3. Развитие как самодвижение и саморазвитие

3. Развитие как самодвижение и саморазвитие

Самодвижение есть способ существования противоречия, вернее, самопротиворечивого предмета. Данное определение выступает в качестве сущностного, однако оно должно быть конкретизировано применительно как к материи в целом, так и к конкретным материальным объектам.

Необходимо различать абсолютное и относительное в процессах самодвижения. Об абсолютном характере самодвижения можно говорить, когда оно рассматривается как атрибут материи, поскольку самодвижение материи не обусловливается никакими внешними по отношению к ней факторами (первый двигатель, первый толчок и т. п.). Напротив, самодвижению конкретных материальных систем свойственна относительность. Конкретные системы в той или другой степени связаны и взаимодействуют с внешней средой, и именно она влияет на их изменение. Всякое изменение системы является результатом взаимодействия внутренних и внешних детерминант. Одинакова или неодинакова роль этих детерминант в функционировании и развитии систем?

В общей форме можно сказать, что влияние внешних детерминант на систему тем значительнее, чем меньшую роль играет ее внутренняя детерминация. Степень же внутренней детерминации определяется рядом факторов: уровнем развитости внутренних структурных механизмов, уровнем разнообразия, информационной емкостью и т. п. Чем сложнее система объекта, тем большее значение получает действие внутренних детерминант, и с какого-то момента они могут стать определяющими факторами изменения системы. Влияние внешних детерминант на нее становится все более опосредованным, и если прежде они выступали в качестве преимущественной причины, то теперь их роль в основном сводится к значению условий и пусковых механизмов. Внешние детерминанты в этом случае только развязывают, усиливают или тормозят внутренние процессы. В целом такие процессы выступают как самодвижение конкретной системы, но вместе с тем определенное влияние на них оказывает и внешняя среда.

Таким образом, конкретный процесс самодвижения является результатом взаимодействия внутренних и внешних детерминант, в котором определяющее значение играет внутренняя детерминация (самодетерминация), и выступает как самодетерминирующийся (в главных сторонах, тенденциях), сам себя поддерживающий и сам себя стимулирующий процесс. С учетом характера детерминации самодвижение можно определить как собственное, внутренне необходимое изменение системы, порождаемое непосредственно ее самопротиворечивостью и обусловленное опосредованным воздействием внешних детерминант («порождаемое» и «обусловленное» здесь подчеркивают различие в действии причины и условий). Абсолютное самодвижение материи реализуется как относительное самодвижение конкретных материальных систем.

Различная роль внутренней и внешней детерминации в процессах изменения позволяет раскрыть существенный аспект соотношения категорий движения, самодвижения, развития и саморазвития. Понятия движения и самодвижения, совпадая в широком смысле (применительно ко всей материи), в более узком значении (применительно к конкретным предметам и явлениям) не вполне тождественны. Конечно, всякое самодвижение может рассматриваться как движение, изменение, но не к любому изменению целесообразно применять термин «самодвижение». Основным критерием для различия этих процессов служит то, какие детерминанты (внутренние или внешние) определяют основное содержание процесса. К тем процессам, основное содержание которых определяют внешние детерминанты, следует, на наш взгляд, применять понятие «движение» (движение в узком значении). Конечно, и в этих процессах имеет место самоизменение, ибо не существует полностью бесструктурных объектов, лишенных каких бы то ни было внутренних механизмов. Но если иметь в виду общий результат взаимодействия внутреннего и внешнего, то он может быть определен как движение. Напротив, процесс, основное содержание которого определяется внутренними детерминантами, в своем результате выступает как самодвижение.

Различное соотношение внутренней и внешней детерминации надо учитывать и при рассмотрении развития и саморазвития. В самом широком значении понятия эти совпадают. Утверждая, что любой материальной системе свойственно развитие, материалистическая диалектика понимает его как саморазвитие, как такое развитие, которое не нуждается в каких-то внешних по отношению к материи, т. е. нематериальных, факторах, источниках развития. Когда речь идет о конкретных объектах, то обнаруживается определенное различие и между развитием и саморазвитием, обусловленное характером детерминации этих процессов.

