К вопросу о развитии марксистской теории формационного преобразования общества

К вопросу о развитии марксистской теории формационного преобразования общества

[680]

Мой «вклад» в теорию социализма XXI века, а правильнее сказать мои идеи, относящиеся к теории предстоящего формационного преобразования общества, не порождены только постсоветским периодом, многие из них возникли в советское время. (Что касается «теории социализма XXI века», то ее, по моему мнению и убеждению, еще только предстоит создать.)

Упомянутые идеи – продукт работы в области марксоведения, изучения и публикации теоретического наследия Маркса и Энгельса. Это связано прежде всего со вторым русским изданием «Сочинений Маркса и Энгельса» (МЭС: 50 т., Москва. 1955 – 1981) и с международным полным изданием наследия Маркса и Энгельса на языках оригинала – Marx/Engels Gesamtausgabe (MEGA: Berlin. 1975 – 2007; к настоящему времени вышло 113 книг: 59 с текстами Маркса и Энгельса и 54 с комментариями, научно-справочным аппаратом к ним). Существенными моментами в этой научно-публикаторской работе были: а) подготовка новой публикации I главы «Немецкой идеологии» Маркса и Энгельса[681] (восстановление реальной хронологической последовательности написания рукописи позволило впервые выявить логическую структуру материалистического понимания истории, как оно впервые в виде относительно целостной концепции сложилось в «Немецкой идеологии», ядро этой концепции – диалектику производительных сил и производственных отношений, и связанное с этим философское, или социологическое, обоснование необходимости коммунистического преобразования общества) и б) работа в течение 12 лет над большим (двухтомным) предметным указателем к 39 томам «Сочинений Маркса и Энгельса»; в моей части было более 500 рубрик (с более чем 9.000 подрубрик и более чем 100.000 отсылок к текстам основоположников марксизма) по философии, естествознанию и теории научного коммунизма, включая грандиозную сверхрубрику о коммунистическом преобразовании общества и коммунистической общественной формации (более 600 рубрик и подрубрик, т.е. аспектов, в которых высказывались об этом основоположники данной теории; более 12.000 отсылок на 2.000 страниц «Сочинений»)[682]. Такая многолетняя работа позволила проследить содержание и развитие взглядов Маркса и Энгельса лучше, чем это было возможно при прежних условиях. Такая работа создавала необходимые предпосылки для нового отношения к их теоретическому наследию.

Наиболее важным было стремление развить позитивное содержание теоретического наследия Маркса и Энгельса с учетом современной действительности.

К сожалению, преобладало изложение в устной форме: лекции на философском факультете Московского государственного университета (в течение четверти века), выступления на международных конгрессах и конференциях, публичные выступления в Советском Союзе, в современной России, во многих других странах (в Германии, Китае, Японии, Индии, Мексике, Чехословакии, Великобритании, Нидерландах, Греции); все это множество раз в течение многих лет.

Некоторые теоретические результаты могут быть перечислены:

1. Аутентичная интерпретация теории Маркса – в противоположность распространенной ее вульгаризации.

2. Историзм в понимании и в отношении к теоретическому наследию Маркса и Энгельса. Историзм в трех аспектах: 1) понимание исторической связи и обусловленности их теории эпохой XIX века; 2) понимание действительного изменения и развития этой теории на протяжении десятилетий, более полувека деятельности ее основоположников; 3) понимание невозможности ее продуктивного применения в современном мире без существенного дальнейшего развития ее с учетом всего дальнейшего развития общества, познания и практической деятельности человечества. Ибо развитие есть способ существования марксизма.

3. Анализ диалектического аспекта материалистического понимания истории.

4. Осознание подлинного смысла знаменитого 11-го тезиса Маркса о Фейербахе. Из чего вытекало понимание необходимости современной теории преобразования мира.

5. Специфика марксистской методологии предвидения будущего: историческая экстраполяция на базе диалектико-материалистического понимания общества и его истории.

6. «Закон периферийного развития»: новая система возникает на периферии предшествующей.

7. Подлинный смысл «уничтожения частной собственности».

8. Возрастание роли сознания в развитии общества и, соответственно, роли духовного производства в совокупном общественном производстве.

9. Место и роль потребностей в структуре, функционировании и преобразовании общества.

10. Критическое рассмотрение трудовой теории стоимости как основы Марксовой теории прибавочной стоимости.

11. Расширение понятия «производительные силы», что стало исходным пунктом сомнений в безупречности трудовой теории стоимости.

12. Расширение понятия «рабочий класс».

13. Важные моменты марксистской теории государства. Его возникновение, двоякие функции. Подлинный смысл необходимости слома старой государственной машины и отмирания государства.

14. Оценка «реального социализма» и анализ причин его краха с точки зрения марксистской теории.

15. Понимание глобализации с точки зрения марксистской теории.

16. Размышления об основе социальной революции.

Попробую пояснить перечисленные пункты.

