Определенность стай. Их историческое постоянство

Определенность стай. Их историческое постоянство

Люди знают мертвых, которых оплакивают. Только тот, кто близок или хорошо знаком, имеет право примкнуть к оплакивающей стае. Боль растет по мере близости к покойному. Те, кто знал его лучше всех, рыдают особенно бурно. На вершине плача мать, из тела которой он вышел. О чужих не скорбят. Никогда с начала времен оплакивающая стая не собиралась вокруг кого угодно.

Такое постоянство в отношении своего предмета свойственно всем стаям. Дело даже не в том, что все члены стаи хорошо знают друг друга, — они знают также ее цель. Идя на охоту, они знают, на кого охотятся. Когда идут на войну, хорошо знают врага. При оплакивании несут свою боль хорошо известному покойнику. В ритуалах приумножения прекрасно знают, что должно быть приумножено.

Стаи неизменно и ужасающе постоянны. Это постоянство даже содержит в себе элемент интимности. Невозможно отрицать своеобразной нежности к добыче у первобытного охотника. При оплакивании и приумножении эта ласковая близость вполне естественна. Даже по отношению к врагу, если его уже не очень боятся, возникает иногда нечто вроде доверчивого интереса.

Цели, которые преследует стая, всегда одни и те же. Повторяемость, уходящая в бесконечность, свойственная всем человеческим жизненным процессам, свойственна и человеческим стаям. Постоянство и повторяемость привели к образованию поразительно стабильных структур. Именно их стабильность — тот факт, что они есть всегда и всегда можно к ним прибегнуть, — сделала возможным их включение в более сложные цивилизации. В качестве массовых кристаллов они всегда под рукой, когда возникает необходимость незамедлительного собирания масс.

Но и архаичное в жизни нашей современной культуры выражается в образе стай. Тоска по простому или естественному существованию, стремление освободиться от тягот и тревог нашего времени имеют именно эту подоплеку: желание жить в изолированных стаях. Охота на лис в Англии, походы через океан на маленьких яхтах с минимальным экипажем, молитвенные сообщества в монастырях, экспедиции в неведомые страны, да, впрочем, и мечта поселиться с немногими избранными где-нибудь в райском уголке, где все умножается, так сказать, само собой, без усилий со стороны человека, — общим для всех этих архаических ситуаций является представление об ограниченном числе людей, хорошо знакомых друг с другом и вместе участвующих в деле, имеющем постоянный, четкий и определенный характер.

В своей откровенной форме стая проявляется и сегодня в каждом случае линчевания. Это называется судом Линча; употребление слова «суд» здесь столь же бесстыдно, сколь само дело, ибо говорить надо о ликвидации всякого суда. Обвиняемый не считается человеком. Его убивают как животное, минуя все человеческие формы. Различия в облике и поведении, пропасть, существующая, на взгляд убийц, между ними и их жертвой, помогает им обращаться с жертвой как с животным. Чем дольше ему удается скрываться и бежать, тем с большим рвением они сплачиваются в преследующую стаю. Сильный человек, хороший бегун дает им возможность насладиться охотой. Естественно, это случается не часто: редкость охоты делает ее еще привлекательнее. Жестокость, которую они себе при этом позволяют, можно объяснить тем, что они не могут его сожрать. Возможно, они потому и считают себя людьми, что не вонзают в него зубы.

Обвинения сексуального характера, которые часто служат поводом для образования стаи, превращают жертву в опасное существо. Они воображают себе его действительное или мнимое чудовищное деяние. Связь черного мужчины с белой женщиной, образ их телесной близости подчеркивает в глазах мстителей их различия. Женщина становится еще белее, мужчина — еще чернее. Она невиновна, ибо, как мужчина, он сильнее. Если она шла навстречу, значит под влиянием его превосходящей силы. Именно мысль об этом превосходстве им всего невыносимее, именно она заставляет их сплотиться в стаю. Вместе они его загоняют и убивают — как кровожадное животное, напавшее на женщину. Убийство представляется им дозволенным и даже благим делом и наполняет их нескрываемым удовлетворением.