В принципе возможен такой тип развития (например, процесс, ведущий к повышению уровня организации), который определяется преимущественно внешними детерминантами. Саморазвитию так называемых целостных систем может предшествовать первоначальная стадия становления, характеризующаяся признаками развития, но детерминируемая преимущественно внешними факторами. Например, образованию такой биосистемы, как колония, предшествует чисто внешнее объединение одноклеточных под воздействием окружающей среды (биотической и абиотической), в результате чего возникает суммативная система (предколония), в которой части вначале объединены с помощью различных биокосных веществ: студенистых веществ, продуктов секреции и т. п. Здесь еще не возникла субстанциальная непрерывность как необходимое условие индивидуальности биосистемы[359]. Лишь в результате последующего взаимодействия соединившихся одноклеточных между ними возникает дифференциация и специализация функций, которая в свою очередь приводит к морфологическим различиям. Возникшие различия порождают внутреннюю объединяющую связь (целостные свойства колонии, а затем многоклеточной особи), которая становится главным детерминирующим фактором существования и развития (саморазвития) данной биосистемы. Следовательно, когда определяющая роль в развитии переходит к внутренним факторам, в своем результате процесс выступает как саморазвитие.

На наш взгляд, имеет смысл проводить различие между понятиями самодвижения и саморазвития (по аналогии с движением и развитием). Саморазвитие — это такое самодвижение, которое ведет к коренному качественному изменению системы, ее меры, повышению уровня организации и другим изменениям, характерным для процесса развития.

Проводя относительное различие между указанными понятиями, следует еще раз подчеркнуть, что применительно к материи в целом оно не имеет принципиального характера и сами эти понятия рассматриваются как однопорядковые, уточняющие и конкретизирующие друг друга. Последнее означает, что центральное понятие (принцип) материалистической диалектики — понятие развития в своем сущностном определении «заостряется» (конкретизируется) до понятия самодвижения. Следовательно, признаки самодвижения, саморазвития (самопроизвольное (самостоятельное) изменение, спонтанейное изменение, внутренне необходимое изменение[360]) являются важнейшими характеристиками развития. Иными словами, развитие — это внутренне необходимый, самопроизвольный (самостоятельный), спонтанейный процесс.

К сожалению, в литературе по диалектике очень мало уделяется внимания разработке понятия развития в плане концепции самодвижения, что находит выражение в отсутствии работ, где бы давался сколько-нибудь обстоятельный анализ таких важных диалектических понятий, как «имманентность», «спонтанность», «самопроизвольность», «самостоятельность». Вместе с тем на важность этих понятий для характеристики самодвижения обращал внимание В. И. Ленин в определении последнего как самопроизвольного (самостоятельного), спонтанного, внутренне необходимого движения. Причем термин «внутренне необходимое», указывающий на имманентный характер самодвижения, В. И. Ленин выделил особо, очевидно придавая этому признаку в системе других определений самодвижения особое значение.

Классики марксизма-ленинизма понятие «имманентное» употребляли прежде всего для характеристики внутренней противоречивости объекта. Так, К. Маркс, определяя противоречие «клеточки» капиталистического производства — товара как противоречие потребительной стоимости и стоимости, называет его (это противоречие) имманентной противоположностью или имманентным противоречием[361]. В. И. Ленин положительно оценивал мысль Гегеля об имманентной границе нечто и рассматривал эту границу как выражение противоречия нечто с самим собой[362].

Понятие «имманентное» применительно к противоречию выражает в диалектической форме внутренний характер источника самодвижения. Этот источник — самопротиворечивость — кроется в наиболее глубокой сущности предмета как системы, которая (сущность) не обусловлена другим в рамках данной системы, а является причиной самой себя, находится в отрицательном отношении с собой, т. е. не определяется чем-то внешним, привнесенным извне. Вместе с тем понятие «имманентное» выражает и тот факт, что источник самодвижения не только внутренне присущ данной материальной системе, но и необходим.

Дальнейшее развитие и конкретизацию понятие имманентности получает в понятии спонтанности, занимающем в концепции самодвижения важное место. Это понятие еще более глубоко, чем понятие имманентности, подчеркивает решающую роль внутренних факторов в самодвижении системы, ибо допускает вообще самопроизвольное, самостоятельное ее изменение без воздействия каких-либо внешних факторов[363]. Не случайно поэтому В. И. Ленин в определении самодвижения наряду с признаком «внутренне необходимое движение» ввел признак «самопроизвольное (самостоятельное), спонтанейное движение», а понятие «самодвижение» рассматривал как синоним понятия «спонтанейное развитие».

Чтобы раскрыть содержание понятия спонтанности, необходимо дать анализ понятий «самопроизвольное» и «самостоятельное», через которые выражается его содержание. Понятия самостоятельности и самопроизвольности были предметом анализа у тех философов, которые занимались разработкой проблемы субстанции и использовали их для характеристики последней.