1)

Непосредственное и более глубокое изучение наследия Маркса и Энгельса привело автора к пересмотру многих традиционно сложившихся представлений:

Были не три, а пять теоретических источников марксизма: философия, политическая экономия, социалистические и коммунистические идеи, история (как наука), естествознание. Марксизм возник на стыке и в результате синтеза достижений всех этих теоретических направлений (так же, например, как в результате синтеза соответствующих научных достижений возникла кибернетика). Из этого следовало, что новая, современная форма марксизма должна синтезировать достижения всего дальнейшего развития человеческого познания, как и учесть всё дальнейшее развитие человеческого общества.

Переход Маркса и Энгельса к коммунизму произошел, соответственно, не во Франции и Англии, а уже в Германии. Из чего следовало, что грубо социологическое объяснение эволюции их взглядов (непосредственное знакомство с рабочим движением и участие в нем) является примитивным и ошибочным.

Идея диктатуры пролетариата появляется не в «Манифесте Коммунистической партии», а уже в «Немецкой идеологии»[683].

Идея необходимости слома старой государственной машины появляется не в результате опыта революции 1848/1849 года, а уже до революции при знакомстве с идеями одного из идеологов и участников Великой французской революции – Бриссо [Brissot][684]. Слом этой машины угнетения – это не просто смена чиновников, не только изменение структуры власти, и борьба против бюрократизма – это не просто борьба против формализма, волокиты и т.д., а это по сути своей – преодоление отчуждения государства от общества.

Идея о фазах развития коммунистического общества появляется не в «Критике Готской программы» (1875), а на четверть века раньше, в несохранившихся письмах Маркса одному из руководителей Союза коммунистов – Петеру Герхарду Рёзеру [Peter Gerhard Roeser][685].

Помимо таких фактов, относящихся к истории марксизма, накапливалось немало фактов, относящихся к марксистской теории: почему необходимо коммунистическое преобразование общества, каковы его предпосылки и перспективы, что значит уничтожение частной собственности, что такое рабочий класс, что такое социалистическое общество, роль сознания в его отношении к бытию.

И т.д. и т.д. Но главное – это «развитие» марксистской теории как не просто все новое и новое подтверждение ее неизменных истин, подтверждение их все новыми и новыми фактами, а как реальное изменение, действительное развитие взглядов ее основоположников. Из чего логически следует необходимость дальнейшего серьезного, действительного развития ее позитивного содержания, а не просто сохранение в девственной чистоте ее вечных истин, подобных ценнейшим музейным экспонатам.

2)

Историзм в отношении к теоретической и практической деятельности Маркса и Энгельса позволил наметить новую периодизацию истории марксизма: три основных периода – до революции 1848/1849 годов, от этой революции до Парижской коммуны 1871 года и после Парижской коммуны; и шесть более конкретных периода: 1835 – 1845/1846 – 1848/1849 – 1857/1858 – 1871 – 1883 – 1895, где узловыми моментами являются: начало становления теоретических взглядов – первое великое открытие (материалистическое понимание истории) – европейская буржуазно-демократическая революция – второе великое открытие (теория прибавочной стоимости) – Парижская коммуна – смерть Маркса – смерть Энгельса. Применительно к теории социализма это означало необходимость учитывать конкретные исторические условия выработки, соответственно – изменения тех или иных теоретических положений основоположников марксизма.

3)

Изучение становления и развития материалистического понимания истории показало, что в известном смысле в одном из своих главных аспектов история марксизма – это определенный процесс познания, в котором действуют многие и, вероятно, все известные нам законы познания, в особенности законы диалектического познания. Одной из важнейших особенностей этого процесса явилось углубление диалектического аспекта материалистического понимания истории, которое все более и более осознавалось как не просто материалистическое, а диалектико-материалистическое понимание общества и его истории.

Диалектический аспект этой концепции проявляется в понимании исторического характера основных элементов структуры общества и самой основы общества, в понимании взаимодействия его элементов и исторического характера этого взаимодействия. Исторически возникли и исторически преходящими являются, например, частная собственность, государство и религия, исторически возникли и развиваются все элементы общественной структуры. Предисловие Энгельса к первому изданию «Происхождения семьи, частной собственности и государства» (1884) позволяет сделать вывод о смене решающей роли производства самого человека (продолжения рода) всеопределяющей ролью производства средств жизни; а по аналогии предположить, что дело идет к определяющей роли «духовного производства», что и подтверждается современными процессами развития. Развитие самого взаимодействия между различными элементами общественной структуры приводит даже к переворачиванию функциональной зависимости между ними и к явлениям своего рода самоиндукции. Первична, например, определяющая роль потребностей в развитии производительных сил как средства их удовлетворения; но впоследствии развитие самого производства начинает порождать новые потребности. Еще один пример: бытие определяет сознание; важнейшей основой бытия является природа; сознательная деятельность человека преобразует эту объективную основу, наряду с первичной природой возникает и все больше расширяется «вторая природа»; бытие во все большей степени определяется сознанием, что и приводит к своего рода «самоиндукции сознания».

