«Мы отступали с развевающимся знаменем»

О характере «Новой Рейнской газеты» свидетельствует и отношение к ней врагов революции. Против революционного пролетарского органа ополчились все силы реакции. Деятельность редакции протекала в обстановке бесконечных преследований и козней со стороны прусского правительства и местных чиновников, постоянных нападок монархической и буржуазной прессы, прусской военщины. Кёльнское окружное управление по указке министерства внутренних дел отказало Марксу в восстановлении в прусском подданстве (он вышел из него в 1845 г.), и над главным редактором газеты постоянно висела угроза высылки из Пруссии как «иностранца». Судебные органы пользовались всяким поводом, чтобы возбудить против газеты обвинения в оскорблении прокуратуры и жандармов, в призывах к мятежу и т.п. Однако власти долгое время не решались дать ход этим обвинениям, опасаясь, что привлечение к суду редакторов популярной газеты вызовет волну общественного протеста. Тем не менее в сентябре 1848 года в связи с введением в Кёльне осадного положения многим членам редакции стал грозить арест за участие в народных собраниях. Чтобы избежать его, Энгельс и Дронке вынуждены были покинуть Германию, Вильгельму Вольфу пришлось перейти на нелегальное положение. Для Энгельса, обосновавшегося (после пребывания в Бельгии и Франции) в Швейцарии, возвращение в Кёльн стало возможным лишь в январе 1849 года.

Наконец, ободренные государственным переворотом в Пруссии в ноябре – декабре 1848 года, кёльнские власти сочли момент подходящим для давно готовившейся судебной расправы с руководителями революционного печатного органа. 7 февраля 1849 года редакторы «Новой Рейнской газеты» Маркс и Энгельс предстали перед судом присяжных в Кёльне по обвинению в публикации в газете материалов, «оскорбительных» для представителей прусских государственных инстанций. В защитительных речах на процессе Маркс и Энгельс не просто опровергли доводы обвинения, но решительно отстаивали право демократической печати обличать произвол и злоупотребления властью государственных чиновников, защищать от их посягательств свободу и достоинство граждан. Очевидец этого судебного заседания Ф. Лесснер писал в своих воспоминаниях: «Было наслаждением видеть и слышать, с каким огромным превосходством и глубокими знаниями сражались Маркс и Энгельс против черно-белой реакции. Даже противники не могли скрыть своего восхищения этими двумя людьми»[789].

8 февраля 1849 года в том же суде слушалось дело о написанном Марксом воззвании Рейнского окружного комитета демократов от 18 ноября 1848 года, призывавшем отвечать неуплатой налогов на узурпаторские действия прусского правительства в отношении берлинского Национального собрания. Выступая на этом процессе, Маркс сразу же перешел от обороны к наступлению. Роспуск Национального собрания прусским королем и его министрами явился грубым проявлением насилия, явным нарушением законности и народного суверенитета, доказывал он в своей речи. Народ имел все основания оказывать сопротивление подобным актам самоуправства и деспотизма, вплоть до применения революционного насилия. «Когда корона совершает контрреволюцию, народ с полным правом отвечает революцией»[790].

Обезоруженные логикой и убедительностью аргументов в речах обвиняемых, присяжные в обоих процессах вынесли оправдательный приговор. Провал попыток судебной расправы заставил власти искать другие способы пресечения деятельности редакции газеты. Они стали выжидать удобный случай, чтобы выслать Маркса из Кёльна. Удар последовал в середине мая 1849 года, когда контрреволюционные войска подавили разрозненные восстания в Рейнской провинции, поднятые в защиту общегерманской имперской конституции. 16 мая Маркс получил предписание в 24 часа покинуть пределы Пруссии. Такое же распоряжение было вручено Дронке и Веерту. Против Энгельса было возбуждено судебное преследование за участие в восстании в Эльберфельде. Дни газеты были сочтены. 19 мая вышел ее последний, 301-й номер; он был отпечатан красной краской. В опубликованном в нем обращении «К кёльнским рабочим» говорилось: «Редакторы „Neue Rheinische Zeitung“, прощаясь с вами, благодарят вас за выраженное им участие. Их последним словом всегда и повсюду будет: освобождение рабочего класса!»[791]

На протяжении всей этой тяжелой борьбы с реакцией «Новая Рейнская газета» ни разу не поступилась своими революционными принципами, ни одной уступки не сделала противнику. Наоборот, чем ожесточеннее становились нападки на газету, чем воинственнее и развязнее действовали враги революции, тем решительнее выступала газета, острее становились ее обличения, тем энергичнее призывала она к отпору контрреволюционерам. Газета сделала свое дело, с честью выполнив революционный долг перед пролетариатом. «Мы вынуждены были сдать свою крепость, – писал впоследствии Энгельс, – но мы отступили с оружием и снаряжением, с музыкой, с развевающимся знаменем последнего красного номера…»[792]