Уже в спинозовском учении о субстанции как causa sui дается глубокое представление о ее самостоятельности: субстанция в полном смысле самостоятельна, так как не обусловлена ничем другим, является причиной самой себя. Для выражения самостоятельности субстанции Спиноза использует понятие свободы, толкуя ее в широком, онтологическом плане. «Свободной, — пишет Спиноза, — называется такая вещь, которая существует по одной только необходимости своей собственной природы и определяется к действию только сама собой»[364].

Гегель это положение Спинозы интерпретирует с позиций идеалистической диалектики, понимая под субстанцией не природу, а понятие. Он пишет: «Эта истина необходимости есть, следовательно, свобода, и истина субстанции есть понятие, самостоятельность, которая есть отталкивание себя от себя…»[365] Как видим, у Гегеля самостоятельность есть выражение самопротиворечивости (самоотрицания, самоотталкивания), необходимо присущей субстанции: «самостоятельность есть бесконечное отрицательное отношение с собой»[366].

Понятие самостоятельности (самостоятельного изменения) очень близко по содержанию понятию самопроизвольности (самопроизвольного изменения). В. И. Ленин при определении самодвижения рассматривал эти понятия как уточняющие друг друга. В этой связи большой интерес представляет анализ К. Марксом фундаментального понятия эпикурейской философии — самопроизвольного, спонтанного отклонения атома (clinamen). Согласно Эпикуру, падение атомов в пустоте по прямой линии вследствие их тяжести сочетается с самопроизвольным отклонением в сторону, благодаря чему происходит реальное движение атомов по кривой; последнее вызывает их столкновение и образование сочетаний — видимых тел[367].

В докторской диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура» К. Маркс истолковывает эпикуровское понятие самопроизвольного отклонения атома от прямой линии как выражение самопротиворечивости и самостоятельности атома. К. Маркс пишет: «Но относительное существование, противостоящее атому, то наличное бытие, которое он должен подвергнуть отрицанию, есть прямая линия. Непосредственное отрицание этого движения есть другое движение, оно, следовательно, есть, — если представить его опять-таки пространственно, — отклонение от прямой линии. Атомы — совершенно самостоятельные тела или, лучше сказать, тела, мыслимые — как и небесные тела — в абсолютной самостоятельности. Они поэтому и движутся, подобно небесным телам, не по прямым, а по косым линиям. Движение падения есть движение несамостоятельности… Эпикур очень хорошо чувствует заключающееся здесь противоречие»[368].

Именно поэтому К. Маркс в отличие от многих комментаторов Эпикура, для которых отклонение атома происходит без причин, чисто случайно, считает, что «отклонение атома от прямой линии не есть особое, случайно встречающееся в эпикурейской физике определение. Напротив, закон, который оно выражает, проходит через всю эпикурейскую философию…»[369] Утверждая, что самопроизвольное, спонтанное отклонение — это «закон атома», а не нечто беспричинное и случайное, К. Маркс вместе с тем подчеркивает, что идея этого отклонения введена Эпикуром для преодоления фаталистического понимания законов природы и для обоснования свободы человека. «Лукреций… справедливо утверждает, — пишет К. Маркс, — что отклонение прорывает „законы рока“, и подобно тому как он тотчас же применяет это к сознанию, так и об атоме можно сказать, что отклонение есть именно нечто такое в его груди, что может противоборствовать и сопротивляться»[370].

Итак, у Эпикура самопроизвольное, спонтанное отклонение атома — это закон, но такой закон, который противостоит «законам рока», фатальной необходимости. Причем здесь случайность, свобода, произвол понимаются как определяемые не внешними по отношению к атому обстоятельствами, а самим атомов (поэтому-то и самопроизвол), являясь выражением его внутренне необходимого движения (поэтому-то самопроизвольное отклонение и есть закон). С этой точки зрения самодвижение как спонтанное изменение объекта есть диалектическое тождество его противоположных моментов — внутренней необходимости и внутренней случайности, т. е. самопроизвола: внутренне необходимое изменение объекта осуществляется как самопроизвольное, а самопроизвольное — как внутренне необходимое.

С позиции Марксовой трактовки необходимости и случайности в качестве характеристик самодвижения (в концепции самодвижения) следует уточнить ставшую традиционной точку зрения, согласно которой необходимое всегда связывается с внутренней детерминацией, а случайное — с внешней[371].

Указывая на односторонность понимания случайности как типа связей, определяемого внешними, побочными для данного процесса причинами, Ю. В. Сачков отмечает, что при таком понимании «случайность не связана с сущностью и характеризует лишь внешние, несущественные, побочные стороны исследуемых процессов»[372].