Если первоначально основоположники марксизма осознавали и акцентировали определяющую роль производительных сил, прежде всего материальных производительных сил (средств производства), а также рабочей силы (как способности человека к труду), то по мере углубления ими познания структуры и функционирования общества они обращают свое внимание на то, что в процессе производственной деятельности людей и другие элементы общественной структуры, и сама природа тоже выполняют функции производительных сил. С развитием взглядов Маркса и Энгельса происходит расширение понятия производительных сил. Осознание этого факта явилось одним из главных импульсов к критическому анализу трудовой теории стоимости, на которой базируется Марксова теория прибавочной стоимости – одна из главных основ научного социализма.

4)

В процессе работы над «Немецкой идеологией», наброском идей для первой главы которой были знаменитые Тезисы Маркса о Фейербахе, удалось переосмыслить распространенное упрощенное понимание смысла важнейшего 11-го тезиса: «Философы лишь различным образом объясняли мир, а дело заключается в том, чтобы изменить его». В немецком оригинале: «Die Philosophen haben die Welt nur verschieden interpretirt, es k?mmt drauf an sie zu ver?ndern»[686]. Сравнительный анализ текстов Маркса этого периода показал, что он противопоставлял тогда понятия «понимание» и «интерпретация»: в отличие от объективного понимания действительности философская интерпретация ее всегда вносит и содержит определенный субъективный момент. А сопоставление данного тезиса с одним соответствующим местом «Немецкой идеологии»[687] позволило понять двойное противопоставление, которое содержится в данном тезисе: это не только противопоставление пассивного (созерцательного) и активного отношения к существующему, но и противопоставление действительного понимания – философской интерпретации существующего. Поэтому подлинный смысл этого тезиса: философы лишь различным образом интерпретировали мир, чтобы примириться с существующим, а дело заключается в том, чтобы понять мир и – на этой основе, опираясь на действительное познание и понимание существующего, – изменить его[688]. Из такого нового понимания этого тезиса вытекала необходимость действительного понимания нашего современного мира для его продуктивного преобразования, что в принципиально новых исторических условиях было невозможно без дальнейшего существенного развития марксистской теории, а такой актуальной, современной марксистской теории у нас еще нет. Морального возмущения существующим недостаточно для его успешного преобразования. Ср. аналогичную мысль в «Капитале» Маркса, где он говорит о слабости такой критики, которая умеет рассуждать и осуждать, но не умеет понять существующее[689]; а ведь еще молодой Маркс провозгласил необходимость не догматически предвосхищать будущее, а посредством критики существующего найти новый мир[690].

5)

Необходимость более глубоко разобраться в соотношении утопического социализма и коммунизма, с одной стороны, и марксизма – с другой, привела к проверке марксистского обоснования необходимости коммунистического преобразования общества и к выявлению специфики марксистской методологии предвидения будущего. Ответ на первый вопрос явился, в сущности, уточнением общеизвестного положения: противоречие между общественным характером производительных сил и частной собственностью на общественные средства производства. Ответ на второй вопрос привел к осознанию некоторой общей основы всякого предвидения, начиная от самых элементарных и кончая самыми сложными: экстраполяция на обозримое будущее тенденций развития, которые действовали в прошлом и действуют по настоящее время; это осознавали уже предшественники Маркса и Энгельса, например сенсимонисты. Специфика основоположников марксизма заключалась в том, что такая экстраполяция осуществлялась на базе диалектико-материалистического понимания общества и его истории: учет определяющей роли материальной основы общества, действия всех законов диалектики (взаимодействие всех действующих одновременно тенденций, закон перехода количества в качество, в соответствии с которым ни одна тенденция не может продолжаться до бесконечности, рано или поздно развитие переходит в иную плоскость, и т.д.)[691].

6) Закон периферийного развития

За последние 20 и более лет мне приходилось много раз говорить об этом законе в своих многочисленных публичных выступлениях, но лишь лаконично упоминать о нем в опубликованных текстах[692]. Поэтому позволю себе более подробно остановиться на этом немаловажном явлении.

Много лет назад в выступлении одного молодого тогда философа была высказана оригинальная мысль о возникновении рабовладельческой формации на периферии предыдущей (Египет и Месопотамия – Греция и Рим), а феодальной формации на периферии рабовладельческой (Германия… – Рим). Не знаю, была ли это его собственная идея или повторение чьей-то чужой. Это интересное наблюдение запало в мое сознание. Если я не ошибаюсь, имя этого человека – Анатолий Сергеевич Арсеньев, в настоящее время он доктор психологических наук, профессор Московского городского педагогического института. С ним я никогда не встречался и его работ не читал, но среди его интересов упоминается «проблема развития органических систем». То есть, как в детской игре, – «тепло».

