводит всю жизнь в тесном стойле, где нет возможности двигаться; животные лишены также возможности внутривидового общения, им не дано даже опекать своих детенышей, ибо тех сразу отнимают у них. Животные подвергаются многим мучительным процедурам — им купируют уши и хвосты, самцов кастрируют без анестезии, животных клеймят каленым железом, а птицам подрезают клювы раскаленными ножами. Жизнь предназначенных в пищу животных полна страданий, а на бойнях их страдания продолжаются, как правило, до тех пор, покуда они не истекут кровью и не потеряют сознание.

Исходя из утилитаристских взглядов, очень трудно оправдать и обосновать то, что для обеспечения людей дешевым мясом огромному числу животных приходится испытывать невообразимые страдания. Если принять во внимание вред здоровью, экологические и другие последствия промышленного содержания животных, то расчет представляется очень простым. Поскольку существуют более вкусные, питательные, недорогие и намного менее кровавые продукты питания, постольку приобретение и употребление в пищу заготовленного на промышленных мясокомбинатах мяса, молочных продуктов и яиц является неоправданным.

Масштаб страданий, переносимых животными, вынуждает Сингера прибегать к самым резким выражениям, говоря о нашем пищевом выборе. Многие люди вполне могут подолгу обходиться без мяса и тем самым внести лепту в увеличение суммы счастья, — поэтому Сингер в основном озабочен страданиями предназначенных в пищу животных, которых выращивают на промышленных фермах. Но есть и другие причины, по которым страдают живущие в неволе животные. Взять, например, проблему использования животных в медицинских экспериментах. Ежегодно в Соединенных Штатах в медицинских опытах погибает от 20 до 40 миллионов животных и птиц — что равно «почти двухдневному количеству животных, забиваемых на американских бойнях». Возникает вопрос, имеющий большое этическое значение: насколько ощутимую пользу приносят человечеству эти эксперименты? («Как мы едим?», V.)

Сингер настаивал на том, чтобы в каждом конкретном случае особо решался вопрос о целесообразности опыта над животным. Я бы назвала это «утилитаристским тестом на жестокость», или УТНЖ. Согласно УТНЖ, опыт оправдан тогда и только тогда, когда:

   1. При прочих равных условиях опыт позволит добиться большего счастья или пользы для всех, кого это касается. (И это утилитаристская формулировка.)

   2. Обоснование необходимости опыта не зависит от несущественных предрассудков в отношении тех или иных животных или от видового предпочтения. Равные интересы должны учитываться одинаково, независимо от того, кто их имеет.

Сформулированный таким образом УТНЖ, как представляется, дает возможность достаточно отчетливо определить, можно ли оправдать данный опыт.

Рассмотрим упоминавшийся ранее эксперимент, по поводу которого Сингер подвергся нападкам со стороны защитников прав животных. Оксфордский ученый заявил, что сорока тысячам больных болезнью Паркинсона помогла операция на мозге, которую предварительно опробовали на 100 здоровых во всех отношениях обезьянах. После операции обезьян некоторое время наблюдали, брали у них анализы, а затем безболезненно убивали, чтобы исследовать состояние головного мозга. Животные жили в небольших клетках, не общались друг с другом и были лишены возможности проявлять в достаточной степени свое видовое поведение. Однако их хорошо кормили и поили, а болезненные хирургические манипуляции выполняли только под наркозом.