Современная наука, по мнению Ю. В. Сачкова, существенным образом изменяет представление о случайности, используя его отнюдь не для характеристики чего-то внешнего, побочного, второстепенного, а для выражения внутренней сущности данных материальных систем. Так, в генетике представления о случайности используются для характеристики взаимоотношений между мутациями в их определенных системах, т. е. для характеристики внутренней структуры мутационного процесса. Еще более «сущностный» характер представлений о случайности проявляется в ходе познания микропроцессов: элементарные квантовые процессы по своей внутренней природе являются вероятностно-случайными[373].

На наш взгляд, органическая взаимосвязь сущности и случайности наиболее четко просматривается и доказывается в концепции самодвижения. По Марксу, случайность, произвол, самопроизвольное изменение (отклонение) являются выражением самопротиворечивости сущности. Иными словами, самопротиворечивое («беспокойное», «пульсирующее») основание (сущность) системы, будучи «отрицательным единством» тождества и различия, устойчивости и изменчивости, положительного и отрицательного, «в каждый данный момент является тем же самым и все-таки иным»[374], т. е. «отклонением» от самого себя.

Эту же мысль можно сформулировать и таким образом: самопротиворечивая сущность в одинаковой степени и в каждый момент определенна и не определенна, устойчива и изменчива, строго детерминирована и способна к самопроизвольному изменению. Это значит, что самопротиворечивость определяет не только «положительную» тенденцию самодвижения системы, связанную с определенностью и устойчивостью, но и «отрицательную», связанную с неопределенностью и изменением. Поэтому самодвижение, а следовательно, и развитие системы представляют собой борьбу — развертывание этих двух противоречивых тенденций, стремлений, что и делает его (самодвижение, развитие) внутренне необходимым и одновременно спонтанейным, самопроизвольным процессом.

Понятия самопротиворечивости, имманентности, спонтанности, отображающие важнейшие характеристики развивающихся систем, находят, на наш взгляд, свою дальнейшую конкретизацию в понятии активности. Если понятие самопротиворечивости раскрывает источник самодвижения системы, понятие имманентности — его внутренний характер, понятие спонтанности — относительную самостоятельность изменения системы, то понятие активности раскрывает закон связи и взаимодействия системы со средой, точнее, внутренних и внешних факторов, или детерминант, ее развития. Учитывая, что в процессе самодвижения, саморазвития системы определяющая роль принадлежит внутренним детерминантам, прежде всего ее внутреннему сущностному противоречию, целесообразно, на наш взгляд, ввести понятие имманентной, спонтанной, внутренней активности системы. Эта активность означает не что иное, как «деятельность» предметного противоречия в качестве источника развития, представляющую собой самоотрицание, самоотталкивание, раздвоение единого, борьбу (развертывание) противоположностей, разрешения самого противоречия.

Но понятие активности в концепции самодвижения имеет еще один очень важный смысл, связанный с описанием поведения системы в окружающей среде. Активность, употребляемую в этом смысле, можно назвать, по-видимому, внешней активностью (такой термин предлагает, например, В. И. Кремянский), имея в виду следующие два обстоятельства. Во-первых, внешняя активность — это проявления внутренней активности вовне, которая не носит абсолютно замкнутого характера, поскольку всякая материальная система в реальной действительности является открытой, неизолированной. Во-вторых, внешняя активность — это не прямое, не непосредственное проявление внутренней активности, а в ряде существенных моментов зависящее от воздействий внешней среды. Внешняя активность, подчеркивал В. И. Кремянский, возможна лишь при условии взаимодействия системы с внешней средой[375].

Таким образом, понятие внешней активности, характеризующее поведение системы, дает интегральное представление о нем как результате взаимодействия двух видов активности: собственной, внутренней активности системы и активности внешней среды. Однако с точки зрения концепции самодвижения в этом взаимодействии преимуществом обладает собственная активность системы, определяющая в основном и главном ее поведение, ее внешнюю активность.

Об этом свидетельствует не только тот факт, что система, воздействуя на среду, производит в ней какие-то изменения; это делает и среда по отношению к системе. Здесь важно учесть другое: система, изменяя среду и сама изменяясь под ее воздействием, не растворяется в ней, а существует как целостное образование со своими имманентными границами, обладает своей собственной закономерностью, отличающейся от закономерностей среды, сохраняет и воспроизводит себя в условиях изменяющейся среды.