Годы спустя, занимаясь теоретическим наследием Маркса и Энгельса, я обратил внимание на то, что они констатируют действие аналогичной закономерности в разных других областях, хотя нигде не формулируют ее в общем виде. В первом приближении ее можно было сформулировать так: новое возникает на периферии существующего. Размышляя о том, где она действует, можно было заметить, что это происходит во всех трех основных сферах действительности – в природе, обществе и мышлении. А развитие чего мы здесь наблюдаем? Появилась догадка: это – развитие систем. И отсюда возникла формулировка «закон периферийного развития» (ЗПР): новая система возникает на периферии существующей, старой системы. Такую догадку подтверждали всё новые и новые факты. Обратимся к наследию Маркса и Энгельса.

Исследуя возникновение капиталистических отношений, Маркс неоднократно отмечал их появление первоначально на периферии существовавшей экономической системы.

Так, во «Введении» к первоначальному варианту будущего «Капитала» (август 1857 г.) он обращает внимание на то, что некоторые из экономических отношений появились сначала не в сфере собственно производства, а в армии (позднее в одном из писем он назовет войну «человекоубойной промышленностью»[693]).

«Война раньше достигла развитых форм, чем мир; способ, каким на войне и в армиях и т.д. такие экономические отношения, как наемный труд, применение машин и т.д., развились раньше, чем внутри гражданского общества. Также и отношение между производительными силами о отношениями общения особенно наглядно в армии». И еще: полное развитие денег составляет предпосылку современного буржуазного общества; но что касается Римской империи, то: «Денежное хозяйство было там вполне развито, собственно говоря, только в армии. Оно никогда не охватывало всю сферу труда в целом»[694].

Капиталистические отношения возникают первоначально не в сфере производства, а в сферах обмена, торговли, ростовщичества (т.е. на периферии тогдашней экономики):

«…вначале обмен возникает чаще между различными общинами, чем между членами одной и той же общины»[695].

Та же мысль развивается потом в первом выпуске «К критике политической экономии» (1859) и в первом томе «Капитала» (1867):

«В действительности процесс обмена товаров возникает первоначально не внутри первобытных обществ, а там, где они кончаются, на их границах, в тех немногих пунктах, где они соприкасаются с другими общинами. Здесь начинается меновая торговля и отсюда она проникает во внутрь общины, на которую она действует разлагающим образом»[696].

«Обмен товаров начинается там, где кончается община, в пунктах ее соприкосновения с чужими общинами или членами чужих общин. Но раз вещи превратились в товары во внешних отношениях, то путем обратного действия они становятся товарами и внутри общины».

«…как я уже отметил раньше, обмен продуктами возникает в тех пунктах, где приходят в соприкосновение различные семьи, роды, общины, потому что в начале человеческой культуры не отдельные индивидуумы, а семьи, роды и т.д. вступают между собой в сношения как самостоятельные единицы. …Здесь общественное разделение труда возникает посредством обмена между первоначально различными, но не зависимыми друг от друга сферами производства»[697].

Еще в «Немецкой идеологии» (1845/1846) Маркс и Энгельс показали, что переход от ремесла к мануфактуре – этой первой форме капиталистического предприятия – стал возможен там, где цеховая организация производства не контролировала экономику (т.е. на ее периферии). В «Капитале» Маркс развивает и эту мысль:

«Превращению денежного капитала, образовавшегося путем ростовщичества и торговли, в промышленный капитал препятствовал феодальный строй в деревне, цеховой строй в городе. Ограничения эти пали, когда были распущены феодальные дружины, когда сельское население было экспроприировано и отчасти изгнано. Новая мануфактура возникла в морских экспортных гаванях или в таких пунктах внутри страны, которые находились вне контроля старых городов с их цеховым строем»[698].

Возникновение раннего капитализма Маркс констатирует в процессе экономического взаимодействия Англии и Голландии.

Приведем, наконец, очень важное наблюдение Маркса относительно того, почему революционные потрясения капиталистического общества должны происходить прежде всего не в его сердце, а в его конечностях (т.е. не в центре, а на периферии). Это результат анализа опыта революции 1848/1849 годов:

«Как период кризиса, так и период процветания наступает на континенте позже, чем в Англии. Первоначальный процесс всегда происходит в Англии; она является демиургом буржуазного космоса. …Если поэтому кризисы порождают революции прежде всего на континенте, то причина их все же всегда находится в Англии. В конечностях буржуазного организма насильственные потрясения естественно должны происходить раньше, чем в его сердце, где возможностей компенсирования больше. С другой стороны, степень воздействия континентальных революций на Англию вместе с тем является барометром, показывающим, в какой мере эти революции действительно ставят под вопрос условия существования буржуазного строя и в какой мере они касаются только его политических образований.

При таком всеобщем процветании, когда производительные силы буржуазного общества развиваются настолько пышно, насколько это вообще возможно в рамках буржуазных отношений, о действительной революции не может быть и речи. Подобная революция возможна только в те периоды, когда оба эти фактора, современные производительные силы и буржуазные формы производства, вступают между собой в противоречие»[699]. (Подчеркнуто мной. – Г.Б.)