Выдерживает ли это исследование проверку УТНЖ? Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала подсчитать количество удовольствия и страданий, выпавших на долю обоих биологических видов. Примем как факт, что операция принесла большое облегчение сорока тысячам больных за счет страданий ста обезьян. Это очень дорогая цена. Даже если учесть столь благоприятные последствия, надо все же глубже разобраться, было ли такое исследование оправданным. Надо быть уверенным, что это был единственный способ достичь такого перевеса удовольствия над болью, и, что еще важнее, надо установить, что использование подопытных обезьян не было продиктовано видовым шовинизмом. Видовой шовинизм ставит интересы своего вида выше интересов представителей другого вида исключительно на основании принадлежности к виду «человек разумный». Видовой шовинист ставит интересы людей выше интересов других живых существ только потому, что люди принадлежат к его виду. Такое отношение является столь же пристрастным и проникнутым такими же предрассудками, как у расистов или сексистов. Эти последние тоже отдают безусловный приоритет интересам представителей своей расы или своего пола. Принадлежность от рождения к определенной расе, к определенному полу или к определенному биологическому виду не является этически значимым фактором при выборе решения о том, что делать и как поступать, когда речь идет о способности страдать. В попытке ответить на вопрос о роли видового шовинизма, Сингер предлагает: «Спросите себя: так ли важен этот эксперимент, что я готов провести его на человеке с умственными способностями, не превышающими обезьяньи, если бы существовала такая возможность?» Если такой эксперимент не может быть оправдан в случае его проведения на человеке, чьи умственные способности не превышают обезьяньи, то такой эксперимент, независимо от его результата и благих последствий, нельзя считать оправданным, поскольку он продиктован не имеющим оправдания видовым предрассудком. Для того чтобы оправдать и обосновать любой эксперимент, — будь то на животном или на человеке, — должны быть выполнены оба условия УТНЖ. По мнению Сингера, существующая практика исследований на животных, так же как любое узаконенное использование живых существ, способных чувствовать, находится под сильным влиянием пристрастного отношения к животным, и поэтому большая часть подобных экспериментов не удовлетворяет условию № 2. «Экспериментаторы выказывают пристрастие в пользу своего биологического вида в каждом случае, когда проводят на животных опыты с целями, которыми нельзя было бы оправдать проведение этих опытов на людях, обладающих таким же или более низким уровнем самосознания, чувствительности и т.д. Если бы удалось избавиться от этих пристрастий, то число опытов, выполняемых на животных, сильно бы сократилось» («Практическая этика», 59). Надо заметить, что в медицине и здравоохранении усиливается тенденция к разработке альтернативных методов исследования, что будет способствовать увеличению доли позитивных последствий и уменьшению доли страданий. Таким образом, можно согласиться на проведение ограниченного количества экспериментов над животными, не являющимися «личностями», если они удовлетворяют обоим условиям УТНЖ, но большую часть проводимых в настоящее время опытов надо признать недопустимыми с этической точки зрения.

Воззрения Сингера на обращение с животными не ведут к однозначным выводам. Сам он отнюдь не выступает за запрет всех без исключения опытов; некоторые эксперименты на людях и животных допустимы, если удовлетворяют условиям УТНЖ. Позиция Сингера не требует также полного отказа от употребления в пищу мяса животных, хотя стоит воздерживаться от употребления продуктов, увеличивающих страдания животных, особенно в тех случаях, когда существуют доступные альтернативы. Несмотря на то что Сингер является строгим поборником вегетарианства, — особенно для людей, живущих в индустриальном западном обществе, — это требование не является абсолютным. Позиция Сингера — это критика жестокого обращения с животными в большинстве обществ. Интерес животных, заключающийся в избавлении их от страданий, необходимо учитывать во всех моральных рассуждениях ровно так же, как необходимо учитывать стремления людей к избавлению от страданий. Если встает вопрос об убийстве, то необходимо учитывать заинтересованность личности в продлении существования, не важно, является ли эта личность человеком или шимпанзе («Статьи об этической жизни»), В некоторых случаях использование животных при учете и соблюдении их важнейших интересов этически допустимо и оправданно, как оправдано может быть в некоторых случаях и целенаправленное использование людей. При этом, естественно, необходимо учитывать существование доступных альтернатив и сумму благих последствий, к которым это приведет. Однако число случаев, когда использование животных может быть оправдано, очень мало, если учесть огромное количество страданий, которые мы причиняем животным.