МЕЧТАЯ СПУСТИТЬСЯ С ВЕРШИНЫ ДОСТОЙНЫМ ОБРАЗОМ

МЕЧТАЯ СПУСТИТЬСЯ С ВЕРШИНЫ ДОСТОЙНЫМ ОБРАЗОМ

Часто говорят, что японцы не привязаны к определённой религии, в них нет истинной набожности: устраивают свадьбу по христианскому обряду, на Новый год совершают паломничество в синтоистский храм, а умерших хоронят по буддийскому обряду. Однако я с этим не согласен.

Истоки религии, должно быть, лежат в страхе перед природой и в изумлении перед тайнами мироздания. «Как величественны эти горы!», «Какая чудесная сила у этого растения!», «Отчего это времена года сменяют друг друга и каждый сезон дарит свои плоды?» — на чувстве почитания и преклонения зиждется основа религиозной веры. В жизни японца это чувство глубоко укоренено. Это выражается в таких формах, как культ покровителя путников божества Досодзин,[57] или культ оберегающего детей бога Дзидзо,[58] или фаллический культ, это хорошо проявляется в поклонении солнечному божеству О-Тэнтосама.

Однако в XIX веке образованные люди назвали всё это анимизмом, к которому относились с той же брезгливостью, что и к гусеницам. Они презирали смешение буддийских и синтоистских культов, считая такой подход характерным для людей, находящихся лишь на пути к религиозному развитию. Им, вероятно, казалось, что без строгого единобожия невозможна религия Нового времени. Но так ли это на самом деле? Наоборот, если понимать слово «религия» в его исконном смысле, то по сравнению с народами Западной Европы, имеющими долгую историю научных исследований, склонность к рациональному мышлению и трезвому анализу, как раз японская нация явно выказывает свою религиозность.

В настоящее время происходит стремительное распространение компьютера. Известно, что мир компьютера устроен как двоичная система, постоянно задаётся вопрос: плюс или минус, да или нет? Здесь совершенно нет места избыточным эмоциям. Реакция типа: «Yes, but…» («Да, но…») или неопределённость, когда трудно ответить либо да, либо нет, здесь невозможна в принципе. Иными словами, компьютер — вещь очень сухая. Он совершенно иссушен. И тот мир, к которому мы стремились в течение пятидесяти лет, прошедших после войны, тоже очень сух.

Всё это время «влажное» не жаловали. Взять, например, романсы энка. Ведь в основном в них на печальную мелодию положены слова о расставании, слезах, грусти и тоске, и среди просвещённых интеллектуалов эти песни в первую очередь считаются образчиком «влажного», осуждение их весьма типично. О них произносятся лишь слова порицания: «выжимание слёз», «мелодрама», «сантименты». Считается, что ритм важнее мелодии, а смех важнее слёз. Получается, что смех — это критический подход, это интеллектуальный юмор, а слёзы — это Средневековье, это несовременно. Романсы энка, долг и чувство «гири-ниндзё», «влажное», «феодальное», «несовременное» — всё это стало мыслиться как образы из одного ряда. Но мне видится в этой тенденции какой-то ущербный модернизм.

Изначально человек наделён богатыми эмоциями и ощущениями. Чтобы сильно радоваться, нужно сильно грустить. Если человек не умеет горько плакать, разве сможет он весело смеяться? Мечты — это оборотная сторона разочарований, и только тот, кто столкнулся с глубоким разочарованием, способен удержать в руках настоящую мечту. Свет и тьма противостоят друг другу, но тот, кто видит лишь что-то одно, непременно заходит в тупик.

Вот и современное общество, развивавшееся таким образом, что положительным оказалось всё сухое, «не влажное», натолкнулось сейчас на стену. В эпоху, когда сама Европа, являющаяся родиной и прародительницей всей этой философии, находится в сомнениях и метаниях, быть может, одна лишь Япония ещё только собирается двигаться по пути к обществу современного типа.

За такие слова меня могут поднять на смех: «Ну и шуточки — мы, стало быть, до сих пор не живём в современном обществе! Что ты такое говоришь, неужели у нас до сих пор феодализм?» Но в Японии определённо есть сферы жизни, не подвергшиеся модернизации, и их немало. Модернизируя их, нам предстоит преодолевать и ту стену, на которую наткнулась модернизация в Европе. Правой рукой боремся с модернизацией, левой рукой боремся с тем, что осталось немодернизированным. В том и трудность японской ситуации, что всё приходится делать одновременно. Однако я считаю, что мы должны осознавать, что и современное общество, к которому мы изо всех сил стремимся, на самом деле отягощено серьёзными проблемами. Выглядевший столь современно, город Кобэ оказался уязвимым перед лицом землетрясения, и символично то, что старые, традиционные деревянные дома и модерновая эстакада скоростной дороги рассыпались в один и тот же миг.