В общей структуре общества его материальную экономическую основу с точки зрения марксизма, т.е. диалектико-материалистического понимания действительности, можно рассматривать как ядро социальной системы, а политическую надстройку и в особенности формы общественного сознания – как периферию этой системы. Вот некоторые высказывания Энгельса, относящиеся к обсуждаемому закону и в этой области (все они относятся к периоду после смерти Маркса и касаются революции в сознании):

«Подобно тому как во Франции в XVIII веке, в Германии в XIX веке философская революция предшествовала политическому перевороту»[700].

«…для того чтобы отстранить имущие классы от власти, нам прежде всего нужен переворот в сознании рабочих масс…»[701].

«…революция в головах рабочих… является залогом еще более мощной и всеобъемлющей революции во всем мировом порядке»[702].

В одном из фрагментов «Диалектики природы» («Электрохимия». Ок. 1882 г.) Энгельс, фиксируя аналогичную закономерность, делает очень глубокое замечание: при исследовании электролиза и физики, и химики «заявляют о своей некомпетентности в месте соприкосновения науки о молекулах и науки об атомах, между тем как именно здесь надо ожидать наибольших результатов»[703]. Да, именно в местах соприкосновения различных наук (т.е. на их взаимных перифериях) следовало ожидать наибольших результатов. И это подтвердилось множество раз во всем дальнейшем развитии научного познания. Так на стыках, в местах соприкосновения различных научных направлений появились физическая химия, химическая физика, космическая биология, математическая экономия. Так возникла кибернетика. Так возник и сам марксизм – как синтез достижений философии, социологии, политической экономии, исторической науки, естествознания, социалистических и коммунистических идей. Так только и может развиться новая, современная, актуальная форма марксизма.

Дальнейшие размышления показали, как проявляется действие закона периферийного развития во многих других областях и ситуациях, как проявляется его действие и в наше время, и, наконец, какое значение он может иметь для современной теории социализма.

Сначала еще ряд примеров или наблюдений.

В области неживой природы: возникновение более сложных элементов и более сложно организованных видов материи (вплоть до возникновения жизни и сознания) происходит не в центрах галактик и солнечных систем, а на их периферии.

В области живой природы: древо возникновения и развития биологических видов схематически демонстрирует соотношение тупиковых и перспективных линий эволюции.

В истории общества: подобно переходам от одной классовой формации к другой (азиатский – античный – феодальный – капиталистический способы производства) первые попытки перехода к будущей, бесклассовой общественной формации начались тоже на периферии – на периферии капиталистического общества. Отсюда, очевидно, и неизбежные трудности такого, беспрецедентного по глубине и сложности, перехода к принципиально новой организации общества: ведь именно на периферии менее развиты материальные (да и не только материальные) предпосылки такого радикального, формационного преобразования.

Не случайно и то, что попытки реформировать «реальный социализм» (превратить этот социализм в «социализм с человеческим лицом») тоже были предприняты не в центре, а на периферии системы «реального социализма».

Подобно тому как становление капитализма начиналось не в сфере собственно производства, так и в наше время реставрация капитализма, переход от «реального социализма» к светлому капиталистическому будущему начался не в сфере производства, а в сфере идеологии, политики, передела собственности, посредничества, торговли, банковского дела и т.д.

Современная глобализация – процесс, затрагивающий все сферы человеческого общества. Но где и когда начинался этот процесс? То, что стали называть глобализацией в начале 90-х годов XX века, после краха «реального социализма» и возникновения единого капиталистического центра, претендующего на мировое господство, – это не что иное, как современный этап начавшегося тысячи лет назад становления единого человеческого общества.

Уже авторы «Немецкой идеологии» констатировали, что именно при капитализме история впервые становится всемирной историей в подлинном, глубоком смысле слова. Одним из внешних показателей этого было развитие мировой торговли. В наше время этот процесс вступил в новую фазу: превращение всемирной торговли в регулируемый и контролируемый процесс; и более того: не только интернационализация обмена, началась интернационализация производства – возникли транснациональные корпорации. И здесь новая глобальная система возникает первоначально на периферии экономической деятельности человечества. Но всему этому предшествовали «еще более периферийные» процессы: интернационализация в сфере науки, культуры, политики.

В сфере сознания: в «Немецкой идеологии», а затем и в «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс показали, что господствующими идеями общества являются идеи господствующего класса. Из чего следует, что революционные идеи, идеи преобразования существующего общества возникают и могут возникнуть только на периферии господствующей идеологии.