На уровне сложноорганизованных систем (биологических и социальных) процесс самосохранения и самовоспроизведения системы в условиях постоянно изменяющейся среды приобретает черты целесообразности, избирательности и направленности. В этом случае активность системы как бы детерминируется ее собственной целью или потребностью; в ней возникают различные механизмы (программы, модели) этой детерминации, кодирующие в себе цель: «опережающее отражение действительности» (П. К. Анохин), «модель потребного будущего» (Н. А. Берштейн), «контур» обратной связи и т. п.

Итак, основными чертами активности таких сложно-организованных систем являются: сохранение и воспроизведение системой своей целостности при взаимодействии со средой; наличие целесообразности и направленности в поведении; существование внутренних «механизмов», обеспечивающих самосохранение и самовоспроизведение системы; способность системы к «усвоению» и «преодолению» среды.

Нам представляется, что эти черты активности можно обобщить и на случай менее сложных и менее организованных систем — систем неорганической природы (физико-химических систем), исходя из Марксова положения о том, что высшее есть ключ к постижению низшего, а в низшем есть намеки на высшее[376]. Но это означает, что названные черты активности сложноорганизованных систем в процессе обобщения должны быть не механически перенесены на неорганические системы, а в «ослабленном» виде, в качественно иной форме, в виде намека. Естественно, что о наличии моделей потребного будущего, опережающего отражение действительности, самоуправления, т. е. программ целесообразной деятельности, применительно к неживым системам говорить абсурдно. Но вполне резонно говорить об элементарной, зачаточной способности неорганических систем возвращаться в исходное, «нормальное» состояние после внешних возмущающих воздействий (способность к инерции, флуктуации, наименьшему действию и т. п.)[377].

По нашему мнению, активность как способность материальной системы к самовосстановлению и самосохранению исходного состояния в процессе взаимодействия с внешней средой (Л. А. Петрушенко называет эту способность авторегуляцией) можно рассматривать в качестве всеобщего свойства материи, присущего как живой, так и неживой природе. Ограничение понятия активности только областью сложноорганизованных систем (биологических и социальных), как это делают многие авторы, нам представляется методологически неоправданным.

Таким образом, под активностью следует подразумевать избирательное, специфическое воздействие любой материальной системы на среду (усвоение, преобразование, изменение, нейтрализация, противодействие), которое обеспечивает самосохранение, самовоспроизведение и развитие системы как целого в меняющихся условиях среды и определяется внутренними противоречивыми процессами[378]. Иначе говоря, активность системы является необходимым условием ее развития и одновременно внутренним основанием последнего. Только через понятие активности, которое имплицитно включает в себя представления о самодетерминации, самопротиворечивости, имманентности и самостоятельности, мы можем получить наиболее глубокое, адекватно-диалектическое понимание развития как самодвижения и саморазвития.

Учитывая сказанное, сформулируем ряд тезисов, раскрывающих различные аспекты рассмотренного нами закона единства и борьбы противоположностей.

1. Все предметы содержат в себе «свое иное», свою противоположность, поэтому они самопротиворечивы. Самопротиворечивость предмета есть источник его самоизменения, самодвижения; самодвижение — форма существования и реализации самопротиворечивости предмета, предмета-процесса.

2. Развитие предмета есть процесс возникновения, развертывания и разрешения свойственных ему противоречий, и прежде всего внутренних противоречий, в силу чего глубинной основой развития выступает самодвижение (саморазвитие) предмета как процесс его самопроизвольного, самостоятельного, спонтанейного, внутренне необходимого изменения. При этом интегральной характеристикой развития предмета является его активность, проявляющаяся в двух формах — внутренней активности и внешней активности.

3. Будучи источником всякого развития, противоречие характеризуется всеобщностью, абсолютностью, но абсолютный характер противоречия осуществляется в специфических, относительных формах существования, развертывания и разрешения противоречия — в форме тождества, различия, противоположности, антагонизма, конфликта, социальной гармонии, критики и самокритики и т. д.

4. Ведущей, определяющей стороной процесса развития выступает борьба противоположностей (абсолютность борьбы), определяемой стороной — единство противоположностей (относительность единства).

5. Необходимым условием практического овладения и регулирования объективными противоречиями является их адекватное познание. Построение адекватного теоретического образа предметного противоречия как противоречия-процесса может быть достигнуто методом восхождения от абстрактного к конкретному. Этот метод позволяет построить систему диалектически гибких понятий, «доходящих до тождества противоположностей» (Ленин). Система эта и выступает адекватным теоретическим образом объективного противоречия.