I

Пушкин ясен во всем многообразном смысле этого прекрасно го русского слова. Он – ясный день и он – ясный сокол. Он живой и могучий образ творческой гармонии и ясности, он красота и мера. Пророчески-одобрительно и в то же время на всех деятелей русской культуры налагает величайшую ответственность, что в начале русской подлинно национальной, самобытной литературы стоит этот спокойный великан ясной и мерной красоты[297].

А в то же время какое было любимое понятие и слово у ясного Пушкина?[298]

Для Пушкина «небо блещет неизъяснимой синевой»[299]. Значит, для него и в глубине спокойной и ясной небесной тверди есть что-то, при всей яркости и блеске, неизъяснимое, таинственное. Но и в глубинах человеческой души, с ее смятениями и волнениями, скрываются для взора поэта те же неизъяснимые, таинственные вещи:

Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья –

Бессмертья, может быть, залог.

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обретать и ведать мог.

Итак – хвала тебе, чума!

(«Пир во время чумы», 1830 г.)

Или:

Оставил я людское стадо наше,

Дабы стеречь ваш (богов – П. С.) огнь уединенный,

Беседуя один с самим собой…

Часы неизъяснимых наслаждений!

Они дают нам знать сердечну глубь,

В могуществе и в немощах сердечных

Они любить, лелеять научают

Не смертные, таинственные чувства,

И нас они науке первой учат –

Чтить самого себя.

(Набросок 1829 г.)

В свое время я уже указал, что едва ли не Карамзин укоренил в русском литературном языке это любимое пушкинское слово «неизъяснимый», мистически характерное для величайшего русского гения. Из Карамзина и приведу один только поздний пример. О побежденных русским упорством и русской зимой французах Карамзин пишет:

Как в безднах темной Адской сени

Толпятся осужденных тени,

Под свистом лютых Эвменид:

Так сонмы сих непобедимых,

Едва имея жизни вид,

В страданиях неизъяснимых

Скитаются среди лесов;

Им пища лед, им снег покров.

(1814 г.)[300]

Но первый автор, у которого я встретил слово «неизъяснимый», – Державин. В его знаменитой оде «Бог» есть стих:

Неизъяснимый, непостижный.

Тут рядом два прекрасных русских речения, которые мы привыкли связывать с Пушкиным.