Действует этот закон и в сфере познания. Так возникают новые парадигмы. Так идет и процесс познания конкретных объектов. Каждую вещь (в широком смысле) можно представить как определенную систему, как определенное единство сущности и явления, своего рода центра и периферии. Процесс познания начинается с изучения явления – периферии этой системы. Аналогично и при познании причинно-следственной связи исследование углубляется от следствия к причине. История открытий дает множество подобных примеров. Так «на кончике пера» Леверье [Le Verrier], анализируя возмущения в движении последней известной тогда планеты (Уран), открыл в 1846 году новую планету Солнечной системы (Нептун). Так анализ движений элементарных частиц привел к открытию кварков. Так шел и процесс познания Марксом общей структуры общества, процесс становления материалистического понимания истории: от общественного сознания через политическую надстройку к экономическому базису (совокупности производственных отношений) и к выяснению диалектики производительных сил и производственных отношений. (Экстраполяция этого движения позволяет обратить внимание на роль потребностей в структуре и функционировании общества.)

Нетрудно заметить, что понятие периферии используется здесь не в пространственном, тем более не в географическом, а в самом широком смысле, когда «система» определяется как иерархически организованное множество элементов, имеющее определяющий «центр» и определяемую «периферию». Понятие системы, как и многие другие категории, имеет относительный характер. В зависимости от «масштаба рассмотрения» один и тот же объект познания может быть элементом определенной системы или системой, состоящей из определенных элементов. Так, «центр» некоторой системы может быть в то же время «системой» иного масштаба, т.е., в свою очередь, иметь более узкий центр и соответственно периферию меньшего масштаба. (Эти «тонкости» могут иметь практическое значение при рассмотрении социальных систем.)

Какое значение все эти размышления могут иметь для теории социализма?

1. Новое понимание того, почему попытки перехода к новой общественной формации начались не в центре, а на периферии капиталистического общества; почему эти попытки неизбежно сталкиваются со столь серьезными проблемами; почему только во всемирном масштабе переход к новой формации может стать необратимым.

2. Понимание того, что сопротивление капиталистической глобализации, глобализации по-американски, может наиболее продуктивно развиваться на периферии мировой системы и на периферии каждого относительно самостоятельного общества; что центр борьбы все более перемещается на мировой уровень; что борьба на разных рубежах периферии, в том числе в сфере идей, общественного сознания, – это борьба на дальних подступах, где от ее исхода зависит очень многое, если не все.

3. Без действительного понимания современного мира, без современной научной теории его невозможно преобразовать, а может быть, и спасти.

Что касается проверки и дальнейшей разработки ЗПР, то, очевидно, следует иметь в виду:

– соотношение с теорией систем и синергетикой;

– накопление фактического материала (включая и факты, противоречащие такому закону) и разработка его типологии;

– конкретизацию формулировки этого закона;

– изучение возникновения, развития и смены природных, социальных и интеллектуальных систем;

– возможности применения ЗПР в теории и практике.

7)

Почти 160 лет назад, в «Манифесте Коммунистической партии» было сформулировано важнейшее положение марксизма: «…коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности»[704]. Каков его подлинный смысл?

Уже в самом «Манифесте» достаточно точно говорится, об уничтожении какой частной собственности здесь идет речь: о буржуазной частной собственности. Но смысл этого центрального пункта коммунистической программы более конкретно раскрывается в контексте всего теоретического наследия основоположников марксизма. Поэтому антимарксистские домыслы о стремлении коммунистов обобществить все и вся, уничтожить все виды собственности кроме государственной, общественной, коллективной, «все отнять и все поделить», вся эта неправда – либо результат полного невежества, либо сознательная ложь.

Все коммунисты-предшественники Маркса и Энгельса видели в частной собственности корень всех социальных зол и выступали за ее уничтожение; этим они отличались от социалистов. Основоположники марксизма восприняли эту идею, но – как это обычно бывает – существенно переосмыслили и обосновали ее. Их новое понимание сводится к четырем главным моментам: почему необходимо преобразование отношений собственности; частная собственность на что должна быть уничтожена; что означает уничтожение частной собственности; когда и как она должна быть преобразована в общественную собственность.

Почему? – Потому что развивается противоречие между новыми производительными силами и существующими, старыми производственными отношениями. Производительные силы – это рабочая сила (люди как производители) и средства производства. Производственные отношения – это организационные отношения (кооперация и разделение труда в процессе производства) и отношения собственности (отношения между людьми, опосредованные их отношением к материальным элементам процесса производства: одни являются их собственниками, другие – несобственниками). Противоречие между производительными силами и производственными отношениями – это в особенности противоречие между производительными силами и отношениями собственности. Старые отношения собственности мешают развитию новых производительных сил, превращаются в «тормоз» их развития. Поэтому отношения собственности должны быть преобразованы, приведены в соответствие с производительными силами. Такого обоснования не было у утопистов.

На что должна быть уничтожена частная собственность, что именно должно быть обобществлено? – В отличие от тех предшественников, которые считали необходимым обобществление всего и вся, вплоть до быта, и даже вплоть до «общности жен» (Платон, Кампанелла), Маркс и Энгельс ограничили уничтожение частной собственности только обобществлением средств производства, но они пошли и дальше. Они различали индивидуальные и общественные средства производства, в зависимости от способа их использования, применения. В «Капитале» Маркс различал частную собственность, основанную на собственном труде, и частную собственность, основанную на эксплуатации чужого труда[705]. Поэтому их фундаментально обоснованная позиция: необходимость обобществления общественных средств производства (упрощенно говоря, основных средств производства). Необходимо, разумеется, учитывать исторический характер различения индивидуальных и общественных средств производства: одни и те же средства производства при различных исторических обстоятельствах могут быть и общественными, и индивидуальными (пример: первоначальные ЭВМ и современные PC).

Уничтожение частной собственности? – В русском переводе произведений Маркса и Энгельса термин «уничтожение» соответствует двум вариантам немецкого оригинала: Aufhebung («снятие») и Abschaffung («устранение»). Основным у Маркса и Энгельса является первый, простоты ради они употребляют и второй. «Снятие» – гегелевский термин. Для Маркса и Энгельса, прошедших гегелевскую школу, Aufhebung – не просто разговорное, бытовое слово, синоним устранения. «Снятие» как философское понятие, как термин диалектической философии имеет троякое значение: устранение негативного, сохранение позитивного и переход на более высокую ступень развития. Именно в этом смысле Маркс и Энгельс и употребляли понятие «снятие частной собственности». Что в этом случае означает устранение негативного? – Устранение всех антагонизмов, которые порождает частная собственность на общественные средства производства, и прежде всего уничтожение отчуждения производителей от средств производства. Что означает сохранение позитивного? – Отношение к общественным средствам производства как к своим, а не чужим или неизвестно чьим, ничейным. А переход на более высокую ступень? – Прежде всего свободное развитие производительных сил, повышение производительности труда.

Когда и как необходимо обобществление средств производства? – По мере их превращения в общественные в материальном, техническом смысле. Поэтому, согласно концепции Маркса и Энгельса, обобществление средств производства в переходный период – это длительный поэтапный процесс. Крупное производство, банки, железные дороги, почта могут быть обобществлены сравнительно быстро, остальное – по мере дальнейшего развития производительных сил – «быстрее или медленнее последует за этим».

Для Маркса и Энгельса уничтожение (точнее, «снятие») частной собственности на общественные средства производства тождественно уничтожению эксплуатации, т.е. неправомерного присвоения чужого труда.

Такое понимание этого важнейшего принципа марксистской теории исключает, с одной стороны, извращение марксизма в духе грубо-уравнительного коммунизма, а с другой – стремление, якобы оставаясь на почве марксизма, думать, будто создание условий для свободного развития каждого – а это как раз и есть высшая, конечная цель коммунистического преобразования общества – возможно на базе сохранения частной собственности на общественные средства производства и рыночных отношений.

8)

Прогнозирование роли сознания в будущем обществе базируется на диалектико-материалистическом понимании соотношения общественного бытия и общественного сознания. Вульгаризацией марксизма является представление, будто центральное положение марксистской философии сводится к формуле: бытие определяет сознание. Если бы это было так, тогда философия Маркса и Энгельса не отличалась бы от философии их предшественников-материалистов. Но уже в своем первом тезисе о Фейербахе (весна 1845 г.) Маркс противопоставил новое мировоззрение всей предшествующей философии – и идеалистической, и материалистической. Подлинный смысл центрального положения диалектического материализма может быть сформулирован в четырех основных тезисах:

– бытие определяет сознание первично и в конечном счете, но не в каждом конкретном случае;

– сознание оказывает обратное влияние на бытие и между ними возникает взаимодействие на основе определяющей роли бытия;

– это взаимодействие носит исторический характер и по мере его развития роль сознания возрастает;

– при определенных обстоятельствах роль сознания может стать преобладающей.

В подготовительных материалах к «Анти-Дюрингу» (1876) Энгельс высказывает на первый взгляд парадоксальную в устах последовательного материалиста, но в сущности глубоко диалектическую мысль:

«Взгляд, согласно которому будто бы идеями и представлениями людей созданы условия их жизни, а не наоборот, опровергается всей предшествующей историей» [т.е.: вся предшествующая история опровергает идеалистическую концепцию], «в которой до сих пор результаты всегда оказывались иными, чем те, каких желали, а в дальнейшем ходе в большинстве случаев даже противоположными тому, чего желали. Этот взгляд лишь в более или менее отдаленном будущем может стать соответствующим действительности» [т.е.: идеалистическая концепция может стать в будущем соответствующей действительности? Да, в известном смысле], «поскольку люди будут заранее знать необходимость изменения общественного строя (sit venia verbo), вызванную изменением отношений, и пожелают этого изменения, прежде чем оно будет навязано им помимо их сознания и воли»[706].

Это значит: во всей предшествующей истории преобладала определяющая роль материальных условий жизни, и их изменение осознавалось преимущественно задним числом (post festum); в будущем обществе научное предвидение необходимых преобразований будет опережать стихийное развитие и позволит людям сознательно творить свою историю. Этот фрагмент в подготовительных материалах к «Анти-Дюрингу» не случаен. Он органически связан с представлениями Энгельса, развитыми им в основном тексте «Анти-Дюринга»: предстоящее историческое (социалистическое) преобразование общества – это «скачок человечества из царства необходимости в царство свободы», а «свобода есть познание необходимости», возможность действовать на основе познания объективных законов мира[707].

С основной философской концепцией Маркса и Энгельса связано и их представление о качественном изменении материального производства и его роли в будущем обществе, и развитие их представлений об исторической роли и судьбах рабочего класса, и их понимание роли науки – в истории, в предстоящем преобразовании общества и в будущем обществе.

9)

Прослеживая процесс становления взглядов Маркса на общую структуру общества, удалось обратить внимание на такую закономерность всякого познания, которая проявилась и в истории возникновения марксистской концепции, – как процесс всё большего его углубления. В данном случае это было, как уже упоминалось, движение от сферы общественного сознания через политические и экономические отношения к осознанию производительных сил как глубинной основы общества. Возникла идея дальнейшей экстраполяции этого процесса, попытка найти еще более глубокую основу функционирования и развития общества. Некоторые наблюдения и высказывания Маркса и Энгельса позволили предположить, что такой еще более глубокой основой могут быть потребности. Если это так, тогда можно развить основную концепцию истмата (материалистического понимания истории) в ряде аспектов.

Если, с точки зрения основоположников этой концепции, противоречие между производительными силами и производственными отношениями является основой социальной революции, то противоречие между потребностями и средствами их удовлетворения (прежде всего уровнем развития производительных сил) является глубинной основой всех (а не только революционных) изменений в обществе.

Если производительные силы не сводятся к средствам производства, то противоречие, обусловливающее социальную революцию, – это и противоречие между потребностями производителей и социальными отношениями, препятствующими их нормальному удовлетворению; а потребности производителей – это и потребности в жизненных средствах, и потребности в развитии самих производителей (не хлебом единым).

Если такова роль потребностей, то их учет необходим и в теории стоимости.

Если развитие материалистического понимания истории выражалось и в усилении диалектического аспекта этой концепции, то необходимо обратить особое внимание не только на разработку теории потребностей вообще, но и на диалектику производства и потребностей, их взаимодействие, переворачивание функциональной зависимости между ними, смысл «разумных потребностей», манипуляцию потребностями в современном мире, смысл распределения по потребностям в будущем обществе и многое другое.

10)

Критический анализ трудовой теории стоимости – особая тема. Мы воздержимся от ее разработки в данном случае. Ограничимся только некоторыми основными моментами.

Теоретическое наследие Маркса содержит определенные внутренние противоречия. Это нормально для любой подлинной науки. Как объективный исследователь он видит и факты, которые противоречат основной концепции.

Именно Маркс в начале «Капитала» (T. I. Гл. I. § 1) предпринял наиболее серьезную попытку обосновать трудовую теорию стоимости (ни Смит, ни Рикардо этого сделать не смогли). Вот решающее место, где рассматривая обмен двух товаров, он ставит вопрос о том, что является тем общим, что позволяет приравнивать их друг другу:

«Этим общим не могут быть геометрические, физические, химические или какие-либо иные природные свойства товаров. Их телесные свойства принимаются во внимание вообще лишь постольку, поскольку от них зависит полезность товаров, т.е. поскольку они делают товары потребительными стоимостями. Очевидно, с другой стороны, что меновое отношение товаров характеризуется как раз отвлечением от их потребительных стоимостей…». Как меновые стоимости товары не заключают в себе ни одного атома потребительной стоимости. «Если отвлечься от потребительной стоимости товарных тел, то у них остается лишь одно свойство, а именно то, что они – продукты труда». (Подчеркнуто мной. – Г.Б.)[708].

Относительно первого предложения: общим являются здесь не перечисленные материальные свойства сами по себе, а эти свойства в их отношении к потребностям людей, т.е. потребительные стоимости товаров. А значит, товары – не только продукты труда, и их стоимость – не только кристаллизация общественно необходимого живого труда.

Целью теории прибавочной стоимости, базирующейся на трудовой теории стоимости, было выяснение механизма эксплуатации. Эта теория, если верны указанные сомнения, должна быть не отброшена, а развита дальше, обобщена путем учета всех факторов, определяющих стоимость. В этом случае, как и во многих других, перспективы дальнейшего развития марксистской теории представляются мне по аналогии с историей теоретической физики, подобными переходу от классической механики Ньютона к квантовой релятивистской физике XX века, физике Эйнштейна, Бора и др.

Такое обобщение теории не может быть отрицанием факта эксплуатации как неправомерного присвоения чужого труда.

Оно не может быть и сведением труда к одному из факторов, определяющих стоимость. Труд – ключевой момент всей системы, без него все остальные «факторы» не функционируют